Широкая кость - читать онлайн книгу. Автор: Лора Докрилл cтр.№ 25

– Береги пальцы! – предупреждаю я.

– Я осторожно. – Она снова поддевает крышку; металл вибрирует. – Все равно крышка не снимается как надо. Дай ключ, попробую подцепить снизу, может быть, тогда… – Я вижу, что весь персонал «Стрелка» через окно глазеет на переполох. Наверное, думают, что Камилла вскрывает сейф, такое у нее сосредоточенное и взволнованное лицо. – Попробую вот так вдавить, а потом поднять.

Желтый ценник на банке темнеет от того, что струйка жидкости, словно кровь, сочится на поверхность. Вечерний летний воздух уже весь пропитан рыбным духом.

– Камилла, выбрось это в помойку.

– Это отличная банка тунца, Биби. Такое не выбрасывают в помойку.

– Ее же переехала машина. Я куплю тебе другую, с колечком.

– Не в этом дело, – она скрипит зубами. Я – хочу именно этого тунца. Понимаешь? И у меня почти получилось. Можешь подержать с этой стороны? Положи на минуту флаерсы и подержи.

– И все из-за какой-то банки тунца. Твои шикарные портки уже в масле. – Камилла подмигивает мне, на секунду прекращает терзать крышку и раздвигает ноги, чтобы продемонстрировать, что нижняя часть ее туалета может служить как шортами, так и юбкой.

– Теперь уже не из-за тунца. А из принципа. – Она цокает языком. – Помоги мне, я бы тебе помогла.

Я откладываю флаерсы и прижимаю согнутую крышку, в то время как Камилла концом ключа пытается поднять ее с другой стороны. Крышка начинает наконец ползти вверх.

– Есть, есть, есть! Биби! Получилось! Нажми посильнее…

ШЛЕП.

Банка содержимым вниз падает на стопку флаерсов. Рыбное масло пропитывает бумагу и покрывает наши руки, жирные, липкие и воняющие рыбой.

Камилла только вздыхает. Поднимает листки вместе с жестянкой, собирает все в кучу и бросает в урну.

– Эй! – кричит она официанту, тупо высунувшему голову в окно. – Да-да, вы! Я ухожу! – Она вихрем подлетает к двери «Стрелка» и кричит в щель почтового ящика:

– Столько трудов и ни одной бесплатной порции карри: позор!

И мы топаем ко мне домой, голодные как волки и провонявшие консервированной рыбой.

Руки у меня зудят от этого кошмарного влажного и вонючего масла. Кажется, что они отяжелели. Приходится держать ладони раскрытыми, будто я собираюсь выпустить когти, и на весу, чтобы не прикасаться к одежде. Запах преследует нас, как запах рвоты.

И весь долгий пусть домой мы проделываем пешком, потому что у нас нет денег на автобус, а главное – из принципа.

– Как, интересно, я достану из сумки ключ, когда у меня все руки в тунце? – Я вглядываюсь в сумку в надежде что-нибудь разглядеть среди царящего там хаоса. Вижу губную помаду, тампон, пакет для собачьих какашек и мандарин, покрытый белыми точками. – Придется будить Дав.

– Буди.

– Дав! – ору я. – Дав! – Поднимаю камешек и бросаю в ее окно. – Дав!

Мы ждем.

В спальне вспыхивает свет, она подходит к окну и смотрит вниз. Без восторга.

– Какого черта?

– Не могу войти.

– А где твой ключ?

– У меня руки в тунце.

– Знать ничего не хочу.

– Ты можешь проделать этот свой трюк, типа спуститься по водосточной трубе и впустить нас?

– А может, просто спуститься по лестнице?

– Можно и так. – Я улыбаюсь. – Она такая умная, – гордо бурчу я Камилле.

Разъяренная Дав открывает дверь. На ней пижамные шорты.

– Мойте руки, – приказывает Дав.

– Ладно, командир. Мы умираем с голоду, – сообщаю я.

– Опять были в дурацком индийском ресторане? – с отвращением спрашивает она. – И вас опять не покормили?

– Ну да, такие скупердяи. Фиг с ними.

– Какая ты хорошенькая, – говорит Камилла моей сестре. – Ножки как хлебные палочки. – Все всегда говорят Дав, какая она хорошенькая.

Дав закатывает глаза.

– Ох, и влетит тебе от мамы. – Она произносит это с удовольствием, стоя над нами, как злобная тюремная надзирательница, и следя, хорошо ли мы отмыли руки от рыбного масла.

– Есть что-нибудь пожрать? – Камилла захлопывает дверцу холодильника, даже не оглядев полки. – Жаль, что у нас нет денег на пиццу.

– А кто у нас работает в индийском ресторане и не получает даже бесплатного карри? Не понимаю. Дуры вы обе. – Дав оставляет нас в покое и отправляется обратно в спальню.

– В буфете хоть шаром покати. – Я надуваю щеки.

– Жаль, что твоя мама не из таких мам.

– Мне тоже.

– Подожди…

И тут я вспоминаю самую лучшую, самую классную вещь на свете. В духовке осталась половина пастушьего пирога.

– Ох, елки зеленые, мы спасены! – Камилла улыбается и уже начинает обдирать сырную корку с верхушки.

– Надеюсь, он нормальный. А то ему, кажется, уже сто лет.

– Конечно, нормальный, это же пастуший пирог. Абсолютно функциональная вещь. Такие со временем становятся только лучше.

– Хм. – Может быть, она и права. – Но он не стоял в холодильнике.

– Ой, брось. Это просто лекарство по сравнению с теми годными только для собак кебабами, которые я обычно ем после работы.

Камилла права. А духовка, по сути, почти холодильник, так что…

И мы вонзаем вилки в пирог. Пюре стало комковатым, почти смерзлось в крахмалистый айсберг и припахивает формой для запекания, но вкус тем не менее сохранился.

– Эй, давай сунем его в микроволновку!

Мы наполняем тарелки и пытаемся втиснуть в печь сразу обе. Они звякают и выпихивают друг друга, неуклюже вертятся, а стеклянный поднос под ними соскакивает.

– Так не разогреешь. Нужно по очереди, чтобы каждой порции достался весь жар.

Камилла лезет пятерней в пакет мюсли «Альпен» и выуживает горсть пепельно-снежных хлопьев. Весь ее подбородок обсыпан крошкой. Мы нетерпеливо по очереди греем свои тарелки, понимаем, что ждать больше не можем, и едим пюре чуть теплым. Камилла добавляет красный соус и в придачу ложку мангового чатни. Я ем без ничего.

– Я безработная. – Камилла подпирает кулаком подбородок.

– Не расстраивайся, что-нибудь да подвернется.

– И почему я не задерживаюсь ни на одной работе?

– Потому что ты неуправляемая, вот почему.

– Что это ты делаешь? – утомленным голосом спрашивает Камилла.

– Записываю.

– Что? Что ты записываешь?

– Я должна записывать в эту дурацкую тетрадь все, что съела.