Синяя луна - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 5

— Ицзин-Ай, кажется, тангутский город, — как бы между прочим напомнил Баурджин. — И как отнесётся к моему появлению князь тангутов Цзунь Сян?

— Цзунь Сян ненадёжен, — негромко произнёс Шиги-Кутуку. — Сегодня он дружит с нами, завтра — с сунцами. В зависимости от того, кто сильней. Сейчас сила у нас, но... это пока лишь военная сила, а государство сильно вовсе не войском. Точнее — не только войском. Хозяйство — ремесло, торговля, людская жизнь — вот что главное! Великий Чингисхан хорошо понимает это... Для того и строиться Каракорум, хотя многие, как ты, верно, знаешь, против. Увы, увы... — советник скорбно покачал головой. — Монголы не знают, что делать с городами — они их грабят, разрушают и жгут, как поступили с Юч-жоу и со многими цзиньскими городами, впрочем — и не только с цзиньскими. Не разрушать, а сохранять их было нужно! Сохранять под нашей рукой. Увы, многие наши военачальники, не говоря уже о простых воинах — сальджиутах, меркитах, монголах — не понимают ценности городов, для них это просто скопление высоких домов, которые нужно разграбить. Даже у старших сыновей Повелителя — Джучи и Чагатая — нет понимания.

— А Угедей? — вскинул глаза Баурджин.

— Угедей? — мудрецы переглянулись.

— Да, Угедей, — усмехнулся князь. — Смею вас заверить — это умнейший и способнейший к пониманию человек, и вовсе не такой уж пьяница, как про него говорят.

— Да, — согласно кивнул Елюй Чуцай. — Повелитель иногда поручает ему самые щекотливые дела. Может быть, порекомендовать Угедея в качестве официального наследника? Тем более, это не противоречит традиции — Угедей ведь третий сын.

— Хочу кое-что тебе посоветовать, Баурджин-нойон, — негромко произнёс Шиги-Кутуку, — На первое время не бери с собой семью, иначе будешь зависим. Одно дело, когда угрожают тебе самому, угрозы же домочадцам — совсем другое.

Князь лишь пожал плечами — ну, это само собой, понятно.

Они проговорили ещё долго, о конкретных делах в Ицзин-Ай и о городах вообще, выпили кувшинчик вина и простились, вполне довольные друг другом. Баурджин уже вскочил в седло, собираясь податься в родные кочевья — отдать распоряжения да проститься с семьёй, когда один из нукеров Чингисхана, осадив рядом коня, почтительно наклонил голову:

— Повелитель желает видеть тебя, Баурджин-нойон.

Ну, вот, наконец-то. А то уже можно было подумать, что верховный хан не снизойдёт нынче до разговора, полностью доверив беседу своим мудрецам. Ан, нет — снизошёл. Не доверял до конца никому — вот как.

Повелитель принял нойона в гэре, покрытом золотистой парчой. Он сидел на кошме — желтолицый, с рыжеватой бородкой, слегка тронутой сединой, одетый в длинный — голубой с белым — халат, подпоясанный жёлтым поясом. В гэре было жарко и соболья шапка верховного хана лежала на кошме рядом.

— О, могущественный из ханов... — поклонясь, начал было Баурджин, но Чингисхан махнул ему рукой. — Садись, чего уж... Выпить не предлагаю — сам знаешь, борюсь, как могу, с этим злом, увы, пока результаты не радуют. Мои советники объяснили тебе суть твоего нового задания?

— Да, повелитель.

— И я вот тоже хочу сказать пару слов... — Чингисхан задумчиво покачал головою. — Город... Я посылаю тебя в город... Ты — наш, кочевник, но вместе с тем знаешь и понимаешь городскую жизнь, что недоступно многим. Именно поэтому я выбрал тебя, Баурджин. Наместник великого хана — по-моему, неплохой титул, а?

— Да, неплохой, — согласился нойон. — Только весьма небезопасный.

Чингисхан усмехнулся:

— Если б не знал тебя почти двадцать лет, подумал бы, что ты трусишь.

— О, великий хан, я...

— Молчи, молчи, я полностью уверен в твоей храбрости... как и в уме. Сделай так, чтоб этот город, Ицзин-Ай, чтоб вся страна тангутов стала преданнейшей и спокойной. Сделай! Иначе мне придётся превратить её в пустыню, — в тигриных глазах хана сверкнула молния.

— Не придётся! — приложив руку к сердцу, тут же ответствовал Баурджин. — Я сделаю для этого всё, можешь мне верить.

— Хочу верить! — благостно кивнул Чингисхан. — Закончим с тангутами и цзинцами, настанет время каракитаев — Баласагун, Кашгар, Турфан... Я не собираюсь разрушать эти города, если у тебя получится с Ицзин-Ай. Ну, а если не получится... — повелитель вздохнул. — Я обрушу на непокорных непобедимые тумены Джэбэ и Мухули. И тогда земля напитается кровью!

И тогда земля напитается кровью, — мысленно повторил Баурджин, направляя коня к высохшему руслу реки. Нагнувшись, присмотрелся... Выпрямился. Позвал проводника:

— Эй, Айджон, тут сухие деревья.

— Да, господин. Их принесла река.

— Так, может, есть смысл захватить их с собой?

Старик улыбнулся:

— Не стоит, мой господин. Перевал уже близко — а там мы найдём топливо для костров. Прошу поторопить всех — скоро стемнеет, а ночевать в пустыне — не такое уж приятное дело.

Князь посмотрел на проводника с невесёлой усмешкой:

— Поторопить? Как ты поторопишь волов? Погонщик и так уже истрепали все плети. Кстати, там, за перевалом, есть дорога?

— Есть, господин, — тут же кивнул Айджон. — Не сказать, что дорога, но широкая тропа, вполне удобная для повозок. Идёт мимо урочища в пустыню.

— А что там, за пустыней?

— Великий шёлковый путь, господин.

— Поня-а-атно...

Определившись по солнцу, Баурджин прикинул стороны света, дабы потом, на привале, изобразить на чертеже всё — составить миникарту, кроки окружающей местности, чтобы потом, в дальнейшем, построить дорогу из Каракорума в Ицзин-Ай. Настоящую хорошую дорогу, вымощенную камнями и кирпичными плитами, широкую — чтоб свободно могла разъехаться пара повозок — с ямскими станциями и конюшнями заводных лошадей. Именно такие дороги и могут связать воедино империю, ибо огромные расстояния — суть преграда для власти. Нужна связь, нужна возможность быстрого подхода войск — иначе как управлять? Никак...

Немного задержавшись, князь посмотрел, как последняя повозка медленно переваливается колёсами по пересохшему руслу. Потом перевёл взгляд вперёд, где у туманной дымке сливающихся с землёю небес угрюмо маячил хребет, чем-то напоминавший Баурджину трёх поставленных рядом матрёшек — одну другой меньше. Ну, да, он ведь так и называется — Гурбун-сой-хан — «Три прекрасных». А за ним — отсюда не видно — урочище Уголдзин-Тологой. Там овраги, перелески, вода... А значит — и люди. Не то, что здесь, в пустыне — противно скрипящий на зубах коричневатый, солончаки, да мелкая серая пыль. Слава Христу, хоть не жарко сейчас, ещё бы — осень.

Они достигли хребта к вечеру, когда синие сумерки уже вползали в пустыню медленно и неотвратимо. Солнце ещё не село, но уже висело низко-низко, касаясь оранжевым краем песков.

Проскакав вперёд, князь обернулся и ободряюще крикнул:

— Вперёд! Там, за перевалом, урочище. Там мы найдём огонь, воду и пищу. Не вяленое на солнце мясо и солёный сыр, а дичь! Подстрелим косуль, куропаток, зайцев, устроим себе пир и лишь через день, отдохнув, двинемся дальше!