Исход - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Говард cтр.№ 91

– Крекеры не горячие, – поправила она, гладя его по голове. Уши у него торчали, несмотря на то что Эллен старательно приклеивала их к голове скотчем, когда он был еще младенцем, глаза лихорадочно блестели, хохолок на лбу, совсем как у нее, торчал не по центру, а чуть сбоку, придавая ему сходство с мартышкой. – Хочешь попить?

– Холодного. Крошки от тоста в постели царапаются.

Она подхватила его, закутав в пуховое одеяло, пересадила в кресло, дала в рот градусник, а пока он мерил температуру, перестелила его постель, в которой, помимо кучи каких-то крошек, нашлись два плюшевых медведя, разобранный фонарик, его любимый жестяной самосвал и пластырь, отклеившийся от разбитой коленки.

– У тебя в кровати целый склад – ничего странного, что тебе неуютно. Ну вот. Дай-ка посмотреть, – температура перевалила за сотню, несмотря на аспирин.

Он снова расплакался.

– Не уходи.

– Я скоро приду, милый. Давай уложим тебя в чистую опрятную постельку с Тедвардом и Гризли.

Когда она вернулась с питьем, он спросил:

– Почему нам нельзя снова жить с Эллен, Уиллсом, Джулс и остальными? Зачем нам жить одним в доме?

Она уже не в первый раз объяснила, что вся семья вернулась в Лондон, потому что война кончилась, и уговорила его попить немножко. Он зашмыгал носом, она помогла ему высморкаться. Но когда принялась плотнее укрывать его одеялом, он снова закапризничал.

– Не уходи, я не хочу!

– А если сегодня ты поспишь со мной? С Тедвардом и Гризли, только в моей постели? Я включу тебе ночник, а когда проснешься, буду рядом.

Предложение имело успех. Она перенесла Роли в свою комнату, снова спустилась, разыскала ночник, поставила его в блюдце. Вернулась и увидела его мирно лежащим в ее постели. Ее поцелуй он принял довольно и с достоинством. Когда она уже выходила из комнаты, он сказал:

– Мам, а я знаю, почему папа сюда не приходит.

– Да?..

– Здесь потолки слишком низкие для него. Если бы они были повыше, стало бы лучше.

– Я подумаю об этом. Спи крепко.

Она зашла к мисс Миллимент сказать, что идет готовить ужин, но в кухне увидела, что вся вода из картошки выкипела, а картошка начала пригорать к дну кастрюли. Пришлось доставать ее и обрезать пригоревшие места. Для пюре не было ни молока, ни маргарина. Она выложила картошку на поднос вместе с остатками собственноручно приготовленной мясной буханки. Сойдет. От усталости про какой-нибудь овощной салат она даже не вспомнила. И допила джин: есть ей не хотелось, хорошо, что мисс Миллимент не увидит, что к ужину она почти не притронулась.

Но мисс Миллимент откуда-то обо всем знала, хоть и почти ничего не видела. После разговора о Роланде – завтра утром она решила позвонить врачу, – об очередной забастовке транспортников, о дефиците продуктов, о целесообразности привлечения армии к распределению запасов продовольствия и неумолимо иссякающих запасах картошки она сказала:

– Виолочка, дорогая, я хотела поговорить с вами кое о чем… – И тут зазвонил телефон.

Это была Лидия. Полли предложила ей остаться на ночь, можно? Вернется после завтрака.

– Ну, уж к обеду наверняка, – уточнила она.

– У тебя же с собой ничего нет, – услышала Вилли собственное слабое (и бесполезное) возражение.

– Ну и что. Полли даст мне свою ночнушку, а зубную щетку я взяла на всякий случай, вдруг она меня пригласит.

– Ладно. Развлекайся.

– Обязательно! Здесь здорово.

«А здесь – противно», – мысленно отозвалась она и вернулась в гостиную.

– Звонила Лидия, – сообщила она, усаживаясь к маленькому раздвижному столу. – Она заночует у Полли. – И вдруг ни с того ни с сего она разрыдалась.

До сих пор она упорно молчала о том, что ее бросили: конечно, ей пришлось объяснить мисс Миллимент, что Эдвард уходит от нее и будет жить с другой, но она сделала это так, чтобы пресечь любые обсуждения и все дальнейшие упоминания о случившемся. Мисс Миллимент выслушала ее, тихо сказала, что ей очень, очень жаль, этим и кончилось. Но теперь она выплеснула наружу все, просто не смогла сдержаться: потребность поделиться нестерпимым чувством унижения и провала, гнев оттого, что ей лгали и изменяли, обиду, что все эти годы она так старалась быть хорошей женой и думала заслужить этим, в каком-то смысле, покой и гарантии положения замужней дамы в старости, а теперь вынуждена терпеть тревогу и страх, заканчивая свои дни в одиночку – не то чтобы ей много осталось, ее жизнь и упоминания не заслуживает, но теперь, как ей казалось, ей придется быть благодарной и обязанной людям за любой случайный знак внимания или проявление доброты, которые в любом случае не спасут ее от тоски и одиночества, потому что никто и не узнает, как отчаянно она несчастна, никому до нее нет дела… Тут она умолкла, чтобы перевести дух, и уставилась на мисс Миллимент полными слез глазами. Они едва могли разглядеть друг друга, но мисс Миллимент шарила рукой по столу, пока не нашла руку Вилли и не пожала ее. А теперь, продолжала Вилли, Эдвард хочет развестись с ней, чтобы жениться на этой женщине, которая погубила ее жизнь. И все, кажется, считают этот поступок совершенно логичным. Она вынуждена не только лишиться мужа, но и в буквальном смысле отдать его другой! Джессика, ее родная сестра, высказала что-то в этом роде. А подруга, с которой она обедала сегодня, кажется, полагает, что развод побудит ее заново начать делать карьеру в балете, вернее, в преподавании, потому что она, конечно же, слишком стара, чтобы возобновить собственную карьеру, от которой отказалась ради Эдварда. Вы только представьте себе, что сказала бы о разводе мама! Тут она умолкла, думая, что мисс Миллимент, уловив намек, потрясенно согласится с ней. Но напрасно.

– Мне кажется, – сказала она, – что от взглядов леди Райдал на подобные предметы для вас теперь мало толку, Виола. Слишком уж многое изменилось с ее времен. И, в сущности, перемены начались задолго до ее смерти. Развод уже далеко не позорное клеймо, каким был когда-то. Да и не может быть им, поскольку разводов сейчас случается так много – за последние два года около сотни тысяч, помнится, я читала в газете. Так что нет. Меня тревожит то, что вы несчастливы. Я остро ощущаю это. Вот об этом я и хотела поговорить.

В памяти всплыли слова Лидии «здесь противно», и Виола почти зло выпалила:

– О, хотите сказать, я расхаживаю по дому с кислой миной, только чтобы несчастливы были заодно со мной и все вокруг! Ну а я не понимаю, что могу с этим поделать. Не в моих силах изменить случившееся.

– Да, не в ваших.

– И что же?

– Вам надо подумать о том, что вы в состоянии изменить.

Она молчала. Не понимала и не особенно стремилась понять, что имеет в виду ее дряхлая гувернантка, почти вернулась мысленно к тем временам, когда дулась в классной комнате, и припомнила, как мисс Миллимент уговорами, намеками и увещеваниями побуждала ее приходить к выводам, сделанным будто бы по ее собственной воле.