– Здравствуй, Энвер, – шепнула Дионисия на ухо девочке.
Глава 33
К утру и правда резко похолодало. Сайнем с Рейнхардом, плюнув на всю лесную нечисть, развели огромный костер и устроили настоящий шабаш, прыгая вокруг огня и распевая непристойные песни.
На рассвете охотники пошли вниз по течению реки и к полудню выбрались на дорогу как раз у того моста, где Сайнем видел русалку. На сей раз он предпочел не заглядывать в воду.
Вышли они вовремя. На траве лежала изморозь, а с неба начала сыпаться снежная крупка.
– Теперь найдешь дорогу? – спросил Сайнем.
Рейнхард откашлялся.
– Ты прости. Я знаю, не надо было… Но он убивал человека на моей земле на моих глазах.
– Ладно. Только давай не будем об этом болтать в замке.
– А ты его здорово!
– Угу, – согласился Сайнем. – Мне тоже понравилось. А кто это был?
– Кто-то.
* * *
Сайнем ожидал, что в замке будет переполох, а оказалось, что их исчезновение едва ли заметили. Ну пошли на охоту, ну заночевали в лесу, ну не принесли ничего – обычное дело. Мильда поворчала на Рейнхарда, напоила гуляк горячим вином, взбила им перины. Хозяин замка с графинечкой даже не показались. Спят, видите ли.
«А ночью чем занимались? – спросил себя волшебник. – Ну и нравы в этой провинции!!!»
– Повелитель Халдон, вас с утра какой-то парень из деревни дожидается, – доложил Сайнему дежурный.
– Пусть еще подождет! – буркнул Белый Маг. – Отосплюсь, тогда…
Внизу, выслушав ответ чужанина, «парень из деревни» кивнул головой и вновь прислонился к стене. Пальцы его левой руки привычно поглаживали ветвистый шрам от ожога на щеке.
Часть третья. Белая дорога. Зима
Кроме того, если поскрести кое-какие ДОБРЫЕ свойства кое-каких людей, то и в этом случае частенько вылезает наружу все тот же страх…
Некто Демиург (по свидетельству
Аркадия и Бориса Стругацких)
Глава 34
Кали облизнулся и затараторил:
– Так что никакая она не графиня – блазнь, морок, оборотниха. Надоело, небось, в курной избе жить, захотелось на золоте почивать, с серебряного ножика кушать, вот и застит всем глаза…
– Чем докажешь? – спросил Сайнем.
– А что мне доказывать! – вскинул голову Кали. – Спуститесь, ваша милось, в склеп под замком да сами поглядите. Двадцать лет уже с лишком, как ваша Энвер там спит.
– Хорошо. А тебе-то что за печаль? Зачем пришел?
Парень как-то уж слишком поспешно ответил:
– Повздорили мы с ней маленько – так она вон меня как пометила. Все лицо изуродовала. Разве ж это по-людски? Да и кроме того, думал, наградите, может, чем за правду-то…
– Может, и награжу, – задумчиво сказал Сайнем. – Если не врешь. Завтра на рассвете приходи – видно будет.
* * *
В склеп он, разумеется, побежал тут же. Нашел гробницу, увидел рядом лом, мимолетно удивился, отвалил крышку и с ужасом уставился в гулкую пустоту. Потом долго отсиживался в своей комнате. Бродил туда-сюда, грыз ногти, думал, как будет брать поганую мертвячку. Решил, что разумнее всего будет перебраться сегодня же спать к своим солдатам: и он их защитит, если девка упырицей окажется, и они его прикроют в случае чего.
Но прежде чем спускаться вниз, Сайнем свернул на боевой ход: давно уже хотел посмотреть, как сейчас созвездия над горизонтом стоят – а то в этих шеламских болотах забудешь, какой нынче день. Однако снаружи бушевала настоящая метель: темно, хоть глаз коли, холодный ветер и снег крупными хлопьями. Сайнем поспешил уйти. И еще спускаясь по лестнице, увидел дрожащую полоску света под дверью кухни. Подошел, тихонько толкнул дверь. Не стоило, конечно, этого делать – но прятаться по углам, пока проклятая мертвячка готовит очередную пагубу, оказалось выше Сайнемовых сил.
Мертвячка негромко пела. Что-то там про ветерочки, которые дуют с ночки. Пела и раскатывала тесто. На ней сейчас было не графское платье, а старая беленая рубаха и темная юбка. Сайнем заметил еще белые завязки передника и по-бабьему повязанный платок. В огромной печи гудел огонь. Когда Сайнем заглянул в дверь, она замерла на секунду, потом не торопясь положила скалку, разгладила тонкую лепешку кончиками пальцев и только потом обернулась.
Сайнем откашлялся.
Ее глаза в здешнем полумраке казались совсем темными. Будто стекло на бутылках с дорогим вином.
– Ручки не натрудите, графиня? – спросил Белый Маг.
– До сих пор не натруживала, – отвечала она как ни в чем не бывало.
– Даже когда мародерствовала в склепе?
– Так ты и об этом знаешь?
– Знаю. Где настоящая Энвер?
Вместо ответа она отвернулась, взяла блюдо с остатками жаркого и стала мелко крошить мясо тяжелым ножом.
– Где тело Энвер? – повторил Сайнем.
– А разве ты не думаешь, что тело Энвер – это я?
– Была такая мысль, – согласился волшебник. – Но покойники не пекут пирогов по ночам. Ни один мертвяк не подошел бы близко ни к огню, ни к железному ножу. Я могу заставить тебя пожевать чеснок, но мне кажется, что это излишне. Так где Энвер?
– Энвер похоронена в лесу, – отвечала она наконец. – В Шеламе. Я не хочу сейчас говорить почему. Это очень старая история, и большей половины ее я, к сожалению, не знаю. Но это не имеет отношения ни к тебе, ни ко мне.
– Может быть. Но согласись, мне важно знать, что делает в моем замке шеламка, выдающая себя за его покойную хозяйку.
Лже-Энвер стремительно обернулась, не сумев скрыть изумления:
– Так тебе и это известно?! Кто-то тебе многое рассказал!
– Моя внешность обычно располагает людей к откровенности, – с готовностью согласился Сайнем.
– И что же ты собираешься делать? – теперь она не смогла скрыть страха.
Сайнем пожал плечами:
– Я в сложном положении. Либо ты заворожила Карстена с Рейнхардом, либо они помогают тебе сознательно. В том и в другом случае мне будет трудно тебя выгнать. Трудно, но возможно. В конце концов, сила и закон на моей стороне. И сердце мне подсказывает, что от тебя нужно избавиться, и как можно быстрей. Однажды ты чуть меня не обманула, а это опасно. Однажды ты предала самое святое – свет животворящего Солнца ради темной власти. Я не знаю, как человек может решиться на такое. Я не понимаю тебя. Так зачем мне держать тебя рядом с собой?
– Ловко, – со вздохом согласилась ведьма.
– Но прежде чем принять решение, я хочу попытаться понять. Чем больше знаешь о противнике, тем лучше. Поэтому поведай-ка мне правду, голубка. И если твой рассказ меня успокоит, я не стану поднимать шума.