Последний рубеж - читать онлайн книгу. Автор: Шэрон Кей Пенман cтр.№ 30

Графа поразила глупость фламандского лорда. Но он так же почувствовал гнев этого человека, даже если не до конца понимал его причину. Де Форс видел, что Маршал разделяет этот гнев, и хотя Уилл ему особо не нравился, граф опасался задевать его, так как в прошлом Маршал часто бросал вызов людям, оскорбившим его гордость. Так что граф был благодарен, когда Ричард снова обратил внимание на себя.

Не придавая значения стычке между Балдуином и графом Омальским, Ричард оглядел зал в поисках людей, которым можно безоговорочно доверять. И глаза его остановились на валлийском кузене и Гийене де л, Этанге.

– Морган, я хочу, чтобы ты и Гийен доставили девушек из Руана.

После того как те заверили его, что отправятся в путь в течение часа, он с натужной улыбкой подошел к Балдуину.

– Все идет к тому, мой верный друг, – сказал он, – что тебе предстоит еще одно долгое путешествие.

Снова севший фламандец улыбнулся в ответ, хотя и не слишком убедительно.

– Могло быть и хуже, сир, – промолвил он. – По крайней мере, мне не придется снова ступать на палубу корабля.

– Остальные заложники… Они знают об угрозе Леопольда?

– Твой племянник нет, остальные да. – Балдуин выказал себя знатоком чужих душ, тихо добавив: – Но они не боятся, сир. Потому как уверены, что ты никогда не позволишь причинить им вред.

– Верно, – мрачно подтвердил Ричард. – Не позволю. И этот сукин сын Леопольд прекрасно это знает, чтоб ему провалиться.

Затем король посмотрел на графа Честерского и сказал:

– Расскажи своей жене о том, что произошло, Рэндольф.

Он не сомневался, что Констанция во всем будет винить его, но в данный момент это его волновало меньше всего. Каша заварилась крутая, но надо ее расхлебывать, другого пути нет.

Никогда и ни о чем не мечтал Балдуин так, как о том, чтобы получить сейчас горячий ужин, теплую ванну и мягкую постель. Но он не забыл и про свой австрийский эскорт и начал подниматься со словами, что Леопольд послал с ним священника, говорящего на латыни для того, чтобы он мог общаться со своей охраной. Балдуин улыбнулся, когда епископ Линкольнский вызвался объяснять австрийцам, что происходит, ведь это значило, что пока можно посидеть и не шевелить ноющими конечностями. Эскорт беспокойно ждал у дверей, и австрийский священник нерешительно вышел вперед, когда Гуго поманил его, нервно опустился на колени и поцеловал кольцо епископа. Но стоило Гуго сказать несколько слов, как клирик просветлел и, повернувшись к своим людям, заулыбался. Похоже, они боялись, что английский король может выместить на них свою ярость.

Поступить так никогда не приходило Ричарду в голову, но как только священник заговорил с остальными австрийцами, он застыл. Гортанный звук немецкого языка пробудил в нем воспоминания такие яркие, такие сильные, что на одно тягостное мгновение он словно покинул зал в Шиноне. Он снова находился в той лачуге в Эртпурхе, услышал крики солдат на неведомом ему языке, понимал, что выхода нет и они в ловушке, и что знакомый ему мир уже никогда не будет прежним. Как и в тот декабрьский день два года назад, он услышал свое хриплое дыхание, почувствовал холодный пот, стекающий по ребрам. Развернувшись, он схватил ближайший стул и ударил им об стену с такой силой, что полетели щепки. Затем обратился к залу, с вызовом вскинув голову. К его облегчению, соратники восприняли эту вспышку как естественную бурную реакцию на вымогательство, и не более того.

* * *

Короли оглашают пути перемещений на недели вперед, чтобы вассалы и подданные знали, где будут рассмотрены их судебные дела или прошения. Едва узнав, что Ричард намерен держать свой рождественский двор в Руане, Джоанна постаралась убедить невестку сопровождать ее в этот город. Беренгария наотрез отказалась, говоря, что никуда не поедет, пока Ричард за нею не пошлет. Однако Джоанна не сдавалась и, получив в середине декабря письмо от Алиеноры, где упоминалось, что Ричард находится в Шиноне, убедила Беренгарию провести Рождество в этом замке в долине Луары. Она напирала на то, что это позволит ей встретиться с матерью, поскольку от Шинона до аббатства Фонтевро всего десять миль. Джоанна не чувствовала вины за то, что вмешивается не в свое дело – ей было ясно, что брак ее брата нуждается в «починке», а как это сделать, если охладевший муж и жена проживают на расстоянии сотен миль друг от друга?

Однако даже самый продуманный план может нарушиться, и по прибытию в Шинон Джоанна обнаружила, что Ричард уже переместился в Нормандию. Кроме того, они с Беренгарией пропустили прощание с Анной: девушки отбыли в Австрию с Балдуином де Бетюном двумя днями ранее. Как только Беренгария выяснила, что Ричард был в Шиноне, то против своего обыкновения резко упрекнула Джоанну. Поэтому, отправившись следующим утром верхом в Фонтевро, Джоанна вполне готова была узнать, что мать уехала вслед за Ричардом в Руан, к его рождественскому двору – ведь если не везет, то во всем. Но ошиблась.

* * *

– Я так рада, что ты до сих пор здесь, матушка. Боялась, что ты уехала с Ричардом.

– Мои старые кости не рады такой дальней дороге в разгар зимы. Поскольку за то время, что Ричард пробыл в Шиноне, мы уже виделись с ним несколько раз, я решила отпраздновать Рождество здесь. В конце концов, Ричард тоже не планирует пышного торжества. Полагаю, его пребывание в Руане будет больше похоже на военный совет, чем на рождественский двор.

Джоанне казалось очень странным, что Ричард не пожелал провести первое после возвращения Рождество в собственных доменах.

– Для него это был бы подходящий случай, чтобы представить свою королеву вассалам и жителям Руана, – сказала она, но мать лишь пожала плечами.

Глядя, как Алиенора гладит Исеулт, свою новую прекрасную борзую, Джоанна поняла – как бы ни любила она мать, быть ее снохой ей бы очень не хотелось. Она тут же постаралась подавить эту кощунственную мысль, напомнив себе, что Алиенора была очень ласкова с Маргаритой, супругой Хэла. Но Маргарита росла при их королевском дворе, а когда повзрослела настолько, чтобы стать Хэлу законной женой, Алиенора была пленницей Генриха. Супруга Джона не в счет, поскольку они со свекровью виделись редко. Оставались Констанция и Беренгария. Алиенора сполна платила бретонке враждебностью за враждебность. К испанке неприязни она не проявляла, но Джоанне стал совершенно очевиден факт безразличия матери по отношению к избраннице венценосного сына.

– Этим вечером я обедаю с настоятельницей Ализой, и, конечно, теперь ты присоединишься к нам, Джоанна. Я очень привязалась к Ализе. При том что она с тринадцати лет в аббатстве, аббатиса не утратила живого интереса к миру за стенами этого монастыря, и ей нередко удается меня рассмешить. Как и тебе, дорогая.

Алиенора так ласково улыбнулась Джоанне, что та ощутила угрызения совести за недобрые мысли о матери. Она обрадовалась, когда Алиенора перевела разговор на безопасную тему, делясь семейными новостями. Джон продолжал вести себя наилучшим образом, делал то, о чем просил Ричард, хотя и проводил в его обществе мало времени, что, без сомнения, устраивало обоих. Жофф сеял вокруг себя неразбериху. Минувшим летом Губерт Вальтер конфисковал его поместья, но когда Жофф обратился к Ричарду, тот вернул их, простив ему последнюю провинность в обмен на обещание выплаты одиннадцати тысяч марок. Алиенора получила еще одно письмо от Марии из Шампани и, очевидно, была очень рада, что связь с дочерью восстановлена – они не виделись со времени развода королевы с Людовиком Французским, то есть уже более четырех десятков лет. Джоанна тоже очень обрадовалась, когда Алиенора дала ей прочесть письмо Марии. У той сложились замечательно хорошие отношения со сводными братьями, особенно с Ричардом. Но с Джоанной им еще предстояло встретиться, и Джоанне была очень интересна много повидавшая старшая сестра, о которой она слышала множество любопытных историй от ее сына Генриха во время их пребывания в Святой земле.