Код человеческий - читать онлайн книгу. Автор: Иван Беденко cтр.№ 68

После провала Юкэ и Игоря над его головой стремительно сгущались тучи. С партнерами Туров поспешно оборвал связь. Это по их вине все пошло наперекосяк, это они поручали опасные доставки. Они красные, без сомнения, а значит, токсичны.

Правда, без них нет прежнего дохода.

Курьеры в открытую судачили о потере заработка, дисциплина падала, появились проблемы с доставкой обычных грузов и почты. Уныние крепко прописалось даже в головном офисе, где работать прежде считалось престижным. Завхоз урезал расходы на текущее обеспечение, хороший кофе с плюшками канули в Лету, и отныне всем снова приходилось довольствоваться чаем в одноразовых пакетиках, которые отвратительно походили на женские гигиенические прокладки, да пирожками, прозванными «стельками» за жесткое невкусное тесто.

Сейчас где-то в супермаркете галчонок в дорогом пальто гуляет с тележкой между стеллажей с продуктами, размышляет об ужине… Да какой она теперь галчонок? Лиля преобразилась в лебедь, сильную, ухоженную. Им с Матвеем хорошо.

Больше ничего не нужно, только риск уродует жизнь, неотступно следуя по пятам. Туров научился бояться: разоблачения Бюро, конкурентов, не прощающих слабости, даже «стариков» из «Пули». Страх точил изнутри, отравлял светлые события и в конце концов концентрировал все мысли на себе – чудовищная гравитация! Хотелось убежать куда-нибудь, скрыться. В голове часто всплывали образы тихих заброшенных уголков Защекинска: широкие зеленые листья лопуха у дальней глухой изгороди одичавшего сада, манившие безмятежностью и возможностью избавиться от изнуряющего напряжения. Но страх прочно держал на месте, подавляя волю. Никаких иллюзий.

Раньше, когда случалось делиться переживаниями с Игорем, тот обычно прошивал сочувствующим взглядом и после паузы объяснял, что Туров балансирует у черты, за которой – эмоциональный взрыв и тяжелое нервное расстройство. «Схлопнешься, – задумчиво добавил как-то Кремов. – Похоже, подсознание, вбрасывая успокаивающие виды, отчаянно пытается тебя охладить». Странно, но вся эта психоделическая муть укрепляла. Что-то умел Игорь такое внушить, что страх отступал. Может, заклинания нашептывал незаметно? Каким-то непостижимым ремеслом он владел и один понимал. Тогда верилось во взаимовыручку, дружбу.

Теперь Матвей не верил ни во что, кроме их с Лилей маленького мирка. Он знал, что с каждым днем положение усугубляется, что нужно собрать остатки сил, совершить Поступок и вырваться из тупика. Любой ценой отстоять свое будущее с любимой женщиной в идеальном мире и избавиться от страха. Он гнал прочь затхлые образы Защекинска, навязанные наивным подсознанием, ведь Лиле лопухи в одичавшем саду не понравятся. Она не вернется к обшарпанной библиотеке, к унизительной нищенской зарплате, это несовместимо с тем, к чему она успела привыкнуть.

Придется делать непростой выбор.

«Кого я обманываю?» – подумалось Матвею. Действительно, кого? Выбор давно сделан, иначе не разрушил бы Туров отношения с Игорем, не разругался бы накрепко с Жучком. Шаг за шагом под маской неопределенности он со всей определенностью избавлялся от неудобного прошлого. Ну и пусть проваливают, не жалко! Даже гибель Юкэ, пусть и покалывая чувствительно сердце, лишь укрепляла в принятом решении: лавочку пора сворачивать. «Пуля» спокойно перебьется за счет легальных заказов, пока не подоспеет очередной партнер. И вообще, к доставке прибавилась мотомастерская с хорошим доходом, салон подержанной мототехники, да и накопленное позволит вложиться в какую-нибудь недвижимость.

С посылками давно нужно было завязывать.

Патрули стали забираться в закоулки Защекинска в любое время суток. Местное население притихло, озадаченное напором Бюро, хваленая криминальная вольница Молчановки пасовала перед твердо насаждаемыми порядками. Разрозненные вспышки ярости алкашей и агрессивного хулиганья не в счет, люди в бронежилетах выбивали дубинами всю дурь из лихих молчановских голов, а тем, кому не доходило с первой отбитой почкой, светили длительные сроки в обезьянниках.

Сама атмосфера беспредела и наплевательства на официальные законы рассеивалась как утренний туман – в нем уже сложно прятаться.

Да, пора завязывать. До хорошего игры с Бюро не доведут. Вот скольких охотников красные отправили в пустоши? Все те наверняка погибли: кто на блокпостах Мегаполиса, а кого-то Бюро грохнуло еще в городе. Игорь тоже не мог избежать печальной участи…

Матвей почувствовал, как екнуло в груди отвратительное чувство облегчения. Настолько мерзкое, что поначалу не хотелось осознавать причин – монстр, обещая оказаться кошмарным, заставил крепко зажмуриться. Собравшись духом, Туров «приоткрыл глаза». «Монстр» оперировал убедительными доводами: «Игорь сам виноват, никто не заставлял его идти к красным, верно? Теперь нет рядом лишнего свидетеля, неуступчивого мечтателя, да еще и со способностями. Это отрадно. Объективно так сложилось! Проблемой меньше, и руки не пришлось марать. Нисколечко! Он мертв, а ты жив и, значит, прав».

Матвей успокоился: на поверку никакого монстра не было, обычная правдивая логика; затем еще раз прислушался к себе: точно, все спокойно. Можно выдохнуть.

Туров бросил взгляд на ХАЭН, чтобы узнать, который час. Неподалеку вниз по улице электрики в ярко-оранжевых спецовках устанавливали на фонарный столб очередную камеру «Арривы», по слухам фиксировавшую превышение скорости. В последнее время эти камеры с несколькими линзами в серых металлических корпусах сделались вездесущими.

В дверях магазина показалась Лиля, и Туров улыбнулся ей.

В нетребовском дворе царило умиротворение. Дед Никифор с Игорем вернулись засветло: сегодня двойной праздник – воскресенье и возвращение Петрухи с учебы. Ожидался праздничный ужин.

Игорь полулежал на кровати, в хате было тихо. Николаич поехал встречать сына в городок, тетя и Ганна покупали что-то в магазине. Кремов разглядывал картину, которая давно привлекала его внимание. На полотне размером метр на семьдесят сантиметров изображен всадник на коне. Он скачет по пустоши на фоне голубого неба. Неестественно яркие, насыщенные краски придают фантастичности изображению. Короткая трава под копытами гнется от сильного ветра. Но ни она, ни другие детали картины, включая экипировку всадника, совсем не напоминали реальность, в которой жили трапперы. А ведь эта картина, выполненная в технике «кубани», считалась традиционным народным творчеством.

Николаич путано объяснял, что «кубанью» здешние мастера «малевали картины испокон веков» и у каждой трапперской семьи есть такие. Откуда пошла традиция и почему одежда изображаемых лишь отдаленно перекликалась с реальными трапперскими костюмами, никто объяснить не мог, но тем не менее эмоционально-духовная привязанность современных охотников к необычным персонажам с «кубанских» полотен прослеживалась отчетливо.

Усатый всадник в черной меховой шапке, черном плаще-халате с капюшоном, в черных брюках с красными продольными полосками, заправленных в высокие сапоги, собирался из грубоватых, уверенно положенных мазков. Он скакал на красивом сильном животном, похожем на иллюстрации из энциклопедии, удерживая левой рукой узду, а в правой сжимая что-то вроде плети. Всадника связывала с Николаичем и его сородичами самая характерная деталь – выражение лица, решительного, гордого.