Капкан для крестоносца - читать онлайн книгу. Автор: Шэрон Кей Пенман cтр.№ 92

– Кардинал и папский легат? Я поражена. Смеем ли мы надеяться, что в его святейшестве наконец-то проснулась совесть?

– Подозреваю, этой нежданной заботливости мы обязаны скорее страху перед моей матерью, нежели запоздалым угрызениям совести, – неожиданно улыбнулась Джоанна.

После того как папа перестал с ними встречаться, она принялась подыскивать новые источники информации, и с легкостью нашла сочувствие у одного из папских секретарей – ведь даже мужчины, что дали обеты, не защищены от обаяния красивой женщины. Джоанна не выдавала имени нового друга, шутливо называя его «добрым самаритянином», и теперь, обратившись к нему, узнала, что Алиенора засыпала папу Целестина письмами, попеременно умоляющими и угрожающими.

– Как сообщил «самаритянин», королева выразила возмущение тем, что святой отец не отправил ни единого нунция, даже простого иподиакона для ведения переговоров в интересах Ричарда. Она трогательно писала о материнском горе, говоря, что «лишилась опоры в старости, света своих очей», в то время как ее «терзают воспоминания о покойных сыновьях, спящих в земле». Алиенора предупреждала папу, что его действия бросают тень на церковь и требовала объяснить, как он может оставаться столь равнодушным, когда ее сын «страдает в цепях», напоминала об огромнейшем злодеянии Генриха против церкви – убийстве епископа Льежского и пленении пяти других епископов. Она обвиняла папу, что тот «держит меч святого Петра в ножнах», взывала к «страху людскому», писала: «Верни мне сына, Божий избранник, если ты в самом деле избран Богом».

– Она и вправду решилась сказать такое, Джоанна?

Дочь Алиеноры гордо кивнула:

– Одно из писем она подписала «Гневом Господним королева Англии». – Джоанна снова улыбнулась и добавила: – Мой «добрый самаритянин» клянется, что святой отец вздрагивает лишь от одного взгляда на письмо с печатью моей матери.

Джоанна рассмеялась, Мариам присоединилась к ней, обе порадовались минутке веселья в такие тяжелые времена. И ни одна не услышала приближения тихих шагов и не обернулась, пока Ахмер не взвизгнул от радости. Беренгария улыбнулась им, на ее лице появилось выражение любопытства.

– Что вас так развеселило?

– Я рассказывала Мариам о письмах моей матери к его святейшеству, – объяснила Джоанна, двигаясь на скамье, чтобы дать место невестке.

Беренгарию поначалу шокировал обвинительный тон посланий свекрови, но втайне она тоже была довольна – терпеть пассивность святого отца становилось все труднее и труднее. Он наместник Бога на земле и, как ей хотелось верить, не станет пренебрегать своим пастырским долгом из мелких политических соображений. Беренгария нуждалась в этой уверенности. Однако папа ее не оправдывал.

– Просто возмутительно, что Ричарду придется заплатить столько денег, чтобы вернуть свободу, – сказала она, давая понять, что помнит о ложащемся на королевство бремени выкупа. – Собрать его будет непросто, особенно после того, как подданных Ричарда уже обложили Саладиновой десятиной. Как думаешь, Джоанна, твоей матери это удастся?

В ответ на заверения невестки Беренгария робко улыбнулась.

– Должно быть, с моей стороны эгоистично так радоваться, зная, что этот выкуп для многих станет причиной лишений, – продолжила она. – Но я ничего не могу поделать. Впервые наше с Ричардом воссоединение видится мне реальностью, а не просто светом на горизонте. Мы так давно в разлуке. Я думала об этом сегодня утром и поняла, что с тех пор, как мы оставили его в Акре, прошло уже девять месяцев. Девять…

Беренгария продолжала улыбаться, но голос изменил ей, и Джоанна поняла причину. Слишком хорошо поняла. Для женщины, отчаянно желавшей родить, девять месяцев означали только одно. Беренгария явно терзалась мыслями о том, что могло бы случиться, будь Бог милостивее к ней: она могла покинуть Акру беременной, и теперь, наконец-то воссоединившись с Ричардом, могла бы показать ему сына. Джоанна страдала от тех же заглушенных желаний в собственном браке с королем Сицилии, терзалась, что больше не смогла забеременеть после смерти младенца-сына. Она тоже ощущала свою вину, боясь, что это из-за нее у Вильгельма не оказалось наследника. Джоанна знала: Беренгарию преследуют те же страхи – ведь за шестнадцать месяцев, прошедших между свадьбой на Кипре и расставанием с Ричардом в Акре, ее истечения оставались удручающе регулярными.

Джоанна изо всех сил старалась развеять эти страхи, напоминая, как редко Беренгарии удавалось делить ложе с Ричардом, и уверяла, что все изменится, когда ему не придется больше сражаться в Святой земле. Однако Джоанна не знала, поможет ли этот призыв к здравому смыслу. Себе она говорила, что бесплодный брак – вина Вильгельма в той же мере, как и ее, ведь немало ночей муж проводил в постели с соблазнительной сарацинской наложницей. Но это не облегчало ее страданий.

Она потянулась к Беренгарии, легко сжала ее ладонь:

– У нас есть прекрасный повод для радости, ведь худшее позади.

Ей удалось придать голосу убедительность, пусть даже сама она не до конца верила в свои слова.

* * *

Арагонскому королю не пришло в голову отказаться, когда папа попросил его помочь. Считай Альфонсо Ричарда своим врагом, он все равно бы предложил содействие жене и сестре Львиного Сердца. Но поскольку король видел в Ричарде друга, у которого, к тому же, имелись поводы для обиды, Альфонсо был рад загладить, насколько возможно, свою вину. Это не означало, что он жаждал встречи с Джоанной и Беренгарией, которые, наверняка, винят его за ту роль, которую он, пусть и невольно, сыграл в пленении Ричарда. Кроме того Наварра, откуда родом Беренгария, всегда была враждебна Арагону. Король подумывал облегчить положение искренним признанием, что не имел иного выхода, кроме как заключить союз с графом Тулузским: брат Беренгарии Санчо слишком уж успешно подавлял мятеж в землях Ричарда, дойдя до самых стен Тулузы. Устрашившись, что Санчо захочет вторгнуться в его земли в Провансе, Альфонсо вынужденно пошел на крайние меры. Но стоит ли ожидать от них сочувствия к его затруднениям, когда Ричард томится в немецком плену?

В любом случае, королям не часто приходится извиняться, и потому он решил просто положиться на их хорошие манеры. Без сомнения, дамы слишком хорошо воспитаны, чтобы начать выговаривать приютившему их человеку. Альфонсо также позаботился о присутствии своей королевы. Санча не очень обрадовалась необходимости ехать из Арагона после того как с трудом разрешилась восьмым ребенком, но муж настоял, ведь Санча – сестра короля Кастилии, женатого на сестре Джоанны, Леоноре. А еще Альфонсо слышал, что супруга Ричарда набожна, а значит, должна найти общий язык с Санчей, пять лет назад основавшей монастырь.

В итоге встреча вышла не такой уж неловкой. Как он и надеялся, гостьи держались с прохладной вежливостью и учтиво поблагодарили его за гостеприимство, держа истинные чувства при себе. В соответствии с ожиданиями, обе сердечно подружились с Санчей. Присутствие знаменитого трубадура Пейре Видаля помогло ослабить напряжение. Внес свою лепту и кардинал Мелиор, будучи одним из светских прелатов, одинаково свободно ощущавших себя как в монастыре, так и в обществе. Альфонсо предоставил гостьям все мыслимые удобства, и те не стали протестовать, когда король настоял, чтобы они отдохнули от тягот путешествия из Рима. Все шло замечательно, и Альфонсо уже затаил надежду, что Ричард смягчится, узнав, как тепло приняли его жену и сестру при арагонском дворе.