Помнишь ли ты, Анаис? - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Бюсси cтр.№ 32

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Помнишь ли ты, Анаис? | Автор книги - Мишель Бюсси

Cтраница 32
читать онлайн книги бесплатно

Лучше еще раз попросить прощения, чем все это выслушивать!

– Мне очень жаль, Мюгетта. Это вышло само собой, по ходу разговора, вспоминали Грецию, каникулы, детские игрушки…

Напрасный труд. Мюгетта слишком хорошо меня знает, чтобы купиться на жалкие извинения. За неимением других аргументов иду ва-банк.

– И все-таки, скажи, ты видела глаза нашей девочки? Заметила, как загорелся ее взгляд, когда она держала в руке фотографию кукол? Ты не можешь этого отрицать. Улыбка дочери стоила всех на свете тестов ДНК. Полина их узнала!

– Ты больной, Габи. Больной на всю голову!

* * *

Наутро мы выходим к завтраку и по пути заглядываем в будущую детскую. Большая комната с белыми стенами практически пуста, только матрас на полу, коробки, древний компьютер и допотопный принтер.

Комната ожидания. Комната ребенка, которого не чают дождаться.

В центре, как стреноженная, спокойно покачивается лошадка.

Мюгетта, конечно же, ее заметила! Она тянет меня за руку:

– Смотри, Габи… лошадка! Та самая, которую подарила нам твоя мать, когда родилась Полина. Она здесь!

Я ошарашенно рассматриваю красное седло, полосатую гриву, серебряные копыта. Непослушными губами выговариваю вопрос:

– Разве не ты сказала, что она лежит в гараже, развинченная и распиленная?

– Ну, значит, Полина забрала ее, починила, покрасила, – радуется Мюгетта. – Или я ошиблась. Но не это главное. Раз лошадка-качалка, сделанная в единственном экземпляре, как ты сам мне напомнил, терпеливо ждет своего часа в этой комнате, значит, на стенде ярмарки-от-всех ты видел другую игрушку!

Этот раунд за тобой, Мюгетта.

По крайней мере, на первый взгляд.

Рассмотрев повнимательнее тулузскую лошадку, я начинаю сомневаться. Насколько мне помнится, у нашего скакуна седло было посветлее, уши подлиннее, копыта не такие блестящие. Мелочи, о которых я тебе не скажу, Мюгетта, но меня они убедили, что на ярмарке в Туфревиле была выставлена лошадка моей дочери… а в этой комнате живет самозванка!


Завтрак напоминает прекрасный сон. Стан отправился в Бальма учить летать самолеты, и дочь сегодня принадлежит только нам. В доме царит восхитительный кавардак, Полина выглядит более раскованной.

Я ликую. Моя маленькая фея снова со мной, полная жизни, забавная, веселая, она копирует окситанский акцент, подражая булочнице, рассыпает по всей кухне крошки, запихивая в тостер слишком толстые ломти хлеба, жонглирует тремя апельсинами, перед тем как выжать из них сок, звонко хохочет при виде обуглившихся тостов.

Как я мог прожить почти полгода, не видя Полину? Даю себе клятву, что мы будем приезжать часто, очень часто. И не только из-за истории с куклами… и не только ради будущей внучки (у них будет девочка, я уверен).

Мы сидим втроем, нежась на утреннем солнышке. Я терплю, прикусив язык. Клянусь вам, я терпел весь завтрак.

Наконец, допив кофе, я отодвигаю стул подальше от туфелек Мюгетты, перевожу взгляд на Лангедокский канал и спрашиваю Полину:

– А откуда лошадка-качалка в будущей детской? Она очень похожа на ту, которую подарили тебе на рождение. Где ты ее нашла?

Дочь отвечает, расплываясь в клоунской улыбке из капучино:

– Мне ее подарила бабуля!

Комментарий Мюгетты


Ты оставляешь мне мало места, Габи, поэтому отвечаю точечно. Во-первых, ты несправедлив к Станисласу, милый. Ты так трогательно относишься к Полине и по-глупому дуешься на зятя. Боюсь, тебе все-таки придется смириться.

А насчет гнева Тяжелой Артиллерии ты малость преувеличиваешь, тебе не кажется? Пусть и в интересах читателей.

И наконец, ты ошибаешься в главном, мой Габи. Когда Полина родит, мы с тобой будем нянчить маленького мальчика!

8

Я ненавижу это место! Бываю здесь так редко, как только могу. Если моему рассказу суждено принести хоть какую-то пользу, то вот эту: я черным по белому, при свидетелях, пишу эти строки, которые прошу считать завещанием. Я отказываюсь здесь доживать!

Хотя бы ради того, чтобы не терзать моих детей этим испытанием.

От которого, должен признать, максимально часто уклоняюсь. Жизнь мамы в доме престарелых организована, распланирована, расписана по часам двумя моими сестрами, они делят между собой и еженедельные посещения: Стефани по средам, Брижит по субботам. Они взяли на себя все: белье, медицинский уход, бумажную волокиту и даже разговоры. Мне оставили большие праздники, Рождество и дни рождения, а в остальном: Оставь, Габи, оставь, не грузись, мы сами.

Вот так же мамы никогда не дают папам толком заниматься детьми. В чем-то они правы – не мамы в отношении детей, нет, дочки в отношении мамы.

Стефани и Брижит наделены удивительным даром находить темы для разговоров, они могут по три часа тянуть время за остывающим чаем, под бормотание телевизора, заполняя послеобеденные часы вереницами слов.

В те редкие разы, когда я навещаю маму в дневное время, успеваю исчерпать все темы едва ли не за три минуты. Сестры меня понимают, они знают, что любовь измеряется не количеством слов. Ее можно выражать молча и доказывать делами, найти, например, уютный ресторан, чтобы собрать всю семью, симпатичное местечко у моря, музей или выставку, куда можно пойти всем вместе.

Можно было.

Маме исполнился девяносто один год.

– Габриэль, почему ты здесь? Ничего не случилось?

Мама уже не очень дружит с головой, но память сохранила превосходную. Самые давние ее воспоминания – они же самые точные.

– Не волнуйся, все хорошо. Я просто ехал мимо.

– Тебе не надо извиняться, ты же знаешь.

Нам почти нечего сказать друг другу, но мама знает меня как никто. Она умеет расшифровывать мое молчание. Толковать мои жесты. В четыре слова уместилась невысказанная жизнь.

Тебе не надо извиняться.

Будь мы способны поддержать беседу, могли бы проговорить весь день. Мама рада моему визиту, так с какой стати мне оправдываться? Разве я не могу просто войти и сказать: Мне захотелось повидать тебя, мама. Наверное, я должен приезжать чаще?

И я мысленно повторяю: Я должен приезжать чаще.


Мы говорим о детях, о Мюгетте, немного о моих книгах (первый том «Преступлений под яблонями» лежит на тумбочке у кровати) – и ни слова о моей пенсии (кто может вообразить, что будет однажды говорить о своей пенсии с родителями?). Я с удивлением замечаю, что выдержал почти тринадцать минут. Повисает пауза, мама уверена, что ее сын сейчас встанет и смоется, но я усаживаюсь поудобнее и, откашлявшись, продолжаю разговор:

– Ты подарила Полине лошадку-качалку?

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию