Капкан для крестоносца - читать онлайн книгу. Автор: Шэрон Кей Пенман cтр.№ 29

Оба рассмеялись.

– У меня не было иного выбора, как ехать вместе с тобой, государь, – весело продолжил Морган. – Я обещал твоей сестре не выпускать тебя из виду, а ее гнев для меня страшнее гнева Генриха!

– И правильно, – согласился Ричард, хмыкнув. – Джоанна – это стихия, с которой нельзя не считаться. Когда я ей сказал, что договорился заключить мир с Саладином, выдав ее за его брата аль-Адиля, она мне чуть уши не оторвала.

– Что-что? – Морган только-только отхлебнул пива и чуть не подавился.

– А, прости, я совсем забыл, что ты про это не знал. Я до сих пор считаю этот брак одной из лучших моих идей. В результате аль-Адиль становился королем, и не мог быть не заинтересован, потому как получал одновременно и корону и красавицу-невесту. Я не сомневался, что Саладин откажет, и это может послужить причиной для раздора между братьями. Но вот Джоанна не оценила тонкость моих дипломатических маневров, и ясно дала понять, что не собирается идти в гарем. – Ричард залился смехом. – Она мне напомнила, что выросла на Сицилии и прекрасно знает о праве мусульманина иметь четыре жены. Я возразил, что она-то станет королевой, и следовательно будет по статусу гораздо выше прочих жен аль-Адиля. А Джоанна запустила в меня подушкой!

Этот рассказ одновременно и развеселил и озадачил Моргана.

– Поверить не могу, что тебе удалось сохранить этот план в тайне. Боже правый, только представь, что учинили бы французы, если бы смогли пронюхать о нем!

– Неприятная получилась бы ситуация, – согласился Ричард. – Да она и получилась неприятной, потому как Саладин принял предложение.

Морган оторопел.

– Принял?

– Да. Шах и мат. Мне пришлось внести поправки в каноническое право и заявить, что для подобного брака Джоанне требуется одобрение папы римского, ведь она вдовствующая королева. А если папа не благословит, я предложил султану взамен свою племянницу. Во время обеда с аль-Адилем я намекнул, что проблему можно решить, если он примет христианство, он же выдвинул контрпредложение – сделать Джоанну мусульманкой.

Тут Морган закатился со смеху так, что на глазах у него выступили слезы.

– Странно, – промолвил он, как только восстановил дыхание, – что с врагами-сарацинами тебе удавалось ладить куда лучше, чем с союзниками-французами!

– Секрет тут прост. Саладин и аль-Адиль – люди чести, тогда как французы… Короче, если они и не в сговоре с дьяволом, то лишь потому, что нечистый отказался иметь с ними дело.

Потом Ричард посерьезнел и продолжил:

– Условия, которые я предложил тогда Саладину, почти ничем не отличались от тех, на которых мы заключили мир после взятия мной Яффы. Если не считать пункта о Джоанне, разумеется. Приди мы к соглашению в ноябре, а не в следующем сентябре, то сберегли бы множество жизней. Не говоря уж о том, что я гораздо раньше смог бы отправиться домой. Наше приключение очень увлекательно, конечно, но я бы ничего не потерял, если бы мне никогда не довелось побывать в Эртпурхе.

Морган охотно согласился и они с минуту сидели молча, жалея об упущенной возможности. Вскоре Ричарда снова сморил сон, да и Морган вздремнул немного про запас – едва ли вскоре им представится такой шанс. Его разбудил приход Гийена. Арна все еще нет, доложил рыцарь, но лошади отдохнули за несколько дней; мерину Моргана угрожала опасность потерять подкову, но кузнец это обнаружил и исправил. Разговаривали они тихо, чтобы не разбудить Ричарда, и нахмурились, когда на улице послышался вдруг лай. Но король не пошевелился, и Морган уже потянулся за стаканчиком с костями.

Однако лай не прекращался и стал теперь таким громким, будто все собаки в деревне принялись брехать во все горло. Товарищи озабоченно переглянулись. Гийен подошел к окну, открыл ставни и выглянул наружу.

– Господи Боже! – Он захлопнул ставни и развернулся, бледный как полотно. – Снаружи воины!

Морган, повинуясь инстинкту, позвал Ричарда и устремился через комнату запирать засов, и только потом понял бесполезность этих усилий. Тревога в его голосе заставила Ричарда тут же пробудиться.

– Солдаты, сир, – хрипло доложил Гийен, и король в два прыжка оказался у окна.

Приоткрыв ставни настолько, чтобы виден был двор пивоварни, он заметил, как арбалетчики и пехотинцы становятся по местам. Эльс и ее сыновья, не понимающие в чем дело, стояли на улице, где к ним присоединялись соседи, желающие посмотреть, что происходит. Несколько прибывших рыцарей спешились и, обнажив мечи, начали приближаться к дому. Они выкрикивали имя Ричарда и то одно из немногих немецких слов, которые он знал: «König», то есть «король».

Ричард захлопнул ставни. Сердце его колотилось, дыхание сделалось частым и неглубоким – так тело реагировало на опасность, тогда как оторопевший мозг пытался принять то, что видят глаза. Морган и Гийен выглядели настолько же обескураженными. Они не могли смириться с мыслью, что попались, потому как самоуверенность Ричарда передалась им, а ведь в Святой земле ему не раз и не два удавалось выбраться из безвыходных положений. Но здесь, в маленькой австрийской деревушке, его вошедшее в пословицу везение вдруг кончилось, и это казалось невероятным всем, и прежде всего самому Ричарду.

Король схватился за меч, но толку в нем было мало. Впервые в жизни он испытывал чувство, которое большинство обычных людей переживает во время битвы – чисто физический страх. Их поймали в ловушку, спасения нет, и есть только два исхода: сдаться или погибнуть. Ричард смотрел на дверь спальни, слышал, как на нее обрушиваются глухие удары – это солдаты пытались выбить ее ногами, и в этом смятении смерть казалась ему предпочтительнее того, что ожидает его за пределами этой комнаты.

Кто-то раздобыл, видимо, топор, потому как от двери полетели вдруг щепы и она рухнула с петель. Комната была плохо освещена, и нападающие замерли на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте. Их взгляды миновали Моргана – недостаточно высокий, задержались на миг на Гийене, затем сосредоточились на Ричарде. Пусть его волосы были грязными и спутанными, они сохраняли медный цвет, да и необычный рост служил верной приметой.

Австрийцы кричали, размахивая мечами. Никто из них не вошел в комнату. Переводя взгляд с одного на другого, Ричард удивился тому, что прочитал на их лицах. Это был страх. Он, Морган и Гийен были втроем против целого войска, беспомощные, как рыбы в садке, и в случае сопротивления исход возможен только один. И все-таки эти люди боялись Львиного Сердца. Осознание этого послужило мостом к спасению. Его ум снова заработал. В конечном счете, у него есть рычаг – его репутация. Сей инструмент все чаще срабатывал ближе к концу его пребывания в Святой земле: эмиры Саладина и мамлюки, воины испытанной храбрости, обращались в бегство, страшась скрестить с ним меч. Вот и у этих австрийских рыцарей желания сразиться с ним было ничуть не больше, чем у сарацин. Эти воины трепетали перед его боевой славой, и это придало ему храбрости сделать первый, пугающий шаг в неизведанное.