Дом учителя - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 61

Ребенок обретает самостоятельность, требует ее, к облегченному вздоху большинства родителей. Он, что принципиально важно, уже меньше болеет. Иммунитет – это спящая законсервированная армия микроклеток. Если ребенок будет болеть, то взводы и полки клеток проснутся, ринуться в бой и навсегда займут оборону. Но попробовал бы кто-нибудь лет пятнадцать назад сказать Анне Аркадьевне, измотанной детскими простудами, что пять заболеваний ОРВИ в год – это благо! Она бы заклеймила этого «ученого» в ереси.

Итак, он, ребенок, не болеет, он самостоятелен, а вы с мужем еще молоды. И жизнь собственная – личная и профессиональная – оказывается, продолжается. А за спиной гордая свалка мелких родительских подвигов: костюмы снежинок и зайцев, бессонные ночи и мольба, только бы температура упала, секции и кружки в разных концах города, в которые надо возить в любую погоду и сидеть в коридоре, куняя от недосыпа. С подобными заслугами можно с чистой совестью писать диссертации, делать карьеру, флиртовать, крутить романы, разводиться, сходиться – взрослый мир ведь честолюбивый, азартный и вдохновительный.

Пятилетний ребенок не покончит жизнь самоубийством, не шагнет с крыши, не свяжется с дурной компанией, не проглотит таблетку наркотика, не вставит иголку шприца в вену. Ребенок вопит, ноет, капризничает, когда ему что-то нужно или он болеет. Подросток сохраняет постно-спокойную мину, даже если ему очень плохо, кошки, которые на душе скребут, порвали сердце в клочья. Мама с папой не догадываются о его терзаниях, да и говорить с ними «влом» и бесполезно. Психологи, разбирая тяжелые ситуации, приводя их в пример, могут сколько угодно сотрясать воздух, утверждая, что главное – это доверительный контакт с ребенком. Посмотреть бы на их собственных детей.

– Я не могу вам дать конкретных советов. Если у вас от той мощной связи, что была с ребенком в раннем детстве, связи почти мистической, когда ты чувствуешь, что у него, спящего в соседней комнате, поднимается температура, так вот если от этой связи сохранится хоть что-то, вы будете знать его как никто и не пропустите тревожных звоночков. Один ребенок никогда вам не простит того, что вы тайно читаете его дневник… по-современному посты в соцсети. У другого надо читать обязательно, и плевать на этику. Хороша этика – проморгать надвигающуюся трагедию. Есть только один универсальный рецепт. И многие из вас с ним знакомы по моей прошлой лекции.

Анна Аркадьевна не знала имени брюнеточки и жестом предложила ей ответить.

Молодая женщина вскочила и точно на уроке оттарабанила:

– Надо потратить время!

Анна Аркадьевна кивнула, улыбнулась, движением руки предложила брюнеточке сесть и закончила пятнадцатиминутный «бонус» словами:

– Как родители, вы получите оценку, когда ваши дети станут студентами.

Какой балл она себе бы поставила? Четверку с минусом.

Лёня, двенадцатилетний, изобрел вечный двигатель.

– Мама, он точно будет работать вечно! Я знаю, что это невозможно по законам физики! Система шестеренок. Смотри, я сейчас покажу тебе чертеж и объясню принцип.

– Очень интересно, сыночек! Рассказывай.

Задремала на середине объяснения. До того были бессонная ночь: стирка до полуночи, подготовка выступления на заседании кафедры. Нервный день: порвавшиеся на видном месте колготки, очереди в магазинах, сосиски перед ней кончились, а купленное мясо было костистым и жилистым – только варить и не меньше трех часов, к ужину не поспеет.

У пятнадцатилетней Любани и ее приятельниц вдруг возникло течение по необходимости избавления от девственности. Начитались каких-то французских романов про комплекс невинности и давай гулять деревня. Девственность – это пошло, старорежимно и закрепощает. У них были гости. Анна Аркадьевна доставала из духовки цыплят, торопилась, хотелось вернуться к гостям, вставить свое слово в дискуссию о роли бездарной личности в истории. А тут Любаня с вопросом некстати.

– Мама, ты потеряла девственность сознательно или бессознательно?

– Бессознательно – это как? Под наркозом, что ли? Блюдо подай, пожалуйста, помоги на него свалить, осторожно, не обожгись, петрушку сверху художественно раскидай. Я несу блюдо, а ты соус.

В гостиной уже спорили об историческом эксперименте перехода от феодализма к социализму бывших союзных республик и возможных вариантах: отката назад или прорыва в новое общество, не имеющее названия. Гости добросердечно замахали руками и отказались от чистых тарелок, плюхнув горячее на остатки закусок. У Анны Аркадьевны и по данной теме было что сказать. Но Любанин вопрос! Она вышла, в детской устроила допрос, быстрый и жесткий (очень хотелось вернуться к гостям).

– Откуда интерес к моей потере невинности?

– Не к твоей, а вообще! Сейчас ты будешь говорить, что всю великую русскую литературу, прославляющую чистые чувства, мы спустили как в унитаз, простым нажатием кнопки. Но есть и другая литература!

– Кто мы?

– Почти все девочки из нашего класса… ну, не все, пятеро, но самых клёвых, другие – отстой.

– И предположу, вы решили, что сознательная потеря невинности, раздвигает вам жизненные горизонты, дает шансы, бонусы?

– Ты не читала, поэтому не можешь судить!

– Так дай мне почитать! Как тебе понятно, я и десятки моих подруг и приятельниц когда-то пережили сей акт. Давай ты сделаешь следующее. Мысленно на одну чашу весов положишь наш опыт, без ложной скромности, достойных женщин, плюс великую мировую, не только русскую, литературу, воспевающую женскую целомудренность. На вторую чашу – недавно почерпнутые взбудоражившие вас мысли и рассуждения.

– Невинность – это всего лишь кусок кожи, и относиться к ней как медали за заслуги – пошло!

– Медали дают именно за заслуги, за подвиги, за отвагу.

В комнату заглянул Илья: приехали Ждановичи. Как будто без Анны Аркадьевны нельзя принести еще два стула и поставить на стол чистые тарелки с приборами?

Она поднялась, пообещала Любане:

– Мы еще об этом поговорим.

Не получилось. Когда на следующий день Анна Аркадьевна попыталась вернуться к разговору, Любаня закрылась наглухо:

– У меня все нормально, я вообще теоретически спрашивала, ерунда, не парься, мама.

– Ты мне обещала дать почитать любопытную книжку.

– Она не моя, по рукам ходит. Да тебе и не понравится.

Доверительный контакт с подростком – это не по щелчку пальцев. Пока я жарю картошку, поведай мне, дружок, что там у тебя на душе. Подростки существуют в прочной броне. Надо выждать момент появления трещинки в этой броне, пролезть в нее скользким ужом и внутри аккуратненько, деликатненько попробовать навести порядок. У кого есть время выжидать и наблюдать?

Анна Аркадьевна всегда мечтала, чтобы кто-нибудь из детей продолжил ее дело, стал педагогом, организатором, руководителем образования. Любаня не годилась в учителя. Мягкая, добрая, чуткая, вся на полутонах – такую любой класс, тридцать жизнерадостных бандитов, распнут и растерзают на первом же уроке. Из Лёни, казалось Анне Аркадьевне, педагог получился бы. Он любит выступать на публике, красоваться, получать аплодисменты. Он прекрасно говорит и, объясняя какое-нибудь устройство или явление, находит точные и образные сравнения. В нем достаточно мужественности и жесткости, хулиганов он легко по струнке выстроит.