Нашествие - читать онлайн книгу. Автор: Денис Новожилов cтр.№ 72

Ратибор слышал о Ставре, даже видел его как-то на приеме у Василисы, еще в Тривосьмом царстве, давным-давно, в мирные времена. Но сейчас в этом измученном человеке он никак не смог бы признать того гордого и холеного боярина.

– Времени мало, разбей цепи, будь другом. Не могу больше терпеть, я не выдержу. Даже у богатыря есть предел, а меня пытают с тех самых пор, как я к ним в плен попал. Освободи меня.

Ратибор принялся искать, чем бы разбить цепи, но все, что лежало вокруг, было либо острое, либо раскалено на огне.

– Ты как к ним в плен-то попал? – чтобы не молчать, спросил Ратибор, осматривая ящики в поисках молота или зубила.

– Мы с Микулой думали их остановить. Вдвоем, – богатырь грустно усмехнулся, – но это же непобедимый Микула Селянинович, а я так, на подхвате. И вдруг, прямо посреди боя, Микулу покидают его богатырские силы. Он даже бревна поднять не может, я растерялся. Его и убили в момент, а меня скрутили. Остальное и сам видишь.

– Да вот же… – Ратибор вдруг увидел, что на самом видном месте висит ключ, и выругался на себя за недогадливость.

Ставр освободился от цепей и принялся потирать затекшие руки.

– Как ты убежишь? Тут же полно охраны. У меня шапка-невидимка, я выскользну, но она на двоих не работает.

– А кто сказал, что я собираюсь убегать? – Ставр криво усмехнулся. – Хоть погибну, как русский богатырь, сражаясь.

Из коридора послышались шаги, тюремщик возвращался.

– Ийду-спешу, мой дружочьек; знаю, ты вже соскучився по мине, – медовым голоском весело пропел палач. Богатырь достал из горна раскаленный железный прут и хищно улыбнулся:

– Очень соскучился… А ты беги и не возвращайся; скажи, что я хоть погиб, как русский богатырь: достойно, сражаясь с врагом. Живым я им больше не дамся, ну уж нет!

Как только дверь открылась, в камеру зашел мурлыкающий что-то себе под нос палач, в руках он держал острый ножик. Раскаленный прут врезался ему прямо в лицо; выронив нож, пыточных дел мастер завизжал, а богатырь приложил шипящий прут к шее своего мучителя.

– Беги, говорю! – рявкнул он на Ратибора. Окрик был совсем не лишним: крики палача пробудили охрану, которая уже топала сапогами совсем рядом. Ратибор юркнул в какой-то альков, мимо пробежали пятеро охранников, из камеры донеслись крики и звон стали. Через какое-то время из камеры вышел окровавленный Ставр, в обеих руках он сжимал по мечу, глаза его горели каким-то безумным азартом, он смеялся во весь голос, опьяненный боем. Ратибор на его месте предпочел бы тихо сбежать, но это не его пытали уже чуть ли не полгода, к тому же он не был богатырем. А во дворце меж тем уже гремела тревога, звонил колокол и стража бежала к тюрьме со всех ног. Надо убираться отсюда куда подальше; если этот безумец решил героически умереть, то он на такое не подписывался.

– Держись, Сигизмунд, я уже иду! – угрожающе пообещал освободившийся пленник и кинулся к выходу.

Ратибор с удивлением заметил, что сжимает в руках острый нож, тот самый, который нес палач. Зачем он его поднял и как, этого он не помнил. А до спальни наследника совсем недалеко, тем более стража сейчас и так всполошилась. И что? Он же не собирался убивать ребенка, верно?

Так было, но до того, как он увидел пыточную и встретил пленного богатыря. Это словно вернуло его на землю, отрезвило. Не то чтобы он жил первый день на свете и не догадывался, что такое бывает, и все же… Одно дело знать, другое – самому увидеть, прочувствовать. И Ратибор вдруг явно осознал, что этот очаровательный малыш с прекрасными васильковыми глазами уже через какие-то двадцать – тридцать лет будет отправлять людей сотнями в этот чудесный подвал. И что и палач, и король Сигизмунд тоже когда-то были такими вот очаровательными детишками, радуясь приходу мамы и улыбаясь солнцу.

И в нем что-то сломалось, что-то важное, но неуловимое. Ратибор, отбросив сомнения, метнулся по коридору, где стражи не было. У двери наследника все так же стоял страж с собакой, но только один. Псина зарычала, но лазутчик действовал быстро, он просто пролетел мимо стражника и рычащей псины, с силой ударив в дверь. Дверь не была заперта, ребенок сидел на руках у кормилицы и сосал грудь. На мгновение Ратибор все же заколебался, но в памяти снова всплыл образ пыточной, и он крепче сжал нож.

В комнате было пятеро слуг и влетевший стражник, но его они не видели. Один удар, ребенок вскрикнул и затих, зато кормилица завизжала так, что задрожали стекла. Ратибор не колебался: стражник уже спустил пса с поводка и тот несся к нему, оскалив пасть. Назад хода не было, поэтому, не раздумывая, убийца выпрыгнул прямо в окно, разбив затейливый витраж. Второй этаж, этого Ратибор не учел… но упал он удачно, прямо в пруд, вызвав всплеск воды. Теперь прочь… он попытался плыть, но вокруг пруда уже собирались стражники. Да что же вы такие прыткие-то, спасу нет от вас!.. Он привалился к коряге и замер. Псы носились вдоль берега, но не могли его учуять в воде, а стражники его не видели. Руки дрожали: то ли от холода, то ли от содеянного. Вот и у него не вышло остаться чистеньким, окунувшись в водоворот государственных дел. Нет, лучше сидеть себе где-нибудь в деревне, сажать репу и забот не знать. Будь оно все проклято.

Ратибор ощущал сильный жар: вчера пришлось просидеть в воде до самой темноты, и он явно простудился. Чувствовал себя лазутчик погано, ему бы сейчас отогреться да закутаться в теплое одеяло, но нужно было поглядеть, как сегодня пройдет выход короля к народу. Интересно, как они объяснят все то, что произошло вчера. Сапоги-скороходы намокли и перестали работать; заработают ли, когда подсохнут? Но шапка-невидимка исправно скрывала его от чужих глаз, так что он стоял на площади среди многих других и ждал. Вот на балкон выходит король, живой. Значит, Ставр до него не добрался. Ожидаемо; вряд ли даже Святогор смог бы прорубиться сквозь столь многочисленную охрану. Следом вышла Василиса… с ребенком на руках. Она и король помахали рукой подданным, кто-то прокричал что-то приветственное.

Ерунда какая-то… не мог ребенок выжить после такого удара. Не мог, и все… или это он оплошал – может, рука в последний момент дрогнула? Нет, Ратибор готов был поклясться, что не дрогнула. Сейчас, наверное, он не смог бы снова повторить свое вчерашнее злодеяние, но тогда он видел в младенце лишь наследника владетеля пыточной камеры и бил наверняка. Ратибор полез на крышу соседнего дома, чтобы получше рассмотреть ребенка: должен же остаться хотя бы след раны! Хорошо, что его никто не замечал, а то вид мужика, лезущего по карнизам домов прямо посреди церемонии, удивило бы многих. Теперь ему было видно лучше. Вообще, вот отсюда можно было бы и из лука достать, но это уже не важно, да и ненадежно это. Повернется в последний момент – и все покушение насмарку. А Василиса заплакана, глаза красные. Снизу не видно, еще и лицо ее припудрено, но отсюда заметно, что плакала много. А ребенок что? Никаких следов ранения, вполне себе бодрый малыш. Как же так-то?.. И тут младенец открыл глаза и что-то угукнул, улыбнувшись. Глаза были серые, не васильковые.

Все было зря. Да он может хоть каждый день убивать наследника заново, для Белого королевства его смерть – это такая жуткая смута, что проще найти другого младенца, благо они все похожи. Кто там отличит одного от другого… король просто не может дать своему наследнику погибнуть, а значит, ребенок будет жить. Даже если для этого потребуется находить каждый день по новому ребенку. Все зря, ничего не изменилось. Аленушка все так же в опасности, а пыточная камера достанется другому младенцу в наследство. Ты пытался изменить мир, но он куда прочней, чем тебе кажется. И теперь ты, Ратибор, отныне и навеки детоубийца. И тебе с этим жить. Лазутчик понял, что больше он к своему ремеслу не вернется. Гори оно все… Теперь только честный и простой труд: растить хлеб или молоть зерно. Все, с него хватит государственных интересов и всего, что с этим связано. Как же погано-то на душе…