Исчезновения - читать онлайн книгу. Автор: Эмили Бейн Мерфи cтр.№ 25

Я собираю волосы в пучок, не пытаясь закрыть ухо от Майлза.

– Да, – признаю я наконец, – мне тоже люди говорят такое. Но ты же знаешь, что это неправда, да, Майлз?

Я думаю об уверенном самодовольстве Элизы, когда она говорила о том, что мама – сирота.

По крайней мере, не все, что они говорят, – правда.

Он пожимает плечами, но видно, что они немного расслабляются.

– Только это и имеет значение, – продолжаю. – Мы-то ее знали. А они – нет. Так что то, что они говорят, не считается. Вообще.

Что-то странное происходит с его ртом, пока он шевелит языком, обдумывая мои слова. Там, где должен быть его зуб, сейчас дыра.

– Эй, – говорю я, – ты что-то потерял?

Брат лезет в карман, и у него в ладошке оказывается белый зуб.

– Он выпал прошлой ночью, – говорит он. – Я проснулся, а он у меня во рту. Я им чуть не подавился.

– Ой, – я сморщиваю нос. А потом смеется он.

– Айла, – он снова начинает волноваться, – миссис Клиффтон говорит, что ни у кого не может быть снов. – Он катает зуб по руке. – Но прошлой ночью мне снился сон.

Я сохраняю невозмутимый вид, но мой желудок скручивается. А в голове звучат слова Уилла. Твоя мама отличалась от других.

Я кусаю губу.

– О чем был сон? – спрашиваю, чтобы выиграть больше времени.

– Мне приснился кошмар, – признается он. – Прозвучит глупо, когда скажу это вслух. Даже не знаю, почему так испугался.

– У меня были кошмары с черной кошкой, которая носила ювелирные украшения, – говорю я. – Так что… продолжай.

– Там была маленькая птичка, – рассказывает он, – и я знал, что она больна. Она целыми днями жила в темной комнате с задернутыми шторами. Была также и красивая, здоровая птичка, которая прилетала и улетала. И больная птичка ненавидела здоровую. А потом они поменялись местами, и здоровая птичка умерла в постели, а больная становилась сильнее и прилетела к нашей входной двери, и… – он краснеет, – не знаю, почему, но я испугался.

– Мне жаль, – говорю. – Рада, что ты рассказал мне. – Чуть сжав его плечо, слегка похлопываю по нему, но это не настоящее объятие. – Но не говори никому об этом пока, Майлз. Мы с тобой сами разберемся с этим.

– Знаю. Не тупой. – Он делает паузу. – И папе тоже ничего не надо говорить об Исчезновениях?

– Еще какое-то время, – говорю я. – Это слишком сложно объяснить в письме. И мы не хотим, чтобы он беспокоился. Когда-нибудь мы ему расскажем.

Тогда Майлз поворачивается и улыбается мне. Хохолок на его голове торчит вверх. Улыбка брата чуть странная из-за дырки в зубах.

– Не так уж сложно, да? – говорит он. – Притворяться?

– Нет, – соглашаюсь я.

Притворство – финальное слово.

Притворство лучше, чем ложь.

Когда он уходит, я одеваюсь, борясь со странной волной зависти. У меня не было снов с тех пор, как мы оказались в Стерлинге. Значит ли это, что Майлз, как и мама, чем-то отличается?

И, думаю, пряча мамино ожерелье под воротник, значит ли это, что я – нет?

***

– Где доктор Клиффтон? – спрашиваю за завтраком.

– Малкольм будет сегодня весь день в музее в Чешире, чтобы продолжить изучение вариантов для звезд, – говорит миссис Клиффтон, наливая себе чашку кофе. – Он хотел отправиться пораньше, и я сомневаюсь, что нам стоит его ждать до ужина. – Она смотрит на часы. – А всем остальным пора в путь.

Майлз и Уилл направляются к машине следом за ней, а я иду на шаг позади. Когда дохожу до прихожей, останавливаюсь перед приоткрытой дверью библиотеки доктора Клиффтона.

Что Чейз сказал Элизе в спортивном зале? Она обвинила маму в том, что та была Катализатором, а он сказал: «Смелые слова от Пэттон».

Я приняла решение, прежде чем еще раз подумать – бросаюсь в библиотеку, открываю нижний ящик и достаю книгу об истории Стерлинга. Снимаю обложку учебника по биологии, кладу внутрь книгу доктора Клиффтона – это идеальное прикрытие – и направляюсь к машине с томом и надеждой, спрятанными в сумке.

– Доброе утро, Беас, – говорю, когда прихожу на практическое занятие в лаборатории Дигби. Она все еще полусонная, изучает бумагу, покрытую строчками нот ее собственной музыки. По периодическому покачиванию ее подбородка я могу определить, что музыка проигрывается в ее голове. Джордж стоит у доски. Его аккуратные, четкие записи отмечают открытия нашего вчерашнего эксперимента.

К счастью, одноклассники больше не следят за каждым моим движением. Интерес к новой девочке начинает ослабевать. Вытаскиваю книгу и снова нахожу указатель, наклоняя страницы под таким углом, чтобы они были видны только мне.

Сначала ищу маму. Она заслужила только один коротенький параграф в середине книги. Завесив лицо волосами, изучаю ее фотографию. Большие серые глаза, такие же, как у меня, но с проказливым блеском, который больше напоминает Майлза. Я рассматриваю ее чистую кожу, светящуюся молодостью, острый подбородок и высокие скулы. Ее снимок выделяется на странице, но текст рядом с ним небольшой.

***

Джульет Каммингс, осиротевшая при рождении и воспитанная Элеанор Каммингс, – единственная жительница города-побратима, – которая смогла вернуть себе чувства после того, как уехала. 20 марта 1925 года она приехала в Стерлинг, заявив, что ее чувства вернулись за границами города. За ней, словно за Крысоловом, последовала толпа, полная надежд, и Джульет привела их к озеру за границей Стерлинга и показала на воду.

На поверхности отразилось лишь ее лицо.

Джульет никак не могла это объяснить, и город разделился на тех, кто считал, что она искренне удивлена, и тех, кто считал, она задумала какой-то обман. Страсти накалялись. Вскоре она сбежала из города, и больше ее не видели.

После себя она оставила сплетни и самую великую нераскрытую тайну: как мисс Каммингс смогла побороть Исчезновения, чтобы потом исчезнуть самой.

Я впиваюсь зубами в мягкое дерево карандаша и поспешно переворачиваю указатель. Снова провожу пальцем по именам, пока не нахожу: «Пэттон, страницы 3, 9, 54–56».

На странице 54 вижу черно-белую фотографию женщины с гордым аристократическим взглядом. Подпись гласит: «Виктория Антуанетта Пэттон». Сжатыми губами и высокими скулами женщина напоминает Элизу, за исключением того, что ее жесткий взгляд смягчен тонкими гусиными лапками в уголках глаз. Вкус горячего металла снова заполняет мой рот. Я жую щеку и начинаю читать.