Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - читать онлайн книгу. Автор: Ингрид Роланд, Ной Чарни cтр.№ 81

17 апреля он написал Боргини:

Видимо, Вазари искал новые рисунки и новых художников, которые могли бы попасть в «Жизнеописания». Обе задачи оставили его разочарованным. У художников во времена Пия V появилась большая проблема — враждебность папы к тому, что он называл «языческим искусством». Некоторые статуи он переместил из Ватикана на Капитолийский холм, а другие раздал ^[324]. Он отдавал предпочтение новому искусству, в котором соблюдались бы рекомендации Тридентского собора (подчеркнутое благочестие, простота понимания, уход от отсылок к античной эпохе в пользу «чистого» прочтения христианских смыслов). В результате Пий решил продать ватиканскую коллекцию древних статуй. И не смог это сделать только потому, что отвлекся на другие дела. Первым из них была реформа Католической церкви.

Прежде чем стать папой Пием V, Микеле Гислиери, тогда еще кардинал, активно участвовал в Тридентском соборе — попытке Католической церкви провести внутреннюю реформу, чтобы дать ответ движению Реформации. Собор продлился почти два десятилетия, и его окончательные постановления, подписанные в 1563 году, содержали набор указаний, касающихся искусства, архитектуры, литературы, музыки и церковной доктрины. Рекомендации представляются скорее общими, чем конкретными. «Пусть епископы направят всю заботу и прилежание на то, чтобы ничего не было беспорядочно, неподобающе или запутанно устроено. Ничего профанного, ничего неблагопристойного быть не должно, чтобы только святость исходила из дома Божьего» ^[325].

В результате ответственность за создание приемлемых Церковью работ падала на самих художников и архитекторов и на их покровителей. Нет ничего удивительного в том, что многие молодые художники уехали из Рима, где папа обещал карать за любой намек на ересь. Да еще к тому же его окружали агенты, которые докладывали ему о любой подозрительной активности. Вазари не очень переживал по поводу Рима и папы. Кардинал Палеотти, автор инструкций для художников и архитекторов, был его хорошим другом ^[326].

В конце 1560-х и в 1570-х годах архитектура Рима стала весьма консервативной, почти неоклассической. Она ушла от флорентийской экстравагантности Микеланджело и вернулась к предшественникам Сангалло и Рафаэля, ко временам до того, как они раздвинули границы классической формы. Художники придерживались пастельной палитры, которой пользовался Микеланджело, расписывая потолок Сикстинской капеллы, и которая за столетия усовершенствовалась. Но Пию не нужны были сложные мифы и аллегории, изобретением которых так наслаждались Вазари и его друзья литераторы. Новый режим предпочитал жития святых с мрачными историями мученичества и самые простые, самые доходчивые библейские истории. Экстравагантный маньеризм, который стал отличительным признаком флорентийского искусства, всё еще формировал вкусы, но в Риме существовала смягченная версия характерной для Бронзино и Вазари гротескной анатомии, неправдоподобных драпировок и затейливо украшенной обуви. Никто в Папском государстве не собирался идти на такой риск. Лишь спустя поколение ломбардец с дурным характером по кличке Караваджо осмелится поставить под сомнение туманное, но угрожающее определение правильного религиозного искусства, сформулированное Тридентским собором.

Сегодня туристы обычно приезжают в Рим или на машине, долго пробираясь по пробкам через уродливую промзону, или на поезде, и тогда они выходят на запутанном вокзале Термини с его бомжами, сумасшедшими и карманниками. И то, и другое производит не самое величественное впечатление.

Но во времена Вазари тот, кто приезжал в Рим, попадал в него пешком или верхом на лошади или осле. Места въезда в город были специально выбраны так, чтобы вызывать трепет. После разграбления Рима его отстроили, чтобы он мог принимать толпы духовных паломников. Теперь его ворота оправдывали ожидания путников, которые неделями или дольше ехали в легендарный город.

Главным был въезд с севера, через Порта-дель-Пополо, Тополиные ворота. Их возвели вокруг древних Порта-Фламиниа, которые строил еще папа Сикст IV для празднования в 1475 году. В 1527-м они были повреждены, а в 1565-м — восстановлены. То, что мы можем увидеть сегодня, — большая площадь, церковь Санта-Мария-дель-Пополо и три больших авеню (которые вместе составляют трезубец, потому что этот район Рима называется Тридент) — выглядит так же, как выглядело и в те времена (если не считать пары кирпичных сторожевых башен по бокам от ворот: в 1879 году они были разрушены, чтобы построить два дополнительных проезда для городского транспорта). В те дни Порта-дель-Пополо обозначали дальний край города. Сегодня новые районы тянутся на многие километры за воротами.

Уехав из Рима в 1566 году, Вазари отправился на север через Порта-дель-Пополо по виа Фламиниа — построенному в 220 году до нашей эры древнеримскому тракту, который вел через Апеннины на восточное побережье Италии. Там он поворачивал влево на берег моря около Фано и изгибался на север в Римини. В Римини виа Фламиниа становилась виа Эмилия и тянулась вдоль долины реки По к Северной Италии. Многие римские дороги существуют даже теперь. Среди них есть и длинные мостовые, и каменные мосты, и туннель. Путешественник XVI века встречался со всеми этими древностями чаще, и многие из них еще использовались. Сельская местность, через которую ехал Вазари, была одной из самых живописных в Италии. Его глазам представали лесистые горы и глубокие известняковые овраги. Вазари ехал по дороге Фламиниа Нова, Новая Фламиния, которая тем не менее тоже была древней. Его привело в восторг путешествие по древним мостам над ручьями, среди водопадов и весенних цветов. Вот что он радостно писал Боргини из Анконы 24 апреля, через четыре дня после того, как уехал из Рима: