Заключенный на воле - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Маккуин cтр.№ 49

— Возможно, это потому, что они знают: забота о здоровье — это функция правительства, а правительство — это результат сотрудничества. Мы можем позволить себе заботиться даже о здоровье тех, кто сознательно препятствует прогрессу.

Гладкий лоб Нэн прорезала едва заметная линия. Уллас смотрел на нее, полностью очарованный. У всех людей, каких ему только приходилось видеть, недовольство отражалось на лице уродливыми морщинами. А у этой женщины темная, насыщенного оттенка кожа потемнела еще сильнее, почти до черноты, выразительно передавая внутреннее беспокойство. Нэн отвела взгляд, и это доставило Улласу удовольствие. Должно быть, она погрузилась в задумчивость или пытается подобрать надлежащие слова для ответа. Но последовавшие слова Нэн разнесли вдребезги это приятное для советника предположение.

— Мне говорили, что наших пациентов просеивают на предмет благонадежности. Я не могу одобрить превращение медицины в функцию социального контроля.

Уллас решил не обижаться.

— Это ваше право, доктор, — одобрять либо не одобрять наши традиции. Однако вы производите впечатление человека, стремящегося к пониманию, и потому я объясню вам, в чем тут дело. Наша культура базируется на самом цивилизованном образе мышления. Конечно же, я говорю о посредничестве. Все — абсолютно все — следует рассматривать с точки зрения решения конкретной ситуации. Тех же, кто разрывает ткань нашего общества, следует заставить понять, какую важную работу мы на самом деле выполняем. Если мы позволим кому бы то ни было просто брать у остальных все, что им заблагорассудится, не прикладывая при этом аналогичных усилий для поддержания согласия, что мы получим? Анархию. Необузданный индивидуализм. Вашим пациентам ни в чем не отказывали, доктор. Их только просили принять волю большинства так же охотно, как принимают они вашу заботу. На Хайре считается, что в конфликте правы обе стороны. Один из спорящих может отказаться от своих прав, но их нельзя отнять по чьему-либо произволу.

Нэн моргнула, и отражавшееся на ее челе беспокойство усилилось. Женщина попыталась что-то сказать, тут же умолкла, но секунду спустя все-таки произнесла:

— Сэр, могу ли я говорить откровенно? Это касается моей ценности для Двора.

— Конечно, Нэн. Не нужно больше бессмысленных формальностей, хорошо? Что я могу сделать для вас?

— Я бы хотела, чтобы меня перевели в другое медицинское учреждение. Лучше всего куда-нибудь на Кулл.

Уллас напрягся и повнимательнее пригляделся к гостье. Та уверенно встретила изучающий взгляд советника. Уллас так и не смог решить, то ли эта женщина превосходная актриса, то ли она и вправду не осознает подтекста своей просьбы. Если она знает о присутствии Этасалоу — а эта тайна, похоже, становится общеизвестной, — значит, она пытается оказаться вне пределов его досягаемости. Если же Нэн не знает, что ее дядя здесь, значит, изоляция в пределах общины Люмина действительно чудовищна, если она произвела на эту молодую женщину такое угнетающее воздействие. Так или иначе, но просьба свидетельствовала о том, что Нэн Бахальт отчаянно стремится избавиться от нынешних условий. Уллас попытался уточнить:

— Почему же вы желаете покинуть нас здесь, на Голифаре, и удалиться из нашей восхитительной Лискерты?

— На Кулле я смогу принести гораздо больше пользы. Там проживает большая часть населения. Там больше потребность в врачах. А здесь я не видела ничего, кроме Двора.

Подхватив женщину под локоть, Уллас снова двинулся вдоль громоздящихся стеллажей.

— Вы были одним из врачей Возвышенного? — поинтересовался советник. — Входили в число его личного медперсонала?

— Да.

Уллас восхищался этой женщиной: какая скромность и какая уверенность! Она служила самому императору, но не проявляет ни заносчивости, ни ложной застенчивости. Очаровательно.

— Поразительная честь для столь юной особы, — заметил советник. — Не могу не полюбопытствовать — уж вы меня извините, — не сыграло ли здесь роль ваше влиятельное семейство? Неделикатный вопрос, но, думаю, вы и сами согласитесь, что он просто напрашивается.

— Он достаточно тактичен, чтобы его мог задать любой.

Нэн улыбнулась, сверкнув безукоризненно белыми зубами и яркими, как самоцветы, глазами. Уллас почувствовал, что его бросило в жар. У него возникло сумасбродное ощущение, что и гостья почувствовала это — так же отчетливо, как он сам. Но улыбка Нэн погасла, и женщина продолжила, как будто ничего не случилось:

— Вы, должно быть, имеете в виду моего дядю, Этасалоу, бывшего командора Изначальной гвардии Люмина. Нет, он не имел никакого отношения к моей карьере, — с этими словами Нэн отвела взгляд, но ее голос остался все так же тверд. — Если не считать того, что он разрушил и эту карьеру, и всю мою жизнь. Должностные лица Люмина не любят меня, господин советник. Я бы предпочла применять свои познания в какой-нибудь удаленной больнице, где знали бы лишь меня саму, а не историю моего семейства.

Они находились сейчас как раз посредине центрального прохода, и перед ними, куда ни глянь, расстилалась вся роскошь Зала Посредничества. Уллас остановился, а сжавшаяся на ее локте рука советника заставила остановиться и Нэн. Женщина повернулась лицом к Улласу и с надеждой взглянула на него.

Вытянувшись во весь рост, Уллас произнес:

— Хорошо, вы будете переведены. Не следует плохо обращаться с врачом столь компетентным, что он был избран для лечения Возвышенного. Но и не стоит переводить его в какую-нибудь сельскую лечебницу, чтобы он там удалял фермерам бородавки и принимал роды. Завтра утром приходите в Палаты. Вас будут ждать.

— Я была лишь одним из трех врачей, приставленных к Возвышенному, — сказала Нэн. — Стажером.

Но советник решительным взмахом руки прервал ее возражения, а потом жестом указал Нэн в ту сторону, откуда она пришла. Женщина нерешительно отступила на шаг. Уллас одобрительно кивнул и произнес:

— В качестве моего личного врача вы получите возможность набрать любой штат, какой сочтете нужным. И сможете привлекать для консультаций любого врача на Хайре — это будет для них делом первостепенной важности. Займитесь устройством.

— Я сделаю, как вы приказываете. Конечно. Но здесь есть и другие врачи, более опытные.

Уллас посуровел. Он неспешно отступил и развернулся вполоборота. Краем глаза советник заметил поблескивание кожаных брюк. Почти радужный отблеск. Великолепный эффект. Очень жаль, что Нэн сейчас слишком расстроена, чтобы оценить его в полной мере.

— Я знаю, что вы страдали от несправедливого обращения, — сказал советник и с радостью увидел, что Нэн положительно восприняла его сочувствие. — Неприязнь ваших товарищей простирается куда глубже, чем вы себе представляете.

— Я нуждаюсь в защите?

Советник почувствовал, что тонет в этих огромных глазах. Он поднял руку и коснулся своими изящными пальцами щеки Нэн. Эта женщина заставляла его сердце биться быстрее.