– Мэри! Подожди!
Наверное, у каждого, кто сейчас был на кухне, имелась важная причина там находиться, но возникло впечатление, будто все поджидали меня. Мистер Холдсуорт хмурился, наводя тряпочкой блеск на серебряные приборы. Миссис Дейтон, ворча себе под нос, что-то взбалтывала в миске так яростно, что брызги летели ей на фартук. Мэри вытирала чистые тарелки, я бы сказала, в несколько агрессивной манере, а миссис Уилсон замерла как истукан в углу и высокомерно обозревала владения.
– Я не понимаю… – выдохнула я.
– А чего тут понимать? – Мэри от души грохнула по деревянному, идеально вычищенному столу глиняным блюдом. – Сиди себе, дожидайся мисс Риченду. Может, она заберет тебя с собой, когда уедет в Лондон – ей же не привыкать к общению с такими, как ты. И вот что я тебе скажу: скатертью дорога!
– С такими, как я? – тупо повторила я.
Мистер Холдсуорт прервал свое занятие:
– Миссис Уилсон любезно довела до нашего сведения некоторые объяснения мистера Бертрама по поводу твоего поведения.
– Неужели? – По моей задумке это должно было прозвучать с холодным презрением. – Вас не затруднит довести их и до моего сведения тоже, миссис Уилсон? Признаться, я не вполне уследила за этой частью разговора.
Экономка скривилась, что, конечно, означало усмешку. В общем-то, это было ее обычное выражение лица, но для меня она немного усилила эффект.
– О, думаю, за всем ты прекрасно уследила. И вероятно, сумеешь сложить два и два, если я скажу, что мисс Риченда покровительствует одному благотворительному обществу, которое содержит приюты для падших женщин.
– Что?! – воскликнула я.
– И ты еще повсюду мелешь языком, что, дескать, у покойного мистера Жоржа были грязные намерения! – добавила Мэри.
– Помолчи, Мэри, – велела миссис Уилсон. – Чего еще от нее ждать?
– Правильно ли я уяснила? Мистер Бертрам дал понять прислуге и хозяевам, что я – падшая женщина? – Сейчас у меня не было нужды изображать определенную интонацию – все получилось само собой, и судя по тому, что миссис Уилсон слегка попятилась, мне удалось произвести впечатление.
– А ты что, будешь это отрицать? – окрысилась она.
– Разумеется, буду! И ни на секунду не останусь в этом доме!
Какую реакцию вызвало мое заявление, я не видела, потому что устремилась из кухни прочь со всем достоинством герцогской внучки, вынужденной носить униформу горничной.
Инспектора я отыскала в холле на втором этаже. Он стоял возле камина и внимательно изучал записную книжку.
– Я подозреваемая? – с порога спросила я.
Он поднял удивленный взгляд:
– Здесь все подозреваемые.
Могу поклясться, в конце прозвучало «мэм» – вид у меня, наверное, был на редкость решительный.
– Если я оставлю вам свой новый адрес, у вас будут законные возражения против того, чтобы я покинула этот дом?
– В общем нет, но…
Дальше я уже не слушала – выскочила из холла и быстро зашагала в свою каморку.
Терпеть не могу паковать вещи. Это унылое и утомительное занятие, но когда злишься, нет ничего лучше, чем пошвыряться предметами и устроить в комнате погром – помогает отвести душу. В итоге я погрузилась в это занятие с головой и не услышала, как из коридора кто-то вошел. Присутствие незваного гостя обнаружилось, только когда он положил руку мне на плечо. Я резко обернулась, уставилась в лицо нового лорда Стэплфорда и возмущенно воскликнула:
– Сэр!
– Собираешься нас покинуть, Эфимия?
Он подступил еще ближе, и я невольно подумала, что его рыжие усы подергиваются, как две мохнатые гусеницы. Это было омерзительно и в то же время завораживало.
– По-моему, верное решение. Таким, как ты, не место среди прислуги.
Мне хотелось отойти от него подальше, но каморка была слишком тесная.
– Я баллотируюсь в парламент вместо отца, – продолжал лорд Ричард. – Можно считать, место в палате общин у меня в кармане. – Он придвинулся еще ближе. – И когда формальности будут улажены, я стану много времени проводить в Лондоне. Мне понадобится спутница, а то заскучаю. – Он окинул меня наглым взглядом с ног до головы. – Понимаешь, о чем я, Эфимия?
Я кивнула. Наверное, зря, но его напряженное лицо тотчас расслабилось и просияло.
– Теперь, когда папаша отправился на тот свет, я стану богатым человеком. Очень богатым. Я получу такое состояние, рядом с которым жалкое наследство Берти покажется горсткой медяков. И у моей спутницы будет все, что ее душеньке угодно. Понимаешь меня?
Я опять кивнула. Широкие плечи перестали заслонять от меня выход в коридор – лорд Ричард уселся на кровать и похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой:
– Так, значит, мы договорились? Будем дружить?
А что мне оставалось, кроме как притворяться и дальше? Я кивнула в третий раз. Собралась было проскользнуть мимо него, сделав вид, будто хочу сесть с другой стороны – поближе к двери, – но он схватил меня за руку и усадил рядом.
– Хочу кое-что спросить. Не то чтобы это сейчас имело большое значение, однако мне любопытно: ты была знакома с моим кузеном Жоржем до того, как нанялась к нам на работу? Может, встречала его в Лондоне?
– Нет, сэр. – Я обрела дар речи, но голос прозвучал очень слабо.
Лорд Ричард заулыбался и провел пальцами по моей ладони – мне пришлось подавить приступ тошноты. Мою руку он так и не отпустил, причем держал так крепко, что можно было не сомневаться: широкие плечи и массивный силуэт – не просто видимость, этот человек обладает огромной физической силой.
– Да, в общем-то, не важно. Но все же ты меня успокоила. Если бы ты нашла труп человека, с которым водила знакомство, было бы куда хуже.
Я сглотнула и в очередной раз кивнула.
– Должно быть, все равно это ужасно – найти труп? – спросил лорд Ричард.
И еще один кивок.
– А ты ничего особенного не заметила? Ничего такого, о чем не рассказала полиции? – Его тон сделался мягче. – Вдруг ты увидела что-то и это не дает тебе покоя? Можешь мне довериться, Эфимия. Мы ведь теперь друзья, я обещаю о тебе позаботиться. Так что давай-ка, расскажи мне обо всем. Обо всем, что ты нашла. И тогда все будет хорошо.
Я чувствовала, что это правда – уж лучше мне что-нибудь ему рассказать. Но, к сожалению, я понятия не имела, что он хочет услышать.
– Нет, сэр, я ничего такого не видела. Мне очень жаль.
Сильные пальцы крепче сжались на моем запястье.
– Хорошенько подумай, девочка. Между нами все может сложиться к лучшему или к худшему. Выбор за тобой.
Он грубо притянул меня к себе. Две мерзкие рыжие гусеницы качнулись к моему лицу – кажется, он собирался меня поцеловать. Я разинула рот и заорала.