Капкан для крестоносца - читать онлайн книгу. Автор: Шэрон Кей Пенман cтр.№ 88

Бруно, престарелый архиепископ Кельнский, как один из самых влиятельных немецких церковников, взялся говорить за всех:

– К чему именно ты клонишь, государь?

– Едва вернувшись в свои владения, я намерен отобрать назад земли, захваченные Филиппом во время моего заточения. Я поведу атаку двумя фронтами, мечом и дипломатической удавкой. Я хочу потуже затянуть петлю на шее Филиппа, видеть, как он задыхается, и самый верный способ этого достичь – это заключение союзов. В обмен на поддержку против французского короля я предлагаю вам денежные бенефиции. Выгоды от столь формального соглашения огромны. Стоит мне твердо знать, что вы не клюнете ни на какие его посулы, и я вселю в Филиппа страх Божий. А еще я буду благодарен вам за поддержку, за ваш вклад в мое освобождение.

Эти искушенные люди прекрасно поняли истинный смысл его речей, но в предложении короля никто не смог бы придраться ни к единому слову, и их довольные улыбки показали, что они оценили его ловкость.

– Лично я готов встать с тобой рядом против французского короля, – провозгласил герцог Брабантский, расчищая остальным путь последовать его примеру. Мятежники снова заговорили по-немецки, а Генрик склонился к Ричарду и шутливо прошептал на ухо: «Сладкоречивый дьявол».

Ричард громко рассмеялся: теперь он был уверен, что победит.

Споры продолжались несколько часов, но в конечном счете бунтовщики сказали Ричарду то, чего он так жаждал услышать: они заключат мир, если император согласится на их условия.

– Отлично. – Король тепло улыбнулся своим новым друзьям. – А теперь… скажите, чего вы хотите от Генриха, и я сделаю все возможное, чтобы выбить это из него.

* * *

Ханау представлял собой маленький замок, окруженный водами реки Кинциг. Убогая деревушка – горстка домов и церковь – притулившаяся в тени замка, только подчеркивала его заброшенный вид, как будто он забыт всем окружающим миром, даже вычеркнут из анналов истории. Владетель замка, растерянный нежданным визитом императора и его свиты, смущенно играл роль хозяина, опасаясь, что у Генриха есть для приезда какие-то скрытые мотивы. Почему он предпочел остановиться в Ханау, когда императорский дворец всего в десяти милях? Остатки самообладания владетеля Ханау рухнули при появлении английского короля. Перепуганный, он проводил нового высокородного гостя и охрану в большой зал, после чего поспешил удалиться.

С приходом ночи над долиной пролился ураганный дождь, и в очаге зажгли огонь, чтобы прогнать сырость и холод. Генриха сопровождали в Ханау его дядя, брат Конрад, придворная свита, граф Дитрих и герцог Людвиг Баварский, надеявшийся заполучить невесту Генрика. Дядя читал, остальные играли в кости и шахматы, а Генрих склонился над лютней. То, что такой черствый и холодный человек мог разделять его любовь к музыке и поэзии, приводило Ричарда в замешательство – он как будто вдруг обнаружил, что сатана тайком читает Священное Писание.

Генрих сыграл несколько аккордов и лишь потом соизволил поднять глаза, словно только что заметил английского короля:

– Ну? И что же они сказали?

– Они согласны заключить мир. – Ричард развернул пергамент и протянул императору. – Вот их… – Он чуть было не сказал «требования», но вовремя остановился. – Это полный перечень их условий. Могу назвать те из них, что не подлежат торгу. Мятежники хотят вернуть отнятые замки и земли, а также получить возмещение убытков от потерь. Они хотят, чтобы ты публично поклялся в том, что неповинен в убийстве епископа Льежского и нашел других епископов и баронов, готовых свидетельствовать в твою пользу. Ты предоставил убежище тем, кто убил епископа, теперь эти люди должны быть изгнаны из двора. И последнее, они требуют, чтобы ты дал согласие избрать Симона, сына герцога Лимбургского, следующим епископом Льежским. Парню всего шестнадцать, он существенно моложе предписываемого каноническим правом возраста, но меня уверили, что проблем с этим не будет, поскольку твой младший брат Филипп стал епископом Вюрцбургским всего в тринадцать.

Тут Ричард не смог удержаться от насмешливой улыбки. Однако беспокоился он зря – внимание Генриха целиком поглощал документ. Всплеск эмоций случился у графа Дитриха – тот раскраснелся от гнева и вскочил на ноги. Ричард не мог разобрать его напыщенной речи, но прекрасно понимал суть, ведь Дитрих был главным подозреваемым в убийстве епископа. И не только он был приближен к императору – Генрих отобрал сан епископа у двух законных кандидатов, отдав его брату Дитриха Лотарю. Братья Хохштаден больше всех пострадали от последствий убийства епископа, поскольку Лотаря папа отлучил от церкви, а мятежники разорили владения Дитриха и захватили все его замки, кроме одного. Вполне следовало ожидать, что Дитрих станет сопротивляться любому мирному урегулированию. Вот только прислушается ли к нему Генрих?

К облегчению Ричарда, император словно не замечал обличительного выступления Дитриха, хотя тот верещал так громко, что его было слышно и во дворе замка. Ричарду, наблюдавшему, как император читает список, оставалось только надеяться, что он не ошибся и что для Генриха завоевание Сицилии важнее наказания мятежников. Он ощутил укол совести при мысли о германской армии, идущей к владениям Танкреда, поскольку между ним и королем Сицилии неожиданно завязались дружеские отношения. Но Танкред знал о приближающемся вторжении и был к нему готов. Кроме того, победа Генриха не предрешена. Он и прежде, когда Ричард сражался в Святой земле, пытался завоевать Сицилию, однако его воины тяжело переносили непривычную жару итальянского лета, многие заболели и умерли во время осады Неаполя. Сам Генрих едва не скончался от кровавого поноса и был вынужден отступить в Германию для восстановления сил. Император по глупости или, возможно, из самонадеянности, оставил в Салерно Констанцию, где ее захватили местные жители и передали Танкреду. Ричард хорошо представлял, как обошелся бы Генрих с попавшей к нему в лапы женой Танкреда, но Танкред видел в Констанции скорее гостью, чем заложницу, и в конце концов передал ее под опеку папы. По пути в Рим ей удалось сбежать, лишив папу и Танкреда важной пешки в этой игре, но то была ее заслуга, не Генриха. Сицилийская кампания императора обернулась несомненной катастрофой, и мысль об этом придавала Ричарду уверенности, напоминая, что Танкред куда лучший полководец, чем Гогенштауфен.

Когда Генрих наконец-то оторвался от перечня требований, Ричард заподозрил, что он намеренно нагнетает напряжение.

– Леопольд был прав, – произнес император с надменной улыбкой, которую Ричард давно возненавидел. – Ты говоришь так же хорошо, как и сражаешься. Признаю, я впечатлен. Их условия обременительны, но не возмутительны, и я могу их принять.

Прежде чем он успел продолжить, его перебил Дитрих, явно протестуя. Генрих обернулся на него и одним своим взглядом заставил замолчать. Потом посмотрел на Ричарда.

– Можешь завтра вернуться во Франкфурт и передать мятежникам, что я встречусь с ними в Кобленце через две недели для подписания мирного соглашения.

– А ты можешь сообщить королю Франции, что слишком занят, чтобы встречаться с ним в Вокулере, – Ричард старался говорить уверенно, думая про себя, уж не воткнут ли ему сейчас нож в спину.