История Центральной Европы с древних времен до ХХ века - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Халецки cтр.№ 22

Важность этого объединения, которое сделало ландмейстера Ливонии вассалом Великого магистра Тевтонского ордена, очевидна в свете географической ситуации. Вдоль балтийского побережья в районе Мемеля (Клайпеды) у устья реки Неман прусские племена, принадлежавшие к той же этнической группе, что и литовцы и латыши, почти вплотную примыкали к территории Ливонии. Таким образом, как только завоевание Пруссии Тевтонским орденом заканчивалось, то сплошная подконтрольная немцам территория простиралась бы от Вислы до Финского залива. Однако место соединения возле Мемеля было совсем узким и опасным, так как литовские земли простирались до моря и образовали клин между Пруссией и Ливонией. Завоевание Литвы поэтому стало общей целью обеих немецких колоний, приближавшихся к ней с двух сторон.

Однако, прежде чем загнать Литву в тевтонские тиски, власть крестоносцев нужно было прочно установить во всей Пруссии. Происхождение их поселения в этом регионе – очень скромного – стало результатом важного решения, принятого одним из польских князей Конрадом Мазовецким – младшим братом Лешека Белого. Несмотря на сотрудничество с другими польскими князьями, ему было трудно организовать оборону своего княжества от частых набегов язычников-пруссов и способствовать их обращению в христианство. Вот почему он пригласил рыцарей Тевтонского ордена поселиться в его собственном пограничном районе Хелмно (Кульм) и использовать его в качестве базы для завоевания Пруссии.

Переговоры, которые велись с Великим магистром ордена Германом фон Зальца в 1226–1230 гг., закончились составлением ряда документов, толкование которых чрезвычайно спорно. Не обсуждая вопрос подлинности некоторых этих хартий, следует обратить внимание на то, что подходы каждой стороны были различными. Польский князь действовал, предполагая, что просто делает дар религиозному ордену, который останется под его политической властью и на польской территории, предоставленной в его распоряжение, и на прусских землях, которые будут захвачены в будущем. Программа тевтонских рыцарей была гораздо более амбициозной. Появившись в Палестине в 1 190 г., они вскоре утратили интерес к Святой земле, где они не могли равняться с более старыми орденами – тамплиеров и госпитальеров. После их неудачных переговоров с королем Венгрии Андреем (Андрашем) II, который колебался, принимать ли их условия поселения на границе Трансильвании, они ухватились за возможность создать немецкое государство на польской границе. Оно должно было быть независимым от Польши и находиться под властью не только папы римского ввиду его церковного характера, но и Германской Священной Римской империи.

Герман фон Зальца был близким соратником и советником императора Фридриха II, который даже по вопросу реального крестового похода в Палестину находился в открытом конфликте с папским престолом. Он считал местный поход крестоносцев в Балтийский регион отличной возможностью для распространения влияния империи в совершенно новом направлении. Со всеми своими проблемами в Италии он не мог в изначальной форме продолжать экспансию Германии на восток, которая остановилась у западной границы Польши. А вот поселение немецких рыцарей на северной границе Пруссии окружило часть Поморья, которая все еще оставалась польской; при этом у Польши был единственный выход к морю в Гданьске (Данциге). Местные князья, которые под властью своего сюзерена, Польши, правили этой провинцией (теперь это был «коридор» между территориями, контролируемыми немцами), первыми поняли всю опасность. В то время как большинство Пястов продолжали сотрудничать с орденом, не зная о его настоящих намерениях, князь Святополк Поморский поддержал пруссов в одном из их самых ожесточенных восстаний против захватчиков.

Пруссы были разгромлены в битве у реки Сиргуне в 1233 г., но завоевание одного прусского племени за другим, которое началось сразу же после прибытия первых рыцарей Тевтонского ордена в регион Торуни в 1230 г., продолжалось до 1283 г. Приблизительно в это же время воинственное племя ятвягов, принадлежавшее к одной этнической группе с пруссами и вместе с литовцами уже воевавшее против немцев, поляков и русских, было в конце концов уничтожено, а их территория – так называемое Подлясье стала яблоком раздора между ее соседями-христианами и Литвой.

В Пруссии немецкие рыцари основали гораздо более централизованное государство, чем Ливония, под исключительной властью ордена. Его еще одной важной отличительной чертой была систематическая колонизация всей территории от Вислы до Мемеля, которую осуществляли немецкие иммигранты, селившиеся не только в недавно основанных городах, таких как Кёнигсберг и Мариенбург (который вскоре стал столицей ордена), но и в сельской местности. Немецкие крестьяне растворяли в своей среде или вытесняли пруссов, которых либо истребляли в безжалостной борьбе, изгоняли в Литву, или они полностью онемечивались завоевателями, которые даже брали прусские имена. Последние следы прусского языка исчезли в XVIII в., в то время как юго-восточный край появившегося таким образом немецкого анклава был колонизирован поляками из Мазовии.

Создание новой немецкой Пруссии было самым поразительным успехом немецкой колонизационной политики. Происходившая в XIII в. под предлогом крестового похода колонизация влияла на всю политическую и этническую структуру Центрально-Восточной Европы вплоть до настоящего времени. Но она была лишь частью гораздо более широкого движения, которое без открытых военных действий и исключительно на христианских землях расширило влияние Германии в гораздо большем масштабе, чем медленное отодвигание границы Бранденбургской марки, отбросившее Великую Польшу за Одер. Немецкая колонизация, которая проникла практически во все польские княжества, за исключением отдаленной Мазовии, достигла своей наивысшей точки все в том же XIII в., хотя и не достигла такого размаха, как в Чехии.

Многочисленные упоминания в источниках того времени городских поселений и деревень при ius Teutonicum не обязательно означают, что все эти места были совершенно новыми образованиями, созданными немецким народом. Даже городские центры с местным населением существовали в Польше задолго до того, как они стали развиваться по немецким законам, и во многих случаях чисто польские деревни получали привилегии по тем же законам. В обоих случаях это означало лучшую организацию экономики и важные льготы для населения, и поэтому, как и в Чехии (Богемии), этому процессу содействовала национальная династия. Но он при этом представлял собой иностранное влияние, которое становилось особенно опасным везде, где немецкие иммигранты собирались в больших количествах и вскоре стали составлять сильное большинство в большинстве городов.

Более, чем где бы то ни было, это стало очевидно в приграничном регионе – Силезии, западная часть которой постепенно онемечивалась. Политический распад бывшего королевства еще больше усугубил ситуацию. Видимо, именно в этот период, когда империя перестала напрямую угрожать независимости Польши, народное колонизационное движение добилось успеха там, где не сумела этого сделать военная сила Германии.

Как и в Чехии, в Польше возникла, несмотря на ее династическое разделение, национальная реакция на проникновение Германии. Польские рыцари винили тех князей, которые слишком явно благоволили к вновь прибывшим, и также среди польского духовенства нарастало сопротивление против главенствующего положения немецких священнослужителей во многих монастырях и их влияния на церковную жизнь. Но это осознание серьезной угрозы развитию Польши реально не проявлялось до второй половины XIII в., когда опасность, исходившая с противоположной стороны, создала условия, даже еще более благоприятные для притока немецких поселенцев. Будет преувеличением считать, что колонизация Польши ее западными соседями была вызвана ее опустошением в результате великого монгольского нашествия ближе к середине века и последующих набегов татар. Но безусловно, верно то, что при таких условиях опытные переселенцы из-за границы находили для себя еще больше возможностей, чем раньше. Важно то, что снова не одна только Польша, но и все свободолюбивые народы Центрально-Восточной Европы оказались одновременно под давлением с двух сторон, которые вмешались в их обычное развитие и серьезно сократили их территории.