Состояние свободы - читать онлайн книгу. Автор: Нил Мукерджи cтр.№ 53

Также в этот же год она пошла в школу, которую организовали маоисты. На занимаемой ими территории всего было несколько школ – и мобильных, и стационарных. Там преподавали английский, математику, естествознание, географию и коммунизм. Сони узнала о капитализме, эксплуатации труда, буржуазии и мещанстве, ложном сознании и диктатуре пролетариата.

Новобранцы прошли обучение, как правильно строить шалаш и, что самое главное, как его быстро демонтировать и замести за собой следы. Шалашом они называли кусок полиэтиленовой пленки или охапку соломы, которые закрепляли на бамбуковых столбиках. В отряде Сони было пять женщин и шесть мужчин. Женщинам полагалась дополнительная порция пищи, особенно яиц, а если их нельзя было достать, то арахиса. Жизнь под открытым небом и постоянная смена локации выматывали. Иногда казалось, что они почти что стая диких животных, но которая еще и переносит на себе тяжелые грузы, мешки риса и зерна, неподъемные рюкзаки, перекочевывая из одной деревни в другую сквозь джунгли. Главным источником питания партизан (а иногда и единственным) был продуктовый налог, взимаемый со всех окрестных деревень: они брали себе каждые пять килограммов риса и чечевицы из тридцати килограммов, имевшихся у каждого жителя, которые он получал по своей продовольственной карточке из государственной системы распределения. Нередко им приходилось собирать еду с деревень, жители которых пропустили день выдачи продуктов по продовольственным карточкам, так как штаб выдачи находился слишком далеко. Это была самая плачевная из ситуаций. По сути, партизанам брать было нечего или та еда, что они собирали, оказывалась крайне низкого качества: в рисе было больше камней, чем риса, а в чечевице ползали черви. Случалось, что несколько дней кряду они выживали только благодаря этому рису с камнями и соусу из тамаринда или острого чатни, приготовленного с муравьями, солью, тамариндом и сухим красным чили. В такой обстановке любое попадающееся на пути животное в джунглях – птица, копошащийся грызун в подлеске, суетливый кабан, змея… – все могло послужить обедом. Люди, движимые голодом, только и думали, как быстрее их поймать, поджарить и съесть. В такое время партизаны были крайне изнеможены и слабы, усталость и отсутствие еды сбивали с ног.

Партизаны спали под открытым небом и в зимние месяцы. Чтобы укрыться и обогреться, у них с собой были только тонкие одеяла. Но они научились использовать природу для своих целей: знали, за каким деревом лучше прятаться, чтобы стволы защитили их от пуль; как правильно читать лес, чтобы лучше ориентироваться в нем – знать, куда идти, где спрятаться, даже как обнаружить невидимые тропы; каким образом смастерить ловушки с помощью деревьев или подлеска, чтобы их было невозможно заметить; каким строем идти по джунглям, чтобы окружить государственные вооруженные силы, призванные отслеживать их и нападать так, чтобы солдаты не могли предугадать, с какой стороны их ждать.

Практически каждый вечер кто-нибудь из командиров напоминал всем о том, за что они борются, подстегивал их дух, отполировывал ярость до блеска. В моменты произнесения таких речей кровь Сони бешено текла по жилам, а ее саму бросало в жар. У них был совершенно другой подход – не было никакой лжи и лицемерия типа: «Если вы проголосуете за меня, то я обещаю вам это, обещаю вам то…» Они подчеркивали, что вся власть напрямую сосредоточена в руках каждого из партизан.

– Если они убивают, то и мы убиваем. Если у них есть оружие, то и у нас есть оружие, – выкрикнул кто-то из партизан, ведь, в конце концов, в их рядах царило равенство.

Мама Милли считала, что ее новая работа в Джамшедпуре была более престижной, так как за нее платили больше денег. Сумма увеличилась всего на сто пятьдесят рупий, но для нее это означало возможность купить еду еще на неделю. Теперь Милли должна была работать в доме молодой бенгальской пары: Дебдулал был инженером железнодорожных путей, и его жена Пратима, которая не то что бы придиралась ко всему, но упорно не давала Милли покоя и лишний раз отдохнуть.

– Опять стоишь у окна? – возмущалась Пратима. – У тебя что, нет работы? Ты рис перебрала? Все вещи перестирала?

– Я уже все сделала, – кротко ответила один раз Милли, чего делать не стоило.

– Как ты смеешь отвечать мне? – закричала на нее Пратима. – Слоняешься без дела весь день! Иди и замочи и постирай покрывало. Потом застелешь кровать в нашей комнате. Почему этот стол стоит здесь? Я тебе столько раз говорила, что его нужно сдвинуть в угол, что у меня даже язык опух. Чего ты там стоишь и пялишься в пол?

Пратиму особенно раздражало, если она видела, как Милли спит днем, даже если никакой работы не было. Чтобы такого не случалось, она придумывала различные задания, сбегать в магазин во время адского пекла на улице, размолоть специи в порошок, различные формы генеральной уборки. Милли кормили два раза в день. Порции были щедрыми, в них было много риса, но разницу между своей едой и едой хозяев Милли ощущала более резко. Если бы Пратима не кричала, не ругалась и не следила бы за каждым ее шагом, то Милли бы этого не заметила. Но одна несправедливость сделала ее более восприимчивой к другим.

Однажды произошел случай, который словно вонзил в нее острую стрелу. Пратима однажды увидела Милли с книгой – одной из тех книг Винти, с которой она ходила в начальную школу.

– Хочешь стать образованной леди, а? – начала насмехаться над ней Пратима. – Может, тебе заняться чем-нибудь более подходящим? Ты намолола муку для сегодняшних роти?

Значительно позже Милли, в процессе зализывания своих душевных ран, поняла, что на самом деле она знала хинди куда лучше своих бенгальских работодателей. Они постоянно путали хота и хоти, карта и карти.

Однако в Джамшедпуре она научилась готовить бенгальские блюда. Как и все бенгальцы, Дебдулал и Пратима хотели есть только свои национальные блюда и смотрели на блюда другой кнхни с некоторой степенью презрения и подозрительности. Милли научилась готовить яйца в соусе карри, а когда Пратима была настроена более экономно, то Милли готовила омлет с картофелем. Она узнала, как правильно использовать бенгальские специи – панч форон, научилась готовить различными способами белокочанную, цветную капусту и бобы, которые часто ели в зимние месяцы.

Для еды Милли выделили собственную тарелку из нержавеющей стали, миску со сколами и неровностями из эмалированного алюминия, а также маленький стакан из нержавеющей стали для воды. Все они лежали отдельно от той посуды, какой пользовались Пратима и Дебдулал, и ей не разрешалось брать какую-либо посуду, кроме своей. Тарелки Милли хранились в другом шкафу – в том, где стоял баллон с газом для плиты. Правило было установлено с первого же дня работы. Но Милли было куда важнее само наличие еды, а вовсе не тарелки, из которых ее надо было есть. Ее никогда не волновало это разделение тарелок.

Но были и другие, негласные правила, которые она узнавала только в том случае, когда непосредственно с ними сталкивалась с ситуациями. В ее обязанности входило заправлять кровать хозяев, но ей категорически не разрешалось сидеть на ней, а уж тем более лежать. Ей позволялось облокачиваться на нее только в тех случаях, когда нужно было заправить простыню в дальний угол кровати или разгладить складки. Для этого она опиралась о нее коленом или бедром и тянулась к нужному концу. После того как все было сделано, она брала специальный веник и очень сильно стучала им по местам, которых коснулось ее тело. Это правило не стоило озвучивать, потому что ни одна прислуга в жизни бы не подумала о возможности уснуть на кровати хозяйки или хозяина. И несмотря на то, что Милли никогда не нарушала этого главного правила, в теории ничего ей не запрещало этого делать, так как никто и никогда не думал о том, что это могло произойти. Пратима лишь единожды отчитала Милли за то, что обнаружила след ее ладони на гладкой поверхности постели. Она тогда всего лишь облокотилась на кровать чтобы заправить угол матраса, но с тех пор она очень тщательно устраняла все свидетельства того, что притрагивалась к ней.