Христианство и страх - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Пфистер cтр.№ 56

По мнению В. Буссе, Иисус прежде всего предсказывал приближение Царствия Небесного; с этой точки зрения будущее и настоящее чудесным образом сливаются воедино. В то время как благочестивые евреи ожидали от будущих действий Бога мирового господства своего народа, грядущее Царствие Божие не принесет с собой, согласно Иисусу, «ничего существенно нового помимо того, что Он испытывал уже сейчас: близость Бога, видение Бога, утоление стремления к Богу и жажды Его, триумф и победу Бога над злом» ^[239]. К этому нужно как минимум добавить то, что тем самым говорится о низвержении царства сатаны и озарении всех человеческих сердец и всех отношений святой Божией волей к любви, добру, истине и справедливости, то есть об обновлении мира, которое в настоящий момент начало ограниченно осуществляться только в узком кругу.

Настоящее и будущее понимание владычества Божия объясняется с двойной точки зрения. В настоящем Иисус испытал владычество Божие в своем собственном прекрасном опыте – в своей миссии и исцелении больных. Это подтверждало победу божественной милости над демонами и их царством (Мф. 12:25) и пробуждало надежду на скорое полное торжество воли Божией. С другой стороны, он столкнулся с возрастающим и преобладающим сопротивлением – очевидно, в бесчисленных местах сила зла все еще преобладала над божественной волей к любви, и ожидание полного владычества Божия переносилось на будущее – в тот момент воспринятое как ближайшее. Тем не менее мы не можем не согласиться со смелой фразой Отто про «уже наступившее владычество Божие» ^[240], только жаль, что Отто, как и Дибелиус (Dibelius) и многие другие, приуменьшает значение признания Иисусом уже присутствующего в настоящем владычества Божия и утверждает, что владычество Божие изначально бросает тень на настоящее или даже что Иисус является «последовательным эсхатологистом» ^[241].

Узкое понятие владычества Божия относится к более широкой идее, как горчичное зерно превращается в горчичное дерево (Мф. 13:32).

Для преодоления страха важны оба понятия, которые уже в позднем иудаизме идут бок о бок. Та точка зрения, согласно которой Царствие Божие уже наступило, убеждает человека в том, что он обладает полной и непосредственной мерой спасения; та точка зрения, согласно которой оно пребывает в будущем – эсхатологический или универсальный взгляд, – успокаивает жажду осуществления общей справедливости и свершения спасения перед лицом существующих телесных и нравственных страданий.

Успокаивающими страх обещаниями считаются также уверения в будущей блаженной жизни в Царствии Божием на этом свете (Лк. 14:15; Лк. 22:18; Лк. 22:30) и на той стороне. Она начинается сразу же в посмертии, согласно утешению умирающего разбойника: «Ныне же будешь со мной в раю» (Лк. 23:43; ср.: Лк. 16:22), в другом месте – только после Страшного Суда (Мф. 25:34). Обе эсхатологии точно соответствуют обоим представлениям о «владычестве Божием». Обе удобны для того, чтобы превращать страх смерти в радостную надежду.

От владычества Божия неотделима личность Иисуса, которая в борьбе против страха сама создает наиболее сильное оружие. Он обладает силой, источающей любовь, как ни один другой представитель мировой истории. Он не мрачный аскет, а естественно и внутренне свободно любящий человек, содержательно воплощающий любовь. Он любит всех людей и помогает им, любит все творение: цветы, животных, детей, презираемых и даже врагов, за которых он молится на кресте. Он любит Бога с полной самоотверженностью и абсолютным послушанием даже тогда, когда кажется, что все рушится и его дело будет уничтожено. Его безграничная, помогающая, служащая, постоянно направленная на осуществление справедливости и высшей радости, свободы, блага, божественной святости любовь является содержанием его жизни, высочайшим свершением и безграничным страданием. Понимать Его – значит любить Его.

Иисус борется против страха и замещает его свободой и полнотой жизни с помощью своей проповеди Благой Вести, возвещения спасения, заверения в прощающей милости Божией, открытия блаженной перспективы вечности. Труждающихся и обремененных он укрепляет с особенной любовью, и это так, даже если он не произносил слов в Мф. 11:28, как предполагает Бультман ^[242], и даже если эти слова Ему приписываются, как считают Файне ^[243], Отто ^[244] и иные.

Иисус соединяет пророчества и терапию. По мнению Отто, в этом и есть разница между Иисусом и Иоанном: первый – «харизматик-евангелист и экзорцист» ^[245]. Исцеления больных даже уверяют в том, что Царствие Божие уже здесь, ведь над демонами одержана победа! ^[246] Некоторые евангельские высказывания говорят в пользу такого восприятия. Но нельзя забывать, что и среди фарисеев долго были экзорцисты, которым удавалось исцелять, и Иисус об этом знал (Мф. 12:27). Конечно, в исцелениях Он не пользовался магическими формулами, в отличие от иудейских психотерапевтов ^[247]. Он также достиг, что видно по большему числу приходящих, во многих, если не во всех случаях, большего успеха в исцелениях, чем они. Я считаю, что это осознание божественного призвания к проповеди нового учения о спасении в гораздо большей степени определило осознание Иисусом своей призванности, чем изгнания бесов. В этом предположении меня укрепляет отношение Иисуса к Его терапевтическим неудачам, которые, при понимании Отто, могли бы угрожать вере в присутствие Царствия Божьего. Об этом говорится у Мф. 12:45, где речь идет о злом духе, который возвращается с семью другими демонами в свое бывшее жилище, и страдания такого человека будут еще хуже, чем прежде. Это ничуть не колеблет веру Иисуса, то есть у нее явно наличествуют более твердые опоры.

С научной точки зрения большинство исцелений, совершенных Иисусом, представляют собой различные методы психотерапии. К. Л. Шмидт считает, что в Мк. 2:1–12 и Мк. 3:1–5 нужно говорить о «применяемом для невротиков и истериков непреодолимом авторитарном внушении» ^[248]. Однако это относится только к последнему месту и только если предположить, что рассказ Марка передает все наиболее важные детали произошедшего, что очень сомнительно. В первом месте исцеление расслабленного четко описывается как связь аналитических действий и внушения. Аналитическими являются следующие моменты ^[249]: Иисус не занимается напрямую симптомами паралича, как обычный «авторитарный» терапевт, а доходит до причины и устраняет ее. Однако причина болезни при психоневрозах, к которым относится истерия, заключается в нравственном и религиозном конфликте, духовное преодоление которого не удается. Соответственно, Иисус сначала произносит слова, которые вроде бы не имеют ничего общего с исцелением: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои» (Мк. 2:5) ^[250]. Странным образом аналитическое понимание соответствующей причины невроза Иисусом касается и другой области, только в метафизическом, а не психолого-неврологическом варианте. Бессознательное означает чуждое сознанию, однако духовные силы (мотивы) порождают по современным представлениям психоневрозы с их физическими и психическими симптомами и тем выполняют функцию самобичевания; в том числе и демоны, которые, согласно обусловленному временем пониманию Иисуса, являются причиной симптома, представляют собой такие силы, однако они не только чужды «Я», но и вообще не относятся к личности больного, они живут вне ее. Таким образом, важна обращенная навстречу страдающим доброта, которая не только с любовью использует обращение «сын», но и (Мф. 9:2) утешает. Аналитическое душепопечительство также высоко ценит «позитивный перенос». – Мы точно не знаем, насколько широко Иисус принимал исповеди. Благодаря истории Закхея (Лк. 19:8) и притче о блудном сыне у нас есть намеки, которые также могут показать обращение Иисуса с больными. Слишком долгих, интимных бесед мы не должны ждать уже потому, что исцеления происходили перед всем народом.