Котнэппинг - читать онлайн книгу. Автор: Кэрол Нелсон Дуглас cтр.№ 23

— А чем вы вообще занимаетесь? — услышала она собственный неугомонный голос, прежде чем внутренний голос успел ее остановить.

Мэтт улыбнулся жалобной улыбкой, которая так нравилась Темпл:

— Я работаю на телефоне доверия.

— Ага! Психиатр!

— Не совсем. Я… не закончил образование.

— Но вы великолепный слушатель. Простите, что я набросилась на религию. Вы, должно быть, имели некоторый церковный опыт во время своих юношеских исканий, как говорят социологи, — предположила Темпл. — Вы играете на двухмануальном органе. Этот свадебный марш, который вы сыграли для Электры, был восхитителен. Я подслушивала. Что это было?

Он улыбнулся, набрав полный рот терпкого лимонада:

— Это был и не марш, и не свадебный.

— Но он великолепно подходил! Медленный, возвышенный и нежный. Я бы хотела иметь его на CD.

Улыбка расплылась шире:

— Спросите в музыкальном магазине Боба Дилана.

— Старого хрипуна? Вы шутите?

— Богом клянусь. Это была “Love Minus Zero — No Limit”. Послушайте ее — там даже текст гименейский.

— Какой?

— Это из древней Греции, типа свадебный.

— О, как бог Гименей… — Темпл почувствовала, что краснеет, связав имя божества брака со словом, образованным от него и используемым в гинекологической терминологии ^[48].

— У вас в колледже профилирущим предметом была античная литература? — спросил Мэтт невинно, как будто ему на ум не пришла та же самая естественная, но пикантная коннотация.

Ну, по крайней мере, он проявил интерес.

— Нет, я специализировалась по связям… Ну, то есть, пресса и медиа. Я делала репортажи для ТВ. Но потом оказалась в репертуарном театре в Миннеаполисе, в качестве менеджера по связям с общественностью. Приходится зубрить имена древнегреческих богов, если любимая постановка режиссера — пятичасовой спектакль по Эсхилу. В основном, в форме античных ругательств… Но эта мелодия действительно Боба Дилана?

— Клянусь, — Мэтт прижал руку к груди.

Темпл оглядела его. Кстати, о греческих богах, да. Писаный красавчик, внимательный собеседник Мэтт. Честное слово, этот парень слишком хорош, чтобы быть настоящим. Что ж, Макс тоже на первый взгляд выглядел эффектно. Проблема в том, что он и на последний взгляд выглядел так же эффектно, как на первый. Чертов Макс. Чертовы коты, норовящие сбежать. Чертова надежда, которая умирает последней…

— Спасибо за лимонад, — сказала Темпл и встала. — Я, пожалуй, пойду взгляну, как там поживает ополовиненая банка тунца в моем холодильнике.

— Электра все равно бы, скорее всего, не позволила создавать прецедент с домашними животными.

— Луи не домашнее животное, — объявила Темпл напыщенно. — Он личность, свободная приходить и уходить, когда вздумается, как меня сегодня проинформировали. И вот, похоже, он ушел — по крайней мере, из моей жизни.

— Может, вам завести другого кота? Миссис Ла… Электра, похоже, слабый противник.

— А, вы это заметили?.. Нет, я иногда так задерживаюсь на работе, что это было бы нечестно по отношению к коту. Все к лучшему. Я должна радоваться, что моя гениальная идея со статьей не только охладила интерес к убийству, но и вернула ЧЛ, как сказал бы мой коллега Кроуфорд Бьюкенен, в родной дом.

— Очень сочувствую по поводу убийства. Немудрено, что вы расстроились из-за него, — карие глаза Мэтта прищурились на солнце. — Ужасная вещь: одно человеческое существо испытывает к другому человеческому существу такую ненависть, что он — или она — действительно готов отнять жизнь. У полиции есть какие-нибудь предположения?

— Они мне не докладывали, хотя я провела полдня, опекая лейтенанта Молину из отдела сексуального насилия и убийств ЛВПД.

— Почему он именно к вам прицепился?

Темпл улыбнулась. Аккуратное обращение Мэтта с местоимениями в случае возможного убийцы пало жертвой его автоматической уверенности в том, что следователь отдела сексуального насилия и убийств должен быть мужчиной. Впрочем, может, С.Р. Молина и была им — в каком-то смысле.

— Лейтенанту Молине требовался гид для проведения тура по ярмарке Американской Ассоциации Книготорговли. За сегодняшний день я узнала об издательском деле больше, чем хотела бы. И обнаружила гораздо больше причин, по которым писатель может хотеть угробить редактора, чем обычный читатель когда-либо подозревал. Напомните мне, чтобы я никогда не заражалась писательской лихорадкой.

— Вы не слишком серьезно замешаны во всем этом?

— Нет, я последняя спица в колеснице, но я же не могу не замечать каких-то вещей.

— Оставьте это полиции. Замечать слишком многое может быть опасно.

— Ага, но это во мне говорит увлечение связями. Репортерский зуд — у меня мания все узнавать и обо всем говорить. Между прочим, люди любят со мной делиться сокровенным.

— Не всегда легко быть жилеткой для всех.

— Да, — Темпл подумала о Мэвис Дэвис, комкавшей перед ней свою салфетку меньше двух часов назад. — Да…

В эту ночь она не могла заснуть. Сначала ей пришла в голову свежая идея — ей всегда приходили в голову свежие идеи ночью — и она прибегла к помощи Электры, которая всегда была рада приложить свои золотые руки к достойному проекту. Затем Темпл вернулась к себе в квартиру, в одинокую душную ночь. Ее бурное воображение рисовало ей то Мэтта Девайна в одних плавках, играющего на органе Боба Дилана, то триумфальное возвращение Черныша Луи под сень “Хрустального феникса”.

А потом ей привиделась троица писателей, которых она сегодня встретила. Шанса побеседовать с Лэньярдом Хантером у нее пока не было, но с ним завтра — уже сегодня — запланировано интервью, и она, возможно, сумеет его поймать…

Могла ли Мэвис Дэвис действительно убить Честера Ройяла? Она крепкая женщина. Медсестра должна уметь перетаскивать тяжелые безжизненные тела, а Честер Ройял был невысокого роста. Как и Оуэн Тарп — неудивительно, что они спелись! Контролировал ли Ройял Хантера так же, как он контролировал Мэвис Дэвис? Поступал ли он так с нею, потому что она женщина, или Ройял всех своих авторов держал в черном теле?

Темпл знавала одного режиссера вроде этого. Мужчина (женщины редко бывают режиссерами, даже в наши дни), который использовал свою власть над актерами, чтобы ломать их личности, выискивать неуверенного в себе ребенка, который живет в каждом взрослом, и манипулировать им. Такие люди — законченные эгоисты, они выжимают из своей жертвы все возможности, даже если это доводит ее до нервного срыва.

Ни одна страсть не может быть ужаснее страсти артиста, который отдал всего себя и был растоптан. Темпл видела нормальных, вполне рациональных людей театра, которые готовы были убить критика за незаслуженно равнодушную оценку. Могут ли писатели быть менее чувствительны к манипуляциям с их произведениями?