Песнь теней - читать онлайн книгу. Автор: С. Джей-Джонс cтр.№ 35

Недовольство. Неудовлетворенность. Пустоту. Непрестанные поиски, возвращавшие к тому, с которого он начал. Состояние загнанности. Мой брат чувствовал себя запертым в ловушке. Он ссутуливался под весом ожиданий, давления, под грузом моих желаний, которые навалились на него, не оставляя места и воздуха его собственным желаниям.

«О, Зефф», – подумала я.

Я прислушалась. Я слушала, слушала и слушала, позволяя своему аккомпанементу поддерживать брата так, как я не делала с момента нашего приезда в Вену. Йозеф играл, украшая мелодию трелями, почти барочными по своей сложности и нарастанию, но именно они и позволяли ему выразить свое разочарование. Он едва не поторопился с набором шестнадцатых, но даже в самый разгар столь нехарактерного для него выброса эмоций брат сохранял контроль, а его темп оставался ровным благодаря долгим годам строжайшей дисциплины.

Что-то изменилось.

Комната стала какой-то странной, как будто притихла, и вовсе не из-за восстановившейся между нами связи и не из-за благоговейного восторга слушателей. Воздух наполнился ароматом хвои, суглинка и льда, едва уловимым, как шлейф парфюма от прохожего. Мои легкие напитались чистым, прозрачным альпийским воздухом, хрустящим горным бризом и пещерной прохладой. Голова черепа и лебедь подступали ко мне все ближе.

Элизабет.

Я пропустила несколько нот и едва не остановилась, напуганная и вырванная из произведения. Но руки продолжали двигаться благодаря многочасовым тренировкам, мышцы сокращались автоматически, как будто обладали собственной памятью.

Элизабет.

Я не сводила глаз с брата, внимательно следя за его сигналами, но при этом ощущала в комнате присутствие кого-то, не человека и не смертного. Мне вспомнилось видение, посетившее меня в лабиринте, горящие глаза и корона из рогов, и я мрачно смотрела на Йозефа, пытаясь заглушить в голове другой голос.

Затем музыка стихла.

Багатель была достаточно коротким произведением и завершалась неопределенной нотой. Йозеф выдержал последнюю фермату не с убеждением, а скорее со смирением, и оно отозвалось в моем сердце гораздо больнее, чем его отчаяние. Его изогнутая рука неуклюже дернулась, и он уронил голову, как будто не в силах выносить гнетущее чувство изоляции. Несмотря на нашу временную связь, мой брат выглядел прежним, как будто волшебство, которое мы сотворили вместе, его не коснулось. Теперь, по окончании концерта, я почувствовала, что в моей разбухшей голове нарастает боль.

Хозяева разразились аплодисментами, граф аплодировал энергичнее своей жены.

– Бесподобно, бесподобно! – повторял он, сияя от восторга. – Никогда прежде я не слышал такой игры! Это было так красиво. Так приятно!

Я нахмурилась. Он слышал такую игру прежде: он написал мне об этом в письме. И хотя его похвала мне льстила, музыку, которую мы с братом только что исполнили, никак нельзя было назвать приятной. Мое сердце болезненно сжалось. Я стала догадываться, что граф не обладает разборчивым вкусом. И хотя я была благодарна ему за внимание и желание нам покровительствовать, я не могла удержаться от предположения, а не отдает ли он дань моде. Графиня Тун и принц Лихновски опекали Моцарта и Бетховена. Возможно, этот богемский дворянин тоже подыскивал себе питомца, домашнего музыканта, обладающего нестандартным талантом. То есть, по сути, ему было все равно, какой из меня композитор. Я потерла виски, надеясь прогнать пульсирующую боль. Мне хотелось встать. Мне хотелось сесть. Мне хотелось лечь.

– Bravi, bravi. – В знак одобрения графиня сделала два резких хлопка в ладоши. – Это было как раз то, что я надеялась услышать, и даже больше.

Все, что она надеялась услышать? Крошка сомнения, капля подозрения в отношении графа внезапно слились воедино, и мне вдруг все стало ясно.

– Так это вы написали мне письмо, из-за которого я оказалась здесь. – Я не старалась быть учтивой, как она. У меня слишком сильно болела и кружилась голова, чтобы я могла думать о приличиях.

Внезапно все обрело смысл. Элегантный почерк на приглашении, то, что она обращалась ко мне мадемуазель, как и автор письма, а не фройляйн, как ее муж. Я подумала о неискушенном слухе графа, о его недостаточном энтузиазме и образовании, о том, что он явно не смог бы оценить Йозефа и меня – а вот его жена вполне.

Зеленые глаза прищурились, как будто в улыбке.

– Неужели меня так просто раскусить?

Я кивнула, но не в ответ на ее вопрос. Моя голова отяжелела, веки смыкались.

– Я слышала о вас самые необычайные истории, юная леди, – мягко продолжала она. – Слухи о… нездешней природе вашей музыки.

Я рассмеялась, но смех прозвучал искаженно.

– Я скорее смертная, – хрипло заметила я, – а не волшебница.

– Вы в этом уверены, моя дорогая?

Меня бросило одновременно и в жар, и в холод. Я дрожала помимо своей воли, мелкая судорога сотрясала мое тело, хотя в комнате было слишком тесно, слишком жарко. Меня лихорадило, но кожа оставалась липкой и холодной.

– Что… что… – Я подумала о бокалах с шерри, которые мы с братом выпили перед тем, как спуститься сюда для представления. – Что вы добавили в мой напиток? – нечленораздельно пролепетала я.

Мягкий удар, тук. Йозеф резко упал, его скрипка брякнула, стукнувшись об пол, а его изогнутая рука вытянулась и указывала обвиняющим перстом на графиню.

– Зефферль! – воскликнула я, но мои слова прозвучали приглушенно, притупленно, глухо. Я прижала пальцы к губам, но больше их не чувствовала.

Комната становилась все меньше, меня окружал спертый и застоявшийся воздух, сырой, пропитавшийся тошнотворно-сладким ароматом гниющих цветов. Я не могла дышать, не могла сделать шаг. Мои ноги отяжелели, лоб как будто сдавило железным обручем. Я повернулась к графине.

– Почему? – слабым голосом спросила я, тщетно пытаясь удержать равновесие в раскачивающейся и плывущей комнате.

– Простите меня, Элизабет, – сказала графиня, и в ее голосе послышалась подлинная печаль. – Обещаю, что это для вашего же блага.

– Кете…

– О вашей сестре и темнокожем юноше позаботятся, – пообещала она. – Им не причинят вреда.

Я падала, падала сквозь землю, в бесконечно пустое пространство под собой.

– Кто вы? – прокаркала я.

– Ты знаешь, кто мы. – Голос графини звучал как будто издалека, за мили или годы от меня. – Мы – безумные, дикие, верные. Мы – хранители Древних законов, потому что мы принадлежим Эрлькёнигу.

Элизабет.

Я открываю глаза, но не понимаю, где нахожусь. Мир вокруг окутан туманом и лишен формы, как будто я смотрю на него сквозь дымку или облако. Моему дыханию вторит странное эхо, звонкое и приглушенное одновременно, а сердце бьется громче гонга.

Элизабет.