Код человеческий - читать онлайн книгу. Автор: Иван Беденко cтр.№ 149

– Осенью открывается окно, когда люмеры скапливаются на «Синтезе» и за его пределы не выходят. Наверное, размножаются там, затем охраняют потомство, питаясь старыми запасами. Тем часом мы с дочкой осторожно спускаемся в город, чтобы вынести с базы продуктов. Берем, в основном, консервы, крупы, неиспорченные макароны, кофе и папиросы. Бывает, Мира находит что-нибудь из съедобных сладостей, но они редко хранились в морозильниках, такое случается раз в сто лет. Оружейку в первые годы навещали регулярно, затаривались патронами, прицелами, средствами для чистки калашникова, но затем бросили это занятие. В кого стрелять, от кого обороняться? От люмеров бесполезно, а больше никого нет. Правда, винтовку использую, СВД, даже глушитель приладил самодельный. Для охоты на выживших кроликов она в самый раз. Мясо по сезону запасаем. Живется нам весьма неплохо, только одиночество мучает. Особенно дочу, я свыкся уже. Твое появление – настоящее событие, только смотри, без глупостей, – посуровев, предупредил травник и просто добавил: – А то застрелю.

Игорь кивнул, после чего Петрович с прежним благодушием продолжил:

– Следы твои мы на складе и обнаружили впервые – на полу валялись патроны, а вместо калашникова в одной из пирамид стоял арбалет. Хочу забрать потом, понравился он мне. Заточение коротаем за хозяйственными заботами, за чтением книг и старых газет, в одной из них есть заметка о люмерах, кстати. Их детенышей обнаружила наша северная экспедиция. Знали б тогда, что за горе приволокли в дом, добили бы, не размышляя. Жаль, но безопасное окно сокращается. Если раньше с конца августа уже можно было выходить на поверхность, то нынче и в первой декаде сентября уверенности нет и весенний промежуток все меньше и меньше.

– Догадываетесь, почему? – спросил Нерв.

– Да, – вздохнул травник, – видимо, популяция растет, пищи не хватает, а уйти отсюда они не могут, ведь вокруг Солнечного кольцо автоматической обороны. Оно на их чары не поддается. Да и хорошо, а то Мегаполису бы не поздоровилось. Представляешь перспективу?

От страшного предположения Игоря передернуло.

Петрович подкурил в очередной раз погасшую папиросу и, расслабленно прикрыв глаза, погрузился в молчание. Люди некоторое время просто созерцали окрестности.

Милко переполз к Игорю, обозначив исключительные притязания на любовь человека, свернулся калачиком и прикрыл мордочку хвостом. Дальние городские высотки одна за другой темнели, накрываемые по фронту тенью наступавших облаков.

– Нос в шерсти прячет, видно, тепло еще не завтра наступит, – отметил Петрович, кивнув на кота и, обернувшись к псу, скомандовал: – Джим, домой!

На сегодня свидание со светом заканчивалось. Мира показалась в дверях бункера, призывая жестами возвращаться.

Игорю каждую ночь снились Ая и Назар. Они словно наяву забирались к папе на колени, баловались, ссорились и мирились. Квартирка на Королева оживала в грезах. Но, странное дело, любимой Марусечки рядом с детьми не оказывалось. Она не снилась совершенно. Малыши иногда убегали на кухню, и мама выдавала им чищенную морковку или кусочки сладкого перца, Ая частенько спорила с ней насчет ацидофилина, но у самого Игоря словно ноги отнимались и он не мог встать со стула, последовать за детворой и обнять жену. Всякий раз, когда она должна была появиться в дверях, либо Ая по просьбе папы звала маму к ним, Игорь просыпался.

Днем, шагая вслед за травником по окрестностям, Игорь успевал об этом подумать. Николай Петрович своей немногословностью способствовал самокопанию.

Еще зачем-то вспоминалась Лана. Очень редко, без малейших эмоций. Вспоминались ребята из «Пули», по которым Кремов сильно соскучился. По всем без исключения. Даже Матвея и Рыжего хотелось обнять, он простил им все в одностороннем порядке. Посещала дорогая Юкэ, наполняя душу светлой тоской. Ее строгий взгляд, грацию, дружескую надежность невозможно забыть. Евгений Митрофанович не оставлял, казалось, никогда. Сколько раз Игорь мысленно обращался к нему за советом!

В Мегаполисе Нерв решал только одну задачу – добыть побольше денег, взобраться повыше по лестнице потребления. «Старался, как таракан на бегах, по картонному желобку обойти таких же неудачников», – думалось Игорю. Но там дом, и туда нужно вернуться. Обязательно. Есть люди, которым о пережитом здесь необходимо рассказать. По крайней мере, один человек – Жучок. Жив ли дед Никифор, как дела у Петрухи и дяди Вити?

В то же время возвращение пугало. Приживется ли он там?

Игорь вспомнил, как, впервые прибыв в Мегаполис, попробовал жвачку. Щенячий восторг от клубничного аромата и цветастых вкладышей, которыми можно было обмениваться. С того момента началось его постепенное превращение в другого, несолнечного Игоря. Он больше не вспоминал о желании стать советским космонавтом и с удовольствием смотрел фильмы, в которых сильные мускулистые парни проламывали черепа врагам. Повзрослев, он понял, что жизнь вплотную приблизилась к тому кино и многим придется подставить свой череп под удар конкуренту.

Еще Кремов вспоминал отчаянные рыдания одного бывшего военного, уволенного из армии после эвакуации. К нему в Молчановку молодых студентов Улья водили ради практики. Пациент на воле страшно напивался, надевал мундир и, ударяя до крови кулаком по столу, орал: «Просрали страну! Сволочи! Твари!» Родные оттаскивали его в кладовку, где связывали. Такие сцены повторялись часто и в конце концов дядьку упекли в дурдом, в котором он вскоре отдал богу душу. Игорь навестил его с однокашниками незадолго до кончины и навсегда запомнил тусклый взгляд отчаявшегося человека. «Они вам ничего не оставили, гаврики. Ничего. Мы проиграли», – с казал несчастный на прощанье.

Засевшая с посещения психбольницы тоска никак не поддавалась объяснению все последующие годы. Только сейчас Игорь осознал, что никто не спросил его ни тогда, ни после, каким он видит будущее и под какие знамена намерен встать; кто-то чужой не посчитался с его формировавшимся сознанием, с его принципами и заложенными в нем правилами. Просто однажды вместо Солнечного его, как и множество других больших и маленьких людей, внезапно переселили в Мегаполис. Все, кто плохо прижился в этой среде, пошли в расход или потеряли шансы на достойное место в обществе. Обреченные дети Солнечного.

Очевидно, и в случае с Кремовым не удалось новым хозяевам «переточить» мотор под свои стандарты. Обойдется ли сейчас, когда разбуженные ростки Солнечного принялись буйно проклевываться в сердце, пробиваться через шлаковые наслоения Мегаполиса?

Травник провожал долгим взглядом удаляющихся Миру, Игоря и Милко. Джим растерянно водил носом то в их сторону, то в сторону хозяина. «Как же так? Что происходит?» – читалось в глазах пса. Тяжко вздохнув, Петрович присел на корточки, взял в ладони лохматую морду и произнес:

– Прости меня.

Джим благодарно ткнулся в коленки. Наверное, ему не нашлось, за что прощать любимого друга, и, раз они оставались одни, значит, так нужно.