Двойной Нельсон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шприц cтр.№ 28

— Чай — дело хорошее, — пробормотал Евграфий Петрович, налил стакан доверху и, чтобы заткнуть себе рот, аппетитно захрустел бесплатной сушкой.

Председатель, однако же, не унимался и на примере новичка решил развернуть полную картину перехода к новой, счастливой жизни, когда все средства производства очутятся в руках рабочих и на земле наступит рабочий рай.

— Вопрос номер два! Как грамотно изъять у собственника то, что по праву принадлежит вам?

Пьющие чай одобрительно загудели. Раньше они и помыслить не могли, что токарные, фрезерные и даже долбежные станки могут стать их собственностью. А теперь открывалась такая радужная перспектива, что захватывало дух! Оказывается, их обманывали! Спасибо ученым людям, которые открыли глаза на все беззаконие и вековой обман. И правда, откуда на земле взялось все? Рабочими руками сотворено. А раз ихними руками -- отдай и больше не греши. Я сам знаю, как мне токарить правильно.

Всеобщее жужжание накаляло атмосферу, и Медянников накалился тоже. Он вспомнил пару случаев из своей далекой деревенской жизни, допил чай, поставил стакан на блюдечко донышком кверху и встрял:

— То-то и оно! Вот у нас в деревне — я раньше деревенский был — тоже один мужик разок повстречал другого, побогаче который...

Шум умолк — тема оказалась близкой, половина из сидевших была родом из деревни. Вспомнилась родная изба, тятенька с вожжами в руках, девки, красные от мороза и любовных утех... скоро посевная, небо синее, озимые зеленые... Все расчувствовались и прониклись симпатией к новому мужику. Мабуть, землячком обернется, вона харя какая широкая. Наверное, из пскобских, стервец, дери его за ногу...

Евграфий Петрович тоже расчувствовался и слегка потерял бдительность, что его и погубило:

— Который побогаче, у того в руках веревка была, да, а к веревке-то телка привязана. Справная телка.

— Тельная?— спросил кто-то с неподдельным интересом.

— Да нет, молодая еще, но по всему было видно — хороша! Вот который победнее и думает: как бы мне эту телку-то заполучить, вместе с веревкой-то...

Евграфий Петрович, будучи хорошим актером, стал держать паузу: вновь налил себе чайку и с треском поломал сушку в большой деревенской ладони.

— А дальше что? — не выдержал сельского темпа председатель, уже готовый на фоне этого примера пустить свои мысли вскачь.

— Че-че? Известное дело, что дальше. Убил. Вся корова ему досталась. С веревкой.

Спросивший про телку горестно охнул и перекрестился. А Медянников, встал, сложил из трех пальцев ужасающих размеров кукиш и стал вертеть им перед носом у председателя собрания:

— Во, видал? Во тебе отдадут! Ты мужика хоть раз вблизи нюхал? Да он за курицу удавится! За одно яйцо тебя — чик — и ангелом сделает! А ты — все общее! Все общее! Тьфу! — и Евграфий Петрович смачно сплюнул на пол, тем самым поправ основы Общества.

Председатель вскочил и зазвонил в лошадиный колокольчик:

— Товарищ с Путиловского! Остыньте! Прошу вас сесть!

— Эй, путиловский! — Самый продвинутый из развитых ремесленников одернул пиджак, состроил строгое лицо и обратился к новичку со словами увещевания: — Рыгламент!

— Чево? — медведем развернулся в его сторону Медянников, чутким ухом уловив в непонятном слове чудовищное оскорбление своей нравственности.— Кто я?!

— Рыгламент! — не унимался законопослушный европеец, будя в Медянникове азиатского зверя.

— Тля!

Медянников перегнулся через стол, одной рукой схватил лжеевропейца за манишку, а второй нанес его носу непоправимый урон.

Пролилась первая невинная кровь. После нее секундное оторопение прошло и все стало возможным. Счастье, что отсутствовала сама княгиня Ольденбургская: в воздухе замахали руки, головы, стулья и самовар... Тьма опустилась на Общество развития ремесел.

* * *

За столом обсуждали предстоящие празднества по случаю двухсотлетия Петербурга, что ожидались 16 мая. К юбилею открывался новый Троицкий мост по проекту фирмы «Батиньоль» с использованием фантастически передовых идей инженера Семиколенного. Азеф был знаком с ним по заседаниям Инженерного общества и пригласил на ужин к Дубовицкому, так что все вкушали новости из рук самого изобретателя.

«Вот это светская жизнь!» — радостно думалось Вершинину. Все пленяло его: и собственное новое платье, и гости, и шампанское в честь нового моста. Пили за каждый пролет в отдельности, и, поскольку мост был пяти-пролетным, выпито было изрядно.

Пятьсот восемьдесят два метра! Семиколенный даже не садился, а ел и закусывал стоя. Пять миллионов двести тысяч рублей! Шаброль и Пагульяр, самые модные французские архитекторы! Арт нуво! Одних канделябров на двести тысяч отлили! Господа! За канделябры!

Все прокричали «Виват!» и выпили за канделябры.

Вершинин на всякий случай все это записывал и вздыхал про себя: «На двести тысяч...» Вот бы ему сейчас двести тысяч!

Дубовицкий, обрадованный такой хорошей вечеринкой, делавшей честь его дому, выдернул Вершинина из-за стола и таинственно повел в темную смежную залу. Там тоже было хорошо: стоял ломберный стол, рядом с ним столик с холодными закусками и всякого рода соблазнительными графинчиками. Для полного антуражу стояли удобные кресла. В комнате не было никого, кроме плотного со спины господина.

— Евгений Филиппович, вот вам обещанное золотое перо России! — торжественно пропел Дубовицкий. Вершинин даже покраснел от приятных чувств. Так его еще не называли, и это ему понравилось чрезвычайно.

Господин поворотил целиком всю спину, и тяжелый взгляд остановился на лицевой стороне золотого пера. Затем тело встало и подошло к Вершинину.

— Оставляю вас, господа, оставляю! — пропел Дубовицкий и исчез, плотно притворив за собою дверные створки, прихотливо вырезанные из тяжелого мореного дуба.

Мгновенно стало тихо.

— Вы повели себя совершенным храбрецом. — Голос у Евгения Филипповича был низким и очень приятным. — Спасли человека?

— Спас — скромно сказал Вершинин. — Но он, к несчастью, умер в лечебнице той же ночью.

— Расскажите, как это было? Что вы увидели в подвале?

Крупные глаза Азефа гипнотизировали, и Вершинину пришлось напрячься, чтобы не рассказать всю правду.

— Там было трудно что-то видеть — дым, пламя. Я вытащил раненого... все, как описано в заметке.

— И никаких бумаг? — в лоб спросил Азеф.

Вершинин в душе ухмыльнулся: «Проверяет!» И сказал почти всю правду:

— Бумаги? Были.

— Вы их взяли. Прочитали, — утвердительно проговорил Азеф.

— А как же! Такая профессия — читать чужие бумаги.

— И что в них было?

Вершинин хладнокровно взял из открытого ящичка прекрасную сигару, серебряной гильотинкой обрезал кончик и, не торопясь, прикурил от свечи на ломберном столе. Только выпустив первый клуб дыма, он открыл Азефу истину: