Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - читать онлайн книгу. Автор: Ингрид Роланд, Ной Чарни cтр.№ 78

Это был не единственный портрет Козимо в виде божества. На картине Бронзино в личной часовне Элеоноры Толедской Козимо изображен Иисусом Христом. Возможно, он пока не стал великим герцогом, но величественности ему было не занимать.

А что же с утерянной битвой Леонардо? Вполне вероятно, что Вазари провернул здесь тот же трюк, что и с картиной Мазаччо: построил перед ней стену. Чтобы поднять потолок и увеличить окна, требовалось укрепить всё здание с четырех сторон. Но что, если живопись Леонардо маслом на штукатурке (вместо давно проверенной долговечной темперы) осталась запечатанной на половину тысячелетия, отделенная от стены просветом всего несколько сантиметров в ширину? И что это стремление сохранить шедевры Мазаччо и Леонардо говорит нам об отношении Вазари к собственному художественному наследию? Считал ли он, что его творения не так хороши, как работы старых мастеров, которые ему сказали уничтожить просто потому, что они стоят на пути прогресса? Мог он надеяться, что будущее поколение разобьет фальшстены в Санта-Мария-Новелла и в палаццо Веккьо, пусть даже уничтожив его собственные работы?

Палаццо Веккьо было всего лишь одним из заказов Вазари от честолюбивого герцога. Козимо менял городской ландшафт Флоренции так же быстро, как менял ее органы власти. На средневековой площади перед палаццо Веккьо он приказал возвести фонтаны и статуи, превратив ее в выставку современной скульптуры. Чтобы разместить свое растущее семейство (Элеонора родила ему одиннадцать детей, из которых выжили восемь), Козимо занял дворец, построенный банкиром Лукой Питти на другом берегу реки Арно, и превратил его в большое и роскошное жилище. В то же время он попросил Вазари спроектировать здание для городской администрации, чтобы поместить флорентийских чиновников и городских магистратов под одну крышу. О том заказе Вазари пишет:

Получившееся здание известно как Уффици, что буквально означает «канцелярии». И это лучшее произведение Вазари в визуальном искусстве. Заказ был сложным не только потому, что гигантское здание предстояло возвести на речном песке, но еще и потому, что пришлось снести целый квартал с церковью, чтобы расчистить под него место. Вазари не дожил до того момента, когда его проект был завершен. Ему не довелось увидеть то, что мы можем видеть сегодня: как величественный балкон выходит на реку Арно и как естественно он вписывается в облик города. Идея построить длинную площадь, наподобие улицы между двумя смотрящими друг на друга фасадами зданий, тоже была прекрасной. Повторяющийся ритм рельефных пилястр, консолей и оконных рам придает обоим зданиям пластическую выразительность, усиленную простой цветовой гаммой: белая лепнина на сером песчанике. С первого взгляда трудно заметить, что здания, стоящие друг напротив друга, отличаются.

Козимо специально хотел сохранить унылую серую оболочку палаццо Веккьо. Это противопоставление старины и новой галереи Уффици символизировало историю Флоренции, ее гражданских органов власти и ее первенства в искусстве.

Этот монументальный проект и еще несколько заказов во Флоренции и других городах занимали Вазари с 1555 года по 1560-е. В 1557-м он переехал с семьей в дом на улице Борго Санта-Кроче, 8. Это небольшое пространство Вазари расписал так же богато, как и свой дом в Ареццо. Новый дом был тоже скромным по размеру, но уютно обустроенным и прекрасно украшенным. К сожалению, Никколоза Баччи не родила ему наследников. Но какое-то время двое его детей из добрачного союза с сестрой Малышки жили с ним во Флоренции.

Несмотря на политические и военные успехи и великолепные культурные проекты, герцога Козимо не миновали личные трагедии. В ноябре 1562 года от малярии скончались двое его сыновей, Джованни и Гарсия. Через месяц эта же болезнь убила его жену Элеонору, уже сильно ослабленную туберкулезом и страшной нехваткой кальция (которая развилась из-за ее одиннадцати беременностей) ^[316]. Она дожила всего до сорока лет. Козимо был безутешен.

Тринадцатого января 1568 года произошел еще один поворот в карьере Вазари. Герцог Козимо одобрил создание академии и общества искусства рисунка. Неофициально общество считалось преемником Братства святого Луки — средневекового цеха художников, который на самом деле был цехом фармацевтов и докторов, то есть medici (медиков), и Медичи не забывали о таком совпадении. В области изобразительных искусств новому учреждению предстояло стать аналогом Флорентийской академии, которую Козимо основал в 1540 году, чтобы развивать тосканское наречие. Получив официальную поддержку герцога, Вазари незаметно вытеснил неофициальную художественную академию Баччо Бандинелли.

Первым местом, где собирались члены академии, была крытая аркада церкви Сантиссима Аннунциата, которая выходила на ту же площадь, что и Оспедале дельи Инноченти, спроектированный Брунеллески (1419). Эту постройку считают первым зданием эпохи Возрождения, с тех пор как ее назвал так Вазари. Целью академии было выучить поколение молодых художников, хорошо владеющих техникой рисования, а также разбирающихся в литературе и в том, что мы бы назвали естественными науками (а они бы назвали натурфилософией). В учебном расписании были анатомия, геометрия, механика, математика, архитектура, перспектива, музыка, полифония, ораторское искусство и химия (ведь пигменты представляли собой химические вещества) ^[317].

Академия, как и ее литературный аналог, служила советником герцога, помогая ему продвигать флорентийский стиль в искусстве и гордое тосканское понимание культуры. С точки зрения Козимо, эти две официальные организации давали ему возможность контролировать изобразительное искусство и словесность в государстве.

«Жизнеописания» Вазари, как и «Десять книг» Витрувия, играли важную роль в образовательной программе Академии рисунка. Изначально Джорджо сочинял художественные биографии, взяв за образец жития святых, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония и «Сравнительные жизнеописания» Плутарха. Каждый художник служил примером хорошего или плохого поведения — и в отношении рисунка, и в отношении общественных норм. Эта книга была экспериментом. Но она стала авторитетным изданием, а ее автор из странствующего художника превратился в уважаемого придворного. Пришло время переписать «Жизнеописания», выразить в них то, что литераторы Флоренции считали истинным положением изобразительного искусства Тосканы и Италии — той арены, на которой Козимо хотел достичь власти, выходящей за пределы своего города-государства.