Вторая попытка Колчака - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Коротин cтр.№ 29

– Ещё дымы с зюйда, – оборвал пессимистические мысли мичмана сигнальщик.

– Четыре румба влево! – немедленно отреагировал Меркушев. – Вот они, те, кого мы ждали, Зигфрид Александрович.

– Уверены?

– Нет, конечно, но очень надеюсь, что не ошибся. Все вниз! Приготовиться к погружению до боевого!

При боевом положении над волнами возвышается только рубка подводной лодки, что делает её ещё менее заметной, и, к тому же, это позволяет скорее уйти под воду.

Немецкие корабли, наплывающие с юга, постепенно стали приобретать очертания. Благодаря освещению они казались выкрашенными белой краской…

– Первый – четырёхтрубный типа «Роон», – азартно выкрикнул командир «Окуня» из-под боевого колпака подлодки. – В боевое!

Через пару минут субмарина резала волны исключительно своей рубкой – корпус скрылся под водой.

Однако попытка выйти в атаку не удалась – когда до вражеских кораблей оставалось около четырёх миль, они повернули на вест и достаточно быстро скрылись из виду.

– Не получилось, – буркнул себе под нос Меркушев. – Всплыть до походного! – это уже был громкий приказ в низы. – Иметь два узла! Один сигнальщик после всплытия – на мостик!

Ветер затих, и только ленивая зыбь чуть колыхала лодку, когда она снова подвсплыла над волнами. На крышу рубки вскарабкался юнга-сигнальщик Солодов, семнадцатилетний пацан, добровольцем пошедший в подплав.

– Тебе зюйдовые румбы, Василий, а я за вестом наблюдать буду, лады?

– Так точно, ваше благородие! – захлопал белёсыми ресницами на командира юнга. – Как прикажете.

– Вот так и прикажу: бинокль к глазам и смотри на горизонт… Три часа светлого времени у нас есть.

Прошло сорок минут:

– Большой дым с зюйда, – восторженно проорал Солодов. Ну да – именно он в самое первое своё дежурство обнаружил неприятеля первым – есть от чего прийти в восторг мальчишке.

– Молодец, Василий, дуй вниз, дальше без тебя тут разберусь, – хищно осклабился Меркушев. – Передай там: иметь восемь узлов, курс прежний, быть готовыми к погружению и атаке.

Через десять-пятнадцать минут стали различимы мачты и трубы кораблей. Больших кораблей, но тип распознать было пока невозможно. Однако совершенно понятно – германская эскадра.

– Ныряем под перископ на пятнадцать футов!

Меркушев прильнул к визиру, удерживал неприятеля в поле зрения. Ещё с десяток минут, и обстановка прояснилась:

– Восемь трёхтрубных линейных кораблей и миноносцы. Линейные типа «Дойчланд» и «Брауншвейг», судя по всему. Зигфрид Александрович, посмотрите и вы, очень трудно разобраться в количестве – перекрывают друг друга. И пару матросов тоже позовите.

Лисе и двое матросов, которые были счастливы посмотреть на противника, полностью подтвердили то, что увидел старший лейтенант. Разойдясь по своим местам, нижние чины, конечно, рассказали о виденном всей команде, что способствовало укреплению того бодрого и боевого настроения, которое царило среди экипажа «Окуня». Идти втёмную, доверяясь только опыту и знаниям командира, или же своими глазами видеть обстановку предстоящего боя – совсем не одно и то же.

Компас в боевой рубке под действием тока аккумуляторов застаивался и действовал архиненадёжно, поэтому Меркушев решил атаковать, не опуская перископа.

– Переходим на левую сторону курса эскадры, дабы иметь заходящее солнце у себя за спиной, тогда вражеским наблюдателям придётся смотреть против солнца.

Выйдя на створ мачт головного броненосца, увидели, что эсминцы не идут впереди, а двигаются по сторонам эскадры, неся охрану от подводных лодок.

Расстояние уже сократилось до пяти миль, Меркушев твёрдо помнил, что резать корму вражеским миноносцам весьма чревато, ибо те могут буксировать за собой подрывные патроны для уничтожения субмарин.

– Атакуем в лоб, между кильватерами линкоров и эсминцев! Ход два узла, приготовиться к пуску торпед.

Проще было идти контр-курсом и выпустить мины по траверзу, но аппараты Джевецкого были заранее установлены на стрельбу веером в пять градусов прямо по курсу: носовые на ноль, кормовые на два с половиной градуса вправо и влево. Так что следовало обязательно разворачиваться на цель.

Чтобы развернуться для атаки, пришлось пройти совсем рядом с эсминцами, в оптику можно было разглядеть даже людей и торпедные аппараты на их палубах. Зыбь то открывала, то покрывала слегка возвышавшийся над водой перископ, да и темнело уже… С миноносцев лодку не заметили.

– Поворот влево на шестнадцать градусов, погрузиться до пятидесяти, убрать перископ! – голос командира «Окуня» слегка подрагивал – приближался МОМЕНТ ИСТИНЫ: впервые русская субмарина выходила в атаку на линейные корабли противника. Очень хотелось выжить после этого, но даже если бы старший лейтенант знал, что непременно погибнет вместе со своим экипажем и кораблём, он не сомневался бы ни секунды, принимая это решение.

Три минуты, четыре…

– Прямо руль! Всплывай на двадцать пять, поднять перископ! Аппараты – тоовсь!

Как только перископ показался над водой, нарисовалась совсем унылая картина: таран головного броненосца, идущего в атаку. Расстояние было настолько мало, что можно было увидеть только часть окрашенного в серую краску борта; ни орудий, ни якорных шлюзов, ни иллюминаторов, ничего другого видеть не пришлось. Сейчас эта почти двадцатитысячетонная махина проедет своим корпусом по хрупкой конструкции подводной лодки – и всё!

– Пли! Право на борт… Полный вперёд… Погружайся… Наполнять добавочную!

Успели. Днище «Дойчланда» прошло всего в нескольких футах над рубкой «Окуня», а если бы её сбило или хоть сдвинуло на пару сантиметров, лодку бы залило водой, и это значило бы стопроцентную гибель всего экипажа – не спасся бы никто.

Перед погружением Меркушев успел увидеть в перископ фонтаны сжатого воздуха, выброшенного из аппаратов, и все в подлодке услышали работу винтов четырёх выпущенных торпед.

Раздался страшный грохот. И ещё раз. Снаружи что-то лопалось, рвалось, скрипело и ломалось.

Вся подводная лодка дрожала. Разбивались стёкла подпалубных фонарей, летели посуда и всякая мелочевка.

«Окунь» накренился градусов на тридцать, так что нельзя было стоять, и каждый держался за что попало. Минные машинисты как дали залп, так и повисли на ручках боевых клапанов торпедных аппаратов.

Две торпеды из четырёх угодили в шедший вторым «Шлезвиг-Гольштейн». И очень правильно угодили: если первая просто взломала днище в середине броненосца, то вторая ударила аккурат под погреб боезапаса кормовой башни главного калибра. А это чревато самыми пагубными последствиями…

От взрыва у линейного корабля просто вырвало дно в корме, и он за считанные минуты затонул. Корабль погиб настолько стремительно, что спасти из воды удалось только четырнадцать человек, из них пятеро позже умерли от переохлаждения – зимняя Балтика отнюдь не «нежная купель»…