Подземная железная дорога - читать онлайн книгу. Автор: Колсон Уайтхед cтр.№ 58

«Не знаю, что сталось с моими спутниками, находившимися в лодке, а также с теми, кто искал спасения на скале или остался на корабле. Думаю, что все они погибли». ^[9]

Флетчер предупреждал, что эта книга может стоить ему жизни. «Путешествия в некоторые отдаленные страны света», замотанные в два слоя мешковины, Цезарь зарыл в землю за школой. «Потерпи, пока мы все подготовим к твоему побегу, – говорил ему Флетчер, – и потом у тебя будут любые книги». Но если он не читает, он раб. До этой книги ему нечего было читать, кроме слов, намалеванных на мешке с рисом. Или клейма изготовителя на кандалах, впечатанного в металл, как обещание грядущей боли.

Отныне прочитанные урывками страницы, залитые золотым предвечерним светом, поддерживали его. Хитрость и отвага, хитрость и отвага. Белый путешественник по имени Гулливер уходил от одной опасности, но его тут же подстерегала другая, каждый следующий остров оказывался новой головоломкой, отвлекавшей его от дороги домой. И самым ужасным были не столкновения с дикарями или жителями неведомых стран, а то, что он все время забывал про главное. Эти белые, они всегда так. Выстроят школу, а потом бросают, пусть себе гниет; обзаведутся домом, а самих носит невесть где. Да если бы Цезарь нащупал дорогу домой, странствиям пришел бы конец. Иначе он обречен до скончания времен мучительно скитаться с одного чужого острова на другой, не узнавая ничего вокруг себя. Если только Коры не будет рядом. С ней он найдет дорогу домой.

Вознаграждение 50 долларов

Разыскивается бежавшая из моего дома в 10 вечера пятницы, сентября 26-го дня, принадлежащая мне негритянка по имени Сьюки. Подозрительных намерений не выказывала. Лет ей около 28, светлокожая, с высокими скулами, стройная, себя держит чисто. При побеге была одета в полосатое холщовое платье. Ранее принадлежала Л. Б. Пирсу, эсквайру, а по бумагам числилась в собственности у ныне покойного Уильяма M. Херитиджа. Является (по виду) рьяной приверженкой Методистской церкви, без сомнения имеет обширные знакомства среди местных прихожан.

Среди столь ретивых учеников Кора почувствовала себя отстающей. Она очень гордилась своими успехами в грамоте, которую осваивала в Южной Каролине и на чердаке у Мартина. Подступы к каждому новому слову, неизвестная земля, через которую надо пробиваться от одной буквы до другой. Каждый покорившийся ей год в календарях-альманахах Дональда она воспринимала как победу и вновь возвращалась на первую страницу, чтобы начать новый круг.

Уроки в классе Джорджины доказали, сколь тщетны ее успехи. «Декларацию независимости» она просто не распознала. Выговор школьников, собравшихся в молельном доме, был отчетливым и осмысленным, он не имел ничего общего с затверженным лепетом Майкла, который она слышала у Рэндаллов. Теперь в словах обитала музыка, мелодия, все властнее заявлявшая о себе, как только вступал следующий детский голос, смелый и уверенный. Мальчики и девочки, сидевшие на церковных скамьях, поднимались со своих мест, переворачивали страницы, на которых были записаны слова, и нараспев произносили обеты отцов-основателей.

Вместе с Корой в классе стало двадцать пять учеников. Малышей – шести- и семилеток – от декламации освобождали, и они вертелись и шушукались на скамьях, пока Джорджина не шикала на них. Кора тоже участвовала. Класс, ферма, уклад – все ей пока было внове. Она чувствовала, насколько отличается от остальных, самая великовозрастная и самая отстающая. Теперь ей были понятны слезы старого Говарда, всхлипывавшего на уроках у мисс Хенджер. Она чужая, прокравшаяся в эту комнату, будто крыса, прогрызшая обшивку стены насквозь.

Одна из кухарок ударила в гонг, возвещая конец урока. После обеда младшие снова вернутся к занятиям, а старших ждали другие обязанности.

По дороге из молельного дома Кора нагнала Джорджину и сказала:

– Негритят вы выучили разговаривать как надо.

Учительница убедилась, что остальные их не слышат, и ответила:

– Нам больше по душе слово «дети».

Чувствуя, как к щекам приливает кровь, Кора пробормотала:

– А они хоть понимают, что значат все эти умные слова?

Сама она в них сильно путалась.

Джорджина родилась в Делавэре, и ее хлебом было не корми, только дай порассуждать позаковыристее. Кора повидала таких делавэрских дамочек на ферме Валентайнов и породу эту не жаловала, хотя стряпухи среди них попадались отменные. По словам Джорджины, дети понимали, что могли. То, что непонятно сегодня, станет понятно завтра.

– «Декларация» – как карта. Ее истинность надо принять на веру, а убедиться в этом можно, только если пойти по ней. Только на собственном опыте.

– Вы сами-то в это верите? – спросила Кора.

Прочитать ответ на свой вопрос по лицу учительницы ей не удалось.

С того первого урока минуло четыре месяца. Урожай собрали. На ферме Валентайнов появились новоприбывшие, так что Кора перестала считаться зеленым новичком. К занятиям в молельном доме присоединились два паренька ее возраста, беглые живчики, еще более невежественные, чем она. Их пальцы перебирали страницы, словно книги были заговоренными и оттуда вот-вот вырвется колдовская сила. Кора уже освоилась и знала что к чему: когда лучше готовить самой, потому что дежурная стряпуха наверняка испортит суп, когда прихватить с собой шаль, потому что вечерами в Индиане зуб на зуб не попадал, так она еще никогда не мерзла; знала укромные места, где можно побыть одной.

На уроках Кора садилась в первый ряд и, когда Джорджина пеняла ей – за почерк, за ошибки в счете или в речи, – уже не терзалась. С Джорджиной они подружились. Учительница оказалась завзятой сплетницей, так что в ходе уроков то и дело образовывались антракты из-за бесконечных отступлений по поводу происходящих на ферме событий. Этот крепыш из Виргинии на вид – сущий пройдоха, правда? Мы оглянуться не успели, а Патриция уже уплела все свиные ножки. Делавэрские дамочки любят почесать языком, что верно, то верно.

В тот вечер, едва ударил гонг, Кора вышла из молельного дома вместе с Молли. С Молли и ее матерью они жили в одном доме. Этой девочке с миндалевидными глазами было лет десять. Очень сдержанная, близко к себе никого не подпускает. Друзей вроде много, но чаще сама по себе. В комнате у Молли стояла зеленая банка с крышкой, где хранились ее сокровища: мраморные шарики, наконечники для стрел, пустой медальон, – и раскладывать их на полу, чувствуя прохладный отсвет голубого кварца на щеках, нравилось девочке куда больше, чем играть со сверстниками.

Вот поэтому их недавно сложившиеся совместные привычки доставляли Коре такое наслаждение. По утрам, когда мать Молли уходила на работу, Кора всегда заплетала девочке косы, а теперь, выходя из молельного дома, Молли хватала Кору за руку. Раньше такого не бывало. Она стискивала ей пальцы и буквально тащила за собой, а Кора упивалась ролью ведомой. После Честера к ней впервые привязался ребенок.