Тайны древней Африки - читать онлайн книгу. Автор: Николай Непомнящий cтр.№ 47

Вожди берберов приняли ислам весьма пуританского вида. Но простые берберы, однако, отвергли эту жесткую, узкую интерпретацию мусульманской религии. Но затем появился один страстный, фанатично суровый религиозный лидер по имени Абдулла ибн Ясин. Согласно традиции, Ибн Ясин удалился от мира в отшельничество на островке посреди реки Нигер. Здесь он и раздувал огонь священной войны, джихада, среди своих последователей, которых называли «людьми отшельнических монастырей» (альмурабитун — по-арабски), позже ставших известными как альморавиды.

Эти фанатики-мусульмане, возглавляемые ибн Ясином, медленно обращали в свою религию берберов, пока наконец большая часть их деревень и городов не превратились в укрепления альморавидов.

У них было две цели. Первая: вынудить мусульман Северной Африки и Испании принять реформированный, «чистый» ислам. Второй целью было обратить всех неверующих и мимоходом их завоевать. Хотя главным направлением для альморавидов был север, одно крыло, под руководством Абу Бакра направилось на юг и восток. Абу Бакр захватил город Аудагост в 1054 году и через 22 года жестоких схваток с ганцами — и их столицу. Хотя он претендовал на всю империю, но вскоре обнаружил, что с трудом справляется и с уже захваченной частью. Против альморавидов вспыхивал мятеж за мятежом, и им с трудом удавалось удерживать равновесие, пытаясь смирить этих «беспорядочных» людей Ганы. Собственно говоря, сам Абу Бакр был убит в 1087 году, как раз когда он пытался подавить одно из восстаний.

Однако за тридцать три года сражений с альморавидами сильный централизованный контроль правителя Ганы над своей империей был поколеблен. Все бывшие провинции, кроме двух, возжелали независимости и образовали свои королевства. Одно из них, Каньяга, выделялось из всех благодаря умелому руководству членами клана Со народа фульбе. Еще до начала XIII в. Каньяга удалось присоединить другое королевство, Дьяра. Затем, в 1203 г., король Сумангуру повел своих единоплеменников на успешный штурм столицы Ганы, Кумби-Сале. Он воцарился над всеми землями и территориями бывшей империи и обратил ганцев в рабство.

Но Сумангуру повезло не больше, чем альморавидам, в попытке склеить империю заново и контролировать ее. Вскоре после захвата Кумби-Сале мусульманские торговцы упаковали все свои вещи и ушли. Они построили новый торговый центр в Балата, далеко на севере, вне досягаемости для солдат Сумангуру. Уход мусульманских купцов был серьезным ударом для торговли древней империи Гана.

Но завоевания Сумангуру подготовили возникновение в Западном Судане новой империи, еще более великой, чем Гана — империи Мали…

Новое государство складывалось в верхнем течении Нигера, где невысокие скалистые холмы Мандингских гор отделяют Нигер от истоков другой большой реки — Сенегала. Уже очень давно жили здесь предки современного народа малинке, одного из самых известных и распространенных в Западной Африке. Как и сонинке, создатели Ганы, они принадлежали к большой семье народов, говорящих на языках манде; поэтому их иногда называют и мандингами. Но в этом имени — малинке — навсегда запечатлелось название государства, слава которого в XIV–XV вв. гремела по всему Средиземноморью: «малинке» означает «люди Мали».

Люди, жившие в междуречье Нигера и Сенегала, издавна занимались земледелием. До сих пор один из самых распространенных мотивов в устном поэтическом творчестве жителей этих мест — расчистка под посев участков леса или саванны. На таком участке растительность сначала вырубали, а потом срубленные растения сжигали. При посеве зола служила удобрением. Такая система земледелия носит название подсечно-огневой. Ее недостаток в том, что она требует частой смены обрабатываемых участков, так как почва под посевами истощается очень быстро. Но свободных земель в саваннах Западного Судана было очень много, так что этот недостаток не причинял земледельцам больших забот.

С незапамятных времен в этих местах сеяли дурру — она и служила основным пищевым злаком, сажали маниоку — травянистое растение с толстым мучнистым корнем, содержащим много крахмала. Довольно широко распространены были и посевы хлопка. Меньшее значение имело скотоводство. Как и повсюду в Западном Судане, здесь существовало разделение труда между жителями земледельческих местностей и скотоводами-кочевниками, разводившими скот дальше к северу, в Сахеле. Кочевники обменивали свой скот на продукты земледельческого труда оседлых людей.

Большое место в жизни древних малинке занимала охота. И сейчас еще видно ее хозяйственное значение: охота служит заметным подспорьем и в современном хозяйстве народов этого района, а к тому же у них сохранилось множество древних легенд, верований и обрядов, связанных с духами охоты. И хотя сюда давно пришел ислам, он так и не смог вытеснить из народного сознания эти древние традиции.

Но все же основой хозяйственной жизни оставалось земледелие. Оно требовало очень больших затрат труда. Ведь до самого недавнего времени народы Западной Африки не знали плуга: вся обработка земли велась мотыгами. И хотя многовековой производственный опыт африканских земледельцев привел к созданию множества особых, очень специализированных видов мотыг, прекрасно приспособленных к самым разнообразным видам земледельческих работ, все же при такой технике обработки земли производительность труда земледельца оставалась очень низкой. В одиночку крестьянин не смог бы справиться и с расчисткой участка, и с рыхлением почвы, и с посевом или посадкой. И поэтому основой хозяйства мандингских народов, т. е. народов, говоривших на языках группы манде, мог быть только коллективный труд.

Первичной ячейкой организации общества у этих народов была большая семья. В нее входили не одни только кровные родственники: отличительной особенностью большой семьи в Западном Судане было то, что в нее включались люди, не связанные с нею узами родства — вольноотпущенники и рабы. Рабы составляли часть общей собственности семьи — такая собственность включала помимо них постройки, орудия труда и скот.

Но не нужно преувеличивать тяжесть положения рабов у малинке, да и у других родственных им народов. Дело в том, что настоящими рабами, такими, которые, по классификации римских юристов, считались бы «говорящим орудием», а не человеческим существом, были только те, которых захватывали для того, чтобы впоследствии продать. Их участь действительно была незавидной. Но значительная часть пленников, особенно в ранний период, когда еще не вполне завершилось сложение у этих народов общества с антагонистическими классами, либо оказывалась посаженной на землю и работала на ту семью, в собственность которой попадала, либо же включалась в состав царского войска.

Очень важная особенность: рабство само по себе не считалось неизменным состоянием. Ребенок раба, рожденный в доме господина, уже пользовался некоторыми привилегиями по сравнению со своими родителями — его, в частности, уже ни при каких условиях нельзя было продать. А в четвертом поколении раб и вовсе переставал быть рабом, превращаясь в «дьонгорон» — вольноотпущенника. И как вольноотпущенник он продолжал считаться членом той большой семьи, к которой принадлежали его предки-рабы.