Двойной Нельсон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шприц cтр.№ 22

— Раскатала нос! — Первая на секунду остановилась попудриться и застрекотала вновь. — На нас и не оглянется!

— С кокотками на Острова! В Стрельну! Кстати, вас ждут в приемной.

— Дама? — поинтересовалась блондинка.

— Великосветская! — театрально закатила глаза вторая.

Вершинин ухмыльнулся и, не говоря ни слова, вышел из секретарской. Снаружи его ждал сюрприз — его действительно ждали. Но не дама, а жуковатый хозяин дома, господин Дубовицкий. Он сразу бросился к Вершинину, ухватился за его руку и стал ее мять, точно желая вылепить из нее нечто иное:

— Здравствуйте! Читал! Весьма рад за вас. Вот, подал объяснение в вашу газету. И еду в управу разъяснить. Я чист как ангел! Мой агент сдал черт знает кому, каким-то проходимцам, а я отдувайся. Неприятная история. Вы вечером свободны? Никаких отговорок. Жду к девяти. Будет маленькое, но приятное общество. Без церемоний!

Дубовицкий жестом фокусника достал бумажник и оглянулся:

— Голубчик! Милый! Если вам нужны деньги... не стесняйтесь! Я сам был молодым студентом. О, эти студенческие годы... Берите-берите! — и так быстро всунул Вершинину деньги, что стало ясно: это он умеет делать отменно ловко. — И приоденьтесь: будут важные персоны. Не прощаюсь! До вечера!

Как во сне, Вершинин вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Они привычно глядели в сторону кофейни. Зайдя внутрь, он гордо заплатил месячный долг, взял угловой столик и, попивая двойной со сливками, украдкой пересчитал барыш. Изрядно! Сто ассигнациями без малого. Поперло! Вершинин сплюнул трижды через левое плечо. Глянул в зеркало напротив — действительно, приодеться бы не помешало... И, одним глотком допив кофе, быстро вышел. Шаг его был упруг и легок.

* * *

— Киселев стоял вот здесь, — Берг на полу очертил мелом небольшой круг и поставил в нем единицу, — Хрищанович стоял с другой стороны стола, вот здесь.

Место Хрищановича обозначилось двойкой. Путиловский внимательно следил за всеми действиями Берга. Медянников тоже таращил глаза, но понять логику, как ни старался, все-таки не мог. «Мудрит Карлыч! — подумал Евграфий Петрович, — С похмела и не то покажется!»

— Вначале был очень небольшой взрыв. Взорвалась стеклянная посудина, возможно колба, возможно кювета, есть осколки и сферические, есть и плоские. Если следовать логике производства нитроглицерина, взорвалась посуда с остатками вещества. Они уже успели собрать весь нитроглицерин, который находился в руках Хрищановича.

— Отчего вы решили, что они успели собрать? Не факт! — возразил Пугиловский в порядке оппонирования. — Давайте так: я неверующий. И буду вас сбивать вопросами. А вы доказывайте!

— Да! — сказал Медянников, потому что надо было что-нибудь сказать. — Я тоже не верю!

И он придал лицу неверующее выражение. Обычно Евграфий Петрович сопровождал такое выражение легким рукоприкладством по голове подчиненного. Но сейчас этот легкий путь к недоверию был закрыт, Берг ему не подчинялся, посему приходилось изворачиваться.

— Ха! — торжествующе воскликнул Берг. — Следите за моей логикой!

Медянников тоскливо оглянулся в поисках последней, ничего не нашел и насупился: «Слова какие употребляет, подлец! Ишь, наловчился, немчура очкастая...» И затих. Берг же, напротив, распалился до крайнего:

— Всего взрывов было три: сильный, средний и очень слабый. Последним был сильный — вследствие пожара взорвался наличный запас динамита в сейфе. Это установлено однозначно при опросе дворника. Он слышал два взрыва именно в такой последовательности: средний — сильный. Я обнаружил следы слабого взрыва. Теперь вопрос: что было ранее — средний или слабый? Допустим, первым был средний — Хрищанович выпускает из рук склянку с нитроглицерином и лишается ног. Вследствие этого взрыва детонирует что-то маломерное, предположительно остатки того же вещества в колбе или кювете. Так?

— Логично.

Путиловский закурил и теперь следил за струйками дыма, а некурящий Медянников осторожно отгонял те же струйки от себя.

— Но если слабый взрыв последовал за средним, то эта колба или кювета должна была лететь со стола в направлении, указанном первым взрывом, то есть средним! — и Берг начертил мелом на столе возможную траекторию полета. — Мы же видим, что этот слабый ничем не потревожен. Он был первым. Затем от него идет цепочка: Хрищанович выпускает склянку — средний взрыв — пожар — взрыв сильный и последний! Он почти гасит пожар.

Медянников давно запутался в слабых, средних и сильных взрывах. Для простоты он представил их в виде трех мужиков соответственной внешности и силы. Вначале лопнул первый мужичонка, хилый и никчемный. Его смерть вызвала судорогу и лопанье мужика покрепче; потом отдал Богу душу самый здоровый и толстый. Эта логика Медянникову была понятна — хилые помирают первыми.

— От малой искры сыр-бор загорается, — определенно подтвердил он выводы Берга.

— Почему произошел первый взрыв? — подумав, спросил Путиловский. — Что за причина? Хотя какая нам разница?

— Не скажите! — Берг был неудержим,— Я догадываюсь, почему взорвался первый сосуд. Это обычный фокус всех преподавателей — получить небольшой запас нитроглицерина, убрать его, а затем чем-нибудь легко ударить по якобы пустой посуде.

— И она взорвется, — заключил Путиловский. — Неужели он так силен?

— Кто? — Медянников внезапно понял, как заметают следы. — Бомбист? Да разбить бутылку и ребенку сил хватит!

И насупился больше прежнего, потому что Путиловский и Берг откровенно засмеялись.

— Евграфий Петрович, голубчик, не сердитесь! — Путиловский платком отер выступившие слезы. — Вы так очаровательны. Понимаете, это вещество чрезвычайно взрывчато... как вы! Раз — и вспыхнули. Достаточно одной пилюльки, чтобы разнести к черту солидную емкость. Отсюда,— он обратился к Бергу, — становится явным, что перед нами нечто вроде курсов для обучения динамитному делу.

— Так точно!

Берг был лаконичен: Путиловский чуть упредил его вывод.

— И кто учитель?

Вопрос повис в воздухе. Мертвые ученики молчали и сказать что-либо были уже не в силах.

— Иван Карлович, большое спасибо, вы меня радуете, как и прежде! Объявляю вам поощрение.

— Честь имею! — Берг встал во фрунт и щелкнул каблуками.

Медянников печально вздохнул. Он давно уже никому не завидовал, но печалился оттого, что сейчас увидел, насколько сладки плоды просвещения: Ваня посидел часок, пошевелил мозгами, наврал с три короба, а ему еще и поощрение за вранье вышло! Вот Евграфию Петровичу для малого поощрения приходится пол-Петербурга перепахать, засеять, собрать и смолотить. И только тогда он выпечет пирожок, за который еще дай Бог если похвалят. А образованному — вона! Ври побольше! «Лишь бы мерку снять да задаток взять!» — подумал про себя Евграфий Петрович, но уста на хулу отворять не стал.