Детки в порядке - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Арнольд cтр.№ 37

Потому что папа не упокоится с миром.

Рог единорога был направлен мне прямо в сердце. Я пытался представить своих родителей: молодые, счастливые, смеются над этим тупым единорогом. Я попытался поселить этот образ в своем сердце. Это было необходимо, чтобы вычеркнуть место из папиного списка с чистой совестью.

– Утопи меня в нашем колодце желаний, – сказал я.

– Утопи меня в нашем колодце желаний, – повторила Коко.

– Утопи меня в нашем колодце желаний, – сказал Баз. Я уже собирался развеять папины останки над копытами единорога, но Нзази щелкнул пальцами дважды. Он стоял сбоку от этого сине-зеленого ужаса и показывал куда-то. Коко подошла посмотреть.

– Эмм, Удав… А когда твой старик умер?

– Второго декабря две тысячи тринадцатого. А что?

– Добро пожаловать к мемориальному фонтану Барбары Теттертон. Возведен в мае две тысячи четырнадцатого.

…

Коко кашлянула, похлопывая Нзази по спине:

– Пипец. Легко отделались. Спасибо, Заз Я чувствовал папу в своей руке. А ведь я чуть не швырнул его в этот китчевый кошмар! Навеки! Мы молча постояли с минуту, взирая на роскошного фаллического единорога с жидкостью, сочащейся из всех отверстий. Наверно, раз он стоит посреди ресторанного дворика, по венам у него текут закуски, цыпленок с бурбоном и лежалые бутерброды.

Весь этот торговый центр – одно сплошное объятие сбоку. Коко сказала:

– Интересно, как надо провиниться при жизни, чтобы после смерти тебе в местном торговом центре воздвигли огромную статую единорога. Барбара Теттертон, величайшая загадка мира, упакованная в тайну, ну и так далее.

Нзази щелкнул пальцами.

Я внезапно почувствовал страшную усталость. Дело было не только в том, что я не выспался. От самого ощущения, что день потрачен впустую и дальше меня ждет череда таких же пустых дней, у меня ныли кости, ныло сердце, ныл мозг. Я высыпал папу обратно в урну, положил урну в рюкзак, и мы развернулись к выходу. По пути Коко нахватала как минимум четыре кусочка мяса со странным запахом, наколотых на зубочистки.

МЭД

Баз спал глубоким, крепким сном; грудь его поднималась и опускалась в ровном ритме. В руках он нежно, словно младенца, сжимал бейсбольную биту. Заз тоже храпел, хотя его храп больше походил на радиопомехи. Коко спала в своей фирменной позе: лицом в спальник, задницей кверху, ноги под грудью.

Я подкралась к дивану и глянула на Вика. Он лежал в наушниках, и, хотя он явно спал, веки у него были наполовину открыты, как заевшая дверь гаража. Я видела нижние половины его радужек, и мне захотелось присесть рядом и ждать, пока он не перейдет в глубокую фазу сна. Интересно, как она выглядит.

Но дело не могло ждать.

Я выдернула один из его наушников и стала наблюдать: зрачки расширились, дверь гаража поднялась.

– Как ты это делаешь? – прошептала я.

– Что делаю?

Баз резко перестал храпеть.

Я приложила палец к губам и замерла. Баз повернулся на бок, притягивая к себе бейсбольную биту. Он сделал вдох, задержал дыхание и, когда я уже думала, что нас пронесло, начал бормотать. Баз частенько говорил во сне, и, хотя делал он это не на английском, мне не нужно было разбирать слова, чтобы почувствовать страх в его голосе.

Что бы ему ни снилось, оно его ужасало. И меня тоже.

Рано или поздно он затих; когда храпы возобновились, я склонилась к уху Вика:

– Пойдем со мной. Возьми рюкзак.

Вик убрал свой айпод, накинул куртку и пошел за мной к двери. Если быть честной с собой, то придется признать: я по нему скучала. Совсем немножко. По его метсикам, глазным каплям, по тому, как он смотрел на всех с одинаковым выражением лица. Словно мы все были равны. Да, я скучала.

Снаружи стояла тихая, холодная ночь. Мы перешли через канал, глухо стуча ботинками по древесине, затем пробрались под забором и перешли через дорогу. Мы остановились перед кладбищем, и я вспомнила про столкновения и тысячи красных огоньков и неизбежность соответствующих узлов.

– Мы идем в дом твоих бабушки и дедушки, – сказала я.

– Ладно.

– Ты сказал, что они жили рядом. – Я повернулась и снова зашагала. – И у меня появилась идея.

Вик припустил быстрее, догоняя меня:

– Какая идея?

– Подожди и увидишь.

Он молча последовал за мной. Не знаю, чего я ожидала. Может, пары вопросов? По крайней мере, мог бы спросить, откуда я знаю, куда идти. Но он ничего не говорил, просто шел склонив голову.

Я на ходу переложила волосы на одну сторону. Я почему-то сегодня даже решила их уложить, чего обычно не делаю. С одной стороны выбрито, сверху шапка, длина средняя… Не сказать чтобы за моими волосами нужно было особо ухаживать. Но да, сегодня я почему-то этим занялась.

Я искоса взглянула на Вика. Интересно, заметил ли он? А еще интереснее, почему мне это интересно. Я достала сигарету.

– Тебе бы лучше не курить, – сказал он. Совсем как в тот раз над каналом, где плавал Гарри Конник Младший-Младший и раздавались обессиливающие звуки оперы.

Затянуться. Выдохнуть.

Согреться.

– Что за песню ты давал мне слушать пару дней назад? – спросила я. – В последний раз, когда отчитывал за курение?

– «Цветочный дуэт». Папин любимый. А теперь мой.

А теперь мой. Не просто любимый; теперь этот дуэт принадлежал ему. Этот дуэт теперь принадлежал Вику со всеми потрохами.

– А моя любимая песня – «Coming Up Roses» Эллиота Смита. Знаешь ее?

– Нет.

Разочарована, но не удивлена. Музыка – дело не просто субъективное. Она еще и хаотична. Как корабль на горизонте: один матрос заметит, другой – нет.

Манифест Мэд гласит: на холоде курить – внутреннего экзистенциалиста освободить.

– Хотя это странно, – сказал Вик.

– Что странно?

– У наших песен в названиях есть цветы.

Мы шли по полночным улицам Нью-Милфорда, топча подошвами мостовую, и дыхание шло вместе с нами. Выдох – и кусочек души устремляется в воздух. Вдох – и кусочек сердца попадает нам в горло. Выдох, вдох, выдох в холодную ночь.

– Как думаешь, что снилось Базу? – спросил Вик, обрезая словами дрожащую тишину.

– Понятия не имею. И не думаю, что хочу узнать.

По левую руку от нас находилась река Хакенсак. Ее не было видно, но я чувствовала ее присутствие. Как огонь вдали, река давала о себе знать запахами, звуками… Ощущением, будто воздух состоит из облаков. Потом Вик остановился, и я остановилась, и мы посмотрели друг на друга, и новая тишина присоединилась к старому холоду, и я понятия не имела, что происходит.