Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена - читать онлайн книгу. Автор: Николай Горбунов cтр.№ 73

«Лучшая, прекраснейшая улица на свете» — это, конечно, Хёевег (Höheweg), центральный, если так можно выразиться, бульвар Интерлакена.^{Илл. 19} Однако увидеть его глазами Руди можно разве что на одноименном пейзаже Жюля Луи Фредерика Вильнёва ^[96], так как сейчас от андерсеновского описания там мало что осталось. «Вымощенная камнями проезжая дорога» превратилась в асфальтовую, «изукрашенные резьбой» деревянные домики с выдающимися вперед крышами уступили место современным гостиницам; роль привета из прошлого играют разве что тянущаяся вдоль улицы каштановая аллея да тот самый зеленый луг (Höhematte)^{Илл. 20} с видом на заснеженную Юнгфрау вдали. Каштаны, к слову, подстрижены так, что угадывается безжалостная рука виноградаря, но в этом есть свой скрытый смысл: иначе их кроны заслоняли бы постояльцам всю панораму — а ее хоть на стену вешай.

Илл. 19

Интерлакен

Вышеупомянутый луг служит сейчас отнюдь не для выпаса коров, а как городской парк и площадка для разнообразных культурных событий; кроме того, он является удобным ориентиром для посадки парапланеристов, коих здесь пруд пруди: параплан — отличный способ не только пощекотать нервы, но и насладиться окрестными пейзажами с лучших ракурсов, не карабкаясь на бог весть какие кручи. Впрочем, если нервы ни к черту, альпинизм не вдохновляет, а посмотреть сверху все-таки хочется, то есть неплохой компромисс. Соединяющая озера Тунерзее (Thunersee) и Бриенцерзее (Brienzersee) река Ааре (Aare), к которой, по Андерсену, сбегали по склону деревянные домики на Хёевег, течет у подножия горы Хардер Кульм (Harder Kulm). К вершине этой горы ходит фуникулер, станция которого расположена на северном берегу реки, напротив Восточного вокзала Интерлакена (Interlaken Ost). Десять минут на фуникулере, еще пять пешком — и вы на смотровой площадке,^{Илл. 21} парящей над городом на почти километровой высоте. Металлическая конструкция площадки упруго «играет» под порывами ветра, под ногами медленно проплывает рваная пелена облаков, и сквозь просветы в ней виден город — черепичная рябь на неожиданно ровном зеленом пятачке между двух озер, окруженном горами наподобие римского амфитеатра. Уходить не хочется.

Илл. 20

Интерлакен. Тот самый зеленый луг с видом на Юнгфрау

Илл. 21

Интерлакен. Смотровая площадка Хардер Кульм

Вдоволь налюбовавшись на «первую красавицу Швейцарии», автор и его герой отправились каждый своей дорогой: Андерсен — домой в Данию с черновиками «Девы льдов», а Руди — обратно в Бриг с кубками победителя и серебряным кофейником. Впрочем, главный трофей Руди, как мы знаем, был нематериальным, и от помолвки с Бабеттой его отделяло теперь только орлиное гнездо. Про историю с добычей орленка, однако, много не расскажешь: известно, что в ее основу легло баварское предание, действие которого Андерсен перенес в кантон Вале, но оригинал самого предания мне, к сожалению, найти не удалось. Текст VII главы, несмотря на подробное описание Рудиного подвига, тоже никаких вразумительных зацепок не дает, так что теоретически ее события могли происходить где угодно, и для погружения в атмосферу достаточно абстрактных представлений об Альпах. Ну и бог с ними, с подвигами, — все равно дело кончится помолвкой. К ней и перейдем.

Как английскую барыню угораздило загреметь в крестные матери к дочери швейцарского мельника, сказать сложно; впрочем, мало ли что взбредет в голову скучающей аристократке, которая может себе позволить пансион в Монтрё. Возможно, Андерсену просто нужен был повод, чтобы добавить это место в сюжет — умолчать о Швейцарской Ривьере означало бы лишить историю доброй трети декораций, но что там могло понадобиться скромному альпийскому охотнику, не соберись он жениться на крестнице богатой иностранки?

Монтрё уже тогда был и до сих пор остается статусным курортом, практически целиком состоящим из инфраструктуры класса «люкс», — соизмеримое количество богатых пенсионеров можно найти, наверное, только на Майами-Бич. Отели, бары, клубы, казино, нагромождение стилей, обилие прямых углов, бетон-стекло-металл, ядовитая неоновая подсветка — этакий мегаполис в табакерке на фоне альпийского пейзажа. Неудивительно, что Руди там сделалось не по себе. Стоящая же перед нами задача вычислить «тот самый» пансион с учетом размаха местного гостиничного бизнеса и вовсе выглядит невыполнимой: как говорится, хочешь спрятать дерево — спрячь в лесу. Однако попробуем все же разобраться.

В ганзеновском переводе «Девы льдов» написано, что Руди с невестой и будущим тестем добирались в гости к Бабеттиной крестной в три приема: сначала доезжали до Вильнёва (Villeneuve), затем садились на пароходик^{Илл. 22} до Вевэ (Vevey), а уже оттуда шла дорога до пансиона. Точные копии тех самых пароходиков ходят по Женевскому озеру и сейчас, и прокатиться на таком — само по себе отличное развлечение. Пароходик не простой, а колесный, и между носовой и кормовой пассажирскими каютами в палубе сделан большой люк, через который видно, как ходят в машинном отделении отполированные шатуны — завораживает так, что оглянуться не успеваешь, как ты уже приплыл. Однако перед покупкой билета до Вевэ догадываешься свериться с картой — и тут начинают одолевать сомнения. В тексте утверждается, что Вевэ лежит «чуть пониже» Монтрё, но это неверно: оба города расположены прямо на берегу на одинаковой высоте над уровнем моря. Даже если предположить неточность перевода и заменить «ниже» на «под» (т. е. «вблизи»), то текст все равно не клеится ни с географией, ни со здравым смыслом. Расстояние между Вевэ и Монтрё составляет около семи километров, а это на два километра больше, чем если ехать напрямую из Вильнёва в Монтрё. Зачем мельнику с его прагматичностью делать такой крюк — не просто же ради того, чтобы прокатить молодых на пароходике?