Ветер возмездия. Уроки Токийского международного военного трибунала - читать онлайн книгу. Автор: Александр Звягинцев cтр.№ 19

У главных японских военных преступников были отобраны следующие предметы:

у Хиранума — при возвращении его из здания Военного министерства — пояс, обычный плетеный пояс с кистями, достаточно прочный для того, чтобы удержать его тело, если бы он вздумал повеситься;

у Сиратори — кусок черного шелка, около шести дюймов в ширину и несколько футов в длину;

у Койсо — длинные куски полотенца;

у Нагано — японские палочки, острые, которыми можно проколоть вену, и камешек, такой же острый и для той же цели;

у Игагаки — металлическая скрепка;

у Тодзио — кусок белой ткани длиною в шесть футов, похожий на повязку для спортивных занятий; будучи скрученным, он был достаточно крепким для того, чтобы на нем мог повеситься человек среднего веса.

Затем корреспонденты прошли в камеры, где сидели главные японские военные преступники. Разговаривать с подсудимыми не разрешалось, но двери камер были открыты, и когда корреспонденты проходили по коридору, то могли всех видеть. Помещение тюрьмы отапливалось теплым воздухом, который пропускался в коридор и оттуда проходил в камеры. Двери камер были открыты для того, чтобы было лучше наблюдать за заключенными и чтобы теплый воздух проходил в камеры.

В момент посещения тюрьмы корреспондентами главные военные преступники были на своих местах; большинство из них читали или писали, некоторые спали, укрывшись с головой. Камеры очень маленькие, шириною полтора-два метра и длиною два с половиной или три метра. Пол покрыт татами — плетеной циновкой, одно окно за решеткой, водопровод, маленький столик, на котором лежали книги. У подсудимых имелись мундштуки и зубные щетки, других предметов не было. Писали они карандашами. Спали на матрацах, матрацами же и укрывались. Их обувь — соломенные гета; наручных часов не было; очки — почти у всех. Ока гадал на картах.

Это был первый случай, когда их посетили корреспонденты. Заметив корреспондентов, некоторые из главных преступников заулыбались, как будто встретили старых друзей, а некоторые, как, например, Сигэмицу, Умэдзу и Сиратори, глядели злобно.

Если в Трибунале они старались выглядеть государственными деятелями, то здесь они вели себя как обычные заключенные.

При тюрьме имелся госпиталь, хорошо оборудованный, с операционной, рентгеновским, терапевтическим и другими кабинетами. Он обслуживался американским персоналом.

Главные военные преступники не привлекались к работам. Раз в день их выводили на прогулку во дворе тюрьмы. В тюрьме имелась библиотека, книгами и газетами которой могли пользоваться заключенные.

В помещении тюрьмы имелись христианская церковь и буддийский храм. Церковная служба проходила четыре раза в неделю.

Тюремные камеры убирали сами заключенные. Распорядка для них не было установлено. Они могли спать в любое время сколько угодно.

Администрация тюрьмы принимала все меры к тому, чтобы расстроить планы самоубийства. Бдительность по охране главных японских преступников особенно усилилась после того, как было получено сообщение в 1946 г. о самоубийстве в нюрнбергской тюрьме Геринга.

В американских и японских газетах регулярно публиковалась информация о заседаниях Трибунала, однако объемы ее были весьма скудными. Да и преподносился материал читателям тенденциозно. Особенно этим грешили японские газеты. Оно и понятно: ведь японское правительство не считало Тихоокеанскую войну со стороны Японии агрессивной. Поэтому печать отрицала факт японской агрессии и, по сути, оправдывала действия главных японских военных преступников.

Что касается американских газет, то они признавали японскую агрессию в Тихоокеанской войне, однако писали об этом в довольно сдержанных тонах и красках. Со стороны Советского Союза на заседаниях Международного трибунала присутствовал один корреспондент ТАСС — Анатолий Варшавский. Он систематически давал материал о ходе процесса в Москву.

Аудиторию Трибунала, не считая состава суда и представителей сторон, составляли японцы, американцы, представители других национальностей, находящихся в Токио. Верхний ярус по правую сторону от суда делился на две части, одну из них занимали японцы, а другую — американцы и др. Японская часть постоянно была заполнена людьми, американская — только в особо интересные дни процесса.

Среди японцев было много студентов юридических институтов, вели они себя весьма дисциплинированно и слушали выступления на процессе с особым вниманием.

Слева от суда на специальном возвышении стоял ряд мягких стульев, которые занимали особо важные гости, их семьи и сопровождающие лица. Там же сидели и важные особы из состава японского правительства, которые являлись в суд довольно редко. Обычно эти места занимали американские дамы, которые приходили в суд посмотреть на подсудимых и в первый же перерыв оставить это скучное зрелище.

КАДЗУХИКО ТОГО,

историк, внук Сигэнори Того,

бывшего министра иностранных дел Японии

Мой дед Сигэнори Того в октябре 1941 года стал министром иностранных дел Японии. Он сказал, что займет этот пост при условии, что правительство попытается мобилизовать усилия для того, чтобы не допустить войны с США, и будет вести переговоры. То есть он станет министром, если Япония будет делать все возможное для дипломатических переговоров с Америкой.

Однако американские обвинители считали, что этот человек был одним из основных виновников развязывания войны Японии с США, и были намерены добиться для него смертного приговора. От казни японского политика неожиданно спас Сталин.

С 1921 по 1926 год мой дед возглавлял отдел МИДа по связям с Россией. В течение шести лет он работал в Токио, занимаясь отношениями с Советским Союзом. Он прилагал все силы для того, чтобы как можно скорее на приемлемых условиях восстановить отношения с Советским Союзом, дед стал в МИДе очень сильной фигурой.

Во время событий на Халхин-Голе в 1939 году, когда произошел вооруженный конфликт между СССР и Японской империей, он был послом Японии в СССР и немало сделал для урегулирования этого инцидента.

Я слышал, что советская сторона обвинения сообщила в Москву, что американцы планируют повесить Того, но Сталин дал приказ во что бы то ни стало его спасти — в память о былом сотрудничестве. Вместо петли он получил 20 лет.

Из беседы, 2017 г.

На одном из последних заседаний трибунала прозвучали такие слова обвинителя Тавеннэра в адрес подсудимых:

«Эти люди знали разницу между добром и злом. Они знали, какими обязательствами они торжественно связали свою страну. С полным знанием всего этого они добровольно выбрали путь зла, предпочтя не выполнять обязательства и обмануть доверие своего собственного народа и народов других стран.