Песнь теней - читать онлайн книгу. Автор: С. Джей-Джонс cтр.№ 57

– Здравствуйте, мадам, – ответил он. После долгого молчания его голос поверх шепота прозвучал хрипло, но твердо.

Зеленые глаза графини сверкнули в темноте.

– Вы не играете?

Он знал, что она говорит о его скрипке.

– А вы не слышите?

Она склонила голову набок. В тусклом свете свечей, льющемся из окон, Йозеф видел, как ее губы шевелятся, произнося слова, но они потонули в какофонии безмолвных предостережений. «Берегись, берегись, берегись!»

– Простите, – сказал он. – Боюсь, я не совсем понимаю.

Она лишь улыбнулась, наклонилась, сорвала цветок, и Йозеф вздрогнув, услышав беззвучный болезненный крик.

– Вам известно, почему символом дома Прохазки является мак? – спросила она.

Он не ответил.

– Говорят, – продолжала графиня, – что Ярослав Прохазка основал свое имение на месте великого сражения, где погибло множество солдат, напитавших землю своей кровью. – Она поднесла лепестки к носу, и хотя Йозеф знал, что эти цветы не пахнут, ему почудилось, что он уловил в воздухе легкий аромат меди. – Дом было построен в память об их жертве, а это поле маков посажено для того, чтобы увековечить их уход.

Йозеф взглянул на сморщенные и высохшие лепестки у ее ног, черные и хрупкие.

– Как бы я ни старалась, я так и не нашла здесь никаких признаков сражения, – призналась графиня. – Но это не означает, что здесь не проливалась кровь.

«Берегись, безымянный, берегись».

– Что вы имеете в виду? – Йозеф точно не знал, кому задает вопрос – графине или макам.

– Моя семья берет начало от старинного рода палачей, – сказала она. – Несмотря на свою сверхъестественную родословную, я не могу похвастать благородным происхождением. Мой отец был палачом, а мать – модной французской шлюхой. Как низко пали потомки первой Королевы гоблинов. От невесты Эрлькёнига до сапожников и портных, палачей и булочников. Но Сновин, – она глубоко вдохнула в себя аромат цветка без запаха, – был местом, куда мы всегда возвращались.

– Почему? – спросил Йозеф.

– Знаете ли вы, что наследником первой Королевы гоблинов всегда является незнакомец? – Рассмеялась она. – Иностранцы, простолюдины, люди скромного происхождения. Однако мы здесь потому, что это место пропитано кровью невинных, и Королева гоблинов в конечном счете была палачом.

«Беги, безымянный, беги».

– Какие невероятные маки, – заметила графиня. – Цветут в конце зимы. Это место изобилует магией, а легенды гласят, что цветок – это все, что остается от душ украденных.

– Украденных кем? – Страх и холод начали просачиваться в Йозефа сквозь онемевшие члены.

– Дикой Охотой. – Даже в темноте зеленые глаза пронзали его. – Убитые мертвы, а заколдованные в западне.

Он опустил глаза и посмотрел себе под ноги, на лепестки маков, прилипшие к его ботинкам как капли крови.

– Они что – защищают нас? От Охоты, я имею в виду.

– Дьявольское войско нельзя умилостивить ничем, кроме жертвы, – мягко пояснила графиня. – Это древняя сделка, которой мы связаны. Жизнь за жизнь. Наши жизни. Наше существование.

Йозеф нахмурился.

– Жертва?

Графиня ответила не сразу, вместо этого она опустилась на колени и сорвала еще один цветок. Он тут же поник в ее руке и завял, став фиолетово-черным. Она поднялась, шагнула вперед и заткнула его себе за ухо.

– Подарки Эрлькёнига нельзя принимать легко. Но фрукты, как и все вознаграждения, нужно срывать созревшими, во время сбора урожая.

Не было никакого ответа – только стон ветра сквозь деревья.

– Отправляйтесь спать, Йозеф, – ласково сказала графиня. – До весны осталось недолго.

Он послушался, развернулся и, как зачарованный, побрел обратно в Сновин-холл. Тьма сгустилась, затем просветлело. Небо за холмами сменило цвет с самого плотного лилового на блекло-лавандовый, и тени отступили. Йозеф забрался в постель и стал смотреть, как звезды гаснут одна за другой, улетая из ночи, как светлячки. Силуэты обретали текстуру и форму, детали становились более четкими и яркими, и мир, спокойно расшевелившись, проснулся, приветствуя новый день. И только когда первый рассветный луч коснулся кровати Йозефа, он вспомнил, что урожай собирают по осени, в то время как весна – время посадок. Все было наоборот, шиворот-навыворот в этом странном и неожиданном месте, и, погружаясь, наконец, в сон, он подумал, что так и не заметил, в какой момент шепот умолк.

Люди говорили, что в лесах бродят призраки волков.

Рассказы стали распространяться из города в город – истории о том, как кого-то обнаружили тут, кого-то повстречали там. Свежие пироги исчезали в мгновение ока, стоило их выложить на подоконник, чтобы остудить; запасы зерна целиком пропадали, животные на фермах жалобно кричали. Не было и двух схожих описаний призраков: одни говорили, что это мальчики-призраки, другие настаивали на том, что это волчата, которые ходят на задних лапах. Пожилые люди, пережившие много зим, говорили о кобольдах и духах, интриганах и ворах. Паучьи пальцы и черные, как спинки жуков, глаза.

Гоблины.

Несмотря на столь разные показания, во всех рассказах присутствовала одна неизменная деталь: кем бы ни были эти волки-призраки, там, где они ступали, расцветали красные маки.

«Невозможно, – говорили философы. – Это противоречит законам природы».

Но не заметить этого было нельзя.

Все началось в коровниках и конюшнях сельских фермеров. Распахнутые двери, следы в грязи и навозе, испуганное блеяние и мычание, отпечатки тел на сене. Первый фермер, увидевший призраков, проснулся до рассвета, чтобы подоить корову, и увидел, как из коровника выскользнули две тени. Думая, что это воры, он погнался за ними, но они исчезли с последними остатками звездного света, не оставив после себя никаких следов, кроме горсти алых маков.

Это потянулось от фермы к ферме, из города в город: маки начали прорастать в самых необычных местах – на сеновале, между булыжниками на мостовой, вокруг коньков крыши. Каждое появление цветка сопровождалось жутким рассказом о призрачных фигурах и страшных ночных злодеяниях. Запертые кладовые, из которых исчезали запасы копченого мяса на полгода. Мебель, полностью переставленная, без единого звука в кромешной темноте. Гнетущий шикающий звук, звук голых веток, трущихся друг о друга на ветру.

По мере того как маки стали простираться все дальше на юг и на запад, описания злоумышленников становились все более схожими.

«Мальчишки, – соглашались все. – Два мальчика-призрака».

Их всегда было двое, по крайней мере, так говорилось в рассказах. Один выше, другой ниже, один черный как ночь, другой белый как снег. Кто-то утверждал, что это духи двух детей, убитых родителями для жертвоприношения в пользу хорошего урожая, другие говорили, что это вовсе не люди, а подменыши, сбежавшие из царства фей и ищущие свой дом.