Заключенный на воле - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Маккуин cтр.№ 51

Если только до этого она не уничтожит его.

Сперва человека. Затем работу. Работы над проектом должны быть прекращены, а вся документация ликвидирована. Нэн просто мутило при мысли о том, что такой огромный объем научных изысканий был проделан впустую. В чем же заключается обязанность ученого — ученого-медика?

Но здесь не было никого, кто мог бы помочь Нэн принять решение. Равно как и никого, кто помог бы ей сделать то, что следовало сделать. Конечно, где-то существовали нонки, но они составляли ничтожное меньшинство населения и больше прятались от Помощников, чем оказывали им реальное сопротивление.

И снова Нэн почувствовала наползающий холод, словно чья-то мертвая рука сжала ее сердце. Люди могут быть далеки от совершенства, но все же они заслуживают лучшей судьбы, чем быть превращенными в инструменты. Женщина невольно взглянула в сторону гор, где скрывалась лаборатория ее дяди. Эту лабораторию нужно разрушить, сжечь дотла, а пепел развеять. Как это произошло со всем оборудованием на Гекторе.

Гектор. Первый эксперимент.

Нэн заплакала. Крупные слезы потекли из глаз, но глаза отказывались признавать это и продолжали глядеть вдаль. Когда проект будет уничтожен, тогда, возможно, ее собственный разум позволит ей вспомнить, что произошло с ней, пока она в качестве одного из врачей работала на своего дядю — там, на Гекторе. Она должна найти способ. Это ее право. Ее долг.

Память отказывалась открыть ей доступ ко всему, что происходило в те годы. Но был один повторяющийся сон, о котором Нэн не рассказывала никому, даже Лэннету. Этот сон переносил ее в лабораторию. Нэн чувствовала, что это ее лаборатория, но при этом помещение всегда оставалось странно незнакомым. Все вокруг, даже пациенты, были в санитарной одежде с капюшонами и с хирургическими масками на лице. Операция была в полном разгаре. Нэн кружила вокруг большой компании, столпившейся вокруг пациента. Если она подбиралась слишком близко, ее с легкостью оттирали в сторону. Никто не смотрел на Нэн и не заговаривал с ней, а когда она сама смотрела на себя, то оказывалось, что она не человек, а какое-то облачко чуть плотнее тумана. Она всегда принимала свое несуществование с печальным смирением.

Нэн чувствовала запах дезинфицирующего мыла, мази-антибиотика, нагретого воздуха и мягких тканей, горящих под лазерным скальпелем. Пациент был завернут в простыню, и открытой оставалась лишь верхняя часть головы. Точнее говоря, верхняя часть мозга. Крышка черепа была снята, и теперь ее удерживал в зажимах какой-то сверкающий стальной аппарат. Это наводило Нэн на мысли о лампе, плоде претенциозной попытки совместить искусство и практичность. И то, что у нее появляются подобные мысли в то время, как живой человек подвергается осквернению, заставляло Нэн устыдиться. Во сне то бесформенное, туманное существо, которым была Нэн, уплывало в соседнюю комнату. Там ее всегда встречала одна и та же картина: женщина сидит в кресле, а из ее головы торчит множество проволочек, и эти проволочки тянутся к голографическому экрану. А на экране светится изображение мозга. Мозг выглядел как скопление крохотных огоньков размером с пылинку. На экране вспыхивали картинки, а женщина смотрела на них расширенными глазами. На ней были надеты наушники. При каждой смене изображения по электронному изображению мозга проносился водоворот разноцветных огоньков.

Не глядя на экран и не слушая, что звучит в наушниках, Нэн Бахальт наблюдала за стремительным потоком разноцветных огоньков и считывала их значение.

Она знала мысли этой женщины.

Сон заканчивался, когда женщина поворачивала голову — мучительно медленно, кривясь от чудовищной боли, — и смотрела в сторону двери, откуда за ней наблюдала доктор Бахальт — или ее туманный облик.

Нэн Бахальт смотрела в пустые глаза Нэн Бахальт.

Нэн стряхнула с себя видение и пошатнулась. Ей пришлось раскинуть руки, чтобы удержать равновесие. И все же она больно ударилась о каменную стену. Тут чьи-то сильные руки ухватили Нэн за плечи и поддержали. Нэн понемногу приходила в себя, и мир вокруг перестал расплываться. Поддерживавший ее мужчина спросил:

— С вами все в порядке? Я пытался уступить вам дорогу. Вы не ушиблись?

Разволновавшись, Нэн качнула головой и попыталась подыскать нужные слова.

— Все в порядке. Я просто замечталась. Не смотрела по сторонам. Это я виновата.

Заботливость в голосе мужчины медленно растаяла, уступив место узнаванию. А еще — страху и гневу.

— Вы — та самая женщина с Атика, да? Ссыльная!

Это прозвучало как обвинение.

Нэн двинулась прочь, цепляясь за стену. Мужчина отдернул руки так проворно, словно прикосновение к Нэн обжигало. Обходя его, Нэн хрипло бросила: «Прошу прощения», и от этого извинения его передернуло еще сильнее. Он быстро отступил с ее пути, и, споткнувшись о бордюр, едва не упал на дорожку для наземных машин. Не обращая внимания на гневное гудение автомобильных сигналов, мужчина крикнул вслед Нэн:

— Я с вами заговорил только потому, что не знал, кто вы такая! Я ничего плохого не сделал!

Нэн развернулась и взглянула ему в лицо, обуреваемая одновременно жалостью и презрением. Хоть это и не пристало жрице, возобладало именно презрение. Нэн плюнула на тротуар и снова двинулась в сторону общежития. И глаза у нее были сухими. Сухими и гордыми.

В горах Маноффар случались потрясающе красивые закаты. Лежащий на юге океан обеспечивал высокую влажность воздуха, а преобладающие ветра гнали возникшие облака в сторону суши. Паря в вышине, они собирали солнечный свет, и их мягкая белизна приобретала теплые, обещающие оттенки. На планете, где все ночи были безлунными, эти последние проблески света ценились куда выше, чем где-либо еще на памяти Лэннета.

Капитан надеялся, что его отряд не станет отвлекаться на восхищение закатом.

Он надеялся, что сейчас, в тридцати милях от базового лагеря, в глубине незнакомой местности, его подразделение полностью сосредоточено на своей задаче. Но человеческому сознанию свойственно временами отвлекаться. Слишком многое оставалось непостижимым, но Лэннет все-таки продолжал думать об этом. Он приписывал это стрессу и страстному, но подавляемому желанию оказаться где-нибудь в другом месте. Неприятная улыбка исказила черты капитана. Он мог бы написать целую книгу об этом чувстве; оно и сейчас будоражило его душу.

Лэннет по-пластунски, как ящерица, взобрался на гребень невысокого холма и принялся рассматривать лежащую внизу базу воздушных шпионов. В течение последних трех дней он и остальные члены отряда использовали этот и другие наблюдательные посты, чтобы составить как можно более подробную схему охранной системы. На самом деле она поддерживалась в отличном состоянии. Но их противников подводила самоуверенность. Помощники регулярно проверяли датчики, разряжали и заново устанавливали радиоуправляемые мины, осматривали натянутую по периметру проволоку. Только вот проделывали они все это, совершенно не таясь, — Помощникам даже в голову не приходило, что кто-то может наблюдать за ними.