Собрание сочинений в пяти томах. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: О. Генри cтр.№ 65

— Их нет даже в банках, — ответил я.

— Тогда, ради бога, скорее отправляйся туда и выясни, что же здесь ест народ? Надо же набить их желудки какой-то жратвой.

Я снова вышел. Через час я вернулся.

— Вот что они едят, — сказал я и начал перечислять: — Черепах, маниоку, козлятину, курицу с рисом, авокадо, юкку печеные яйца. Если они жрут все это, то не так просто будет заполучить их голоса.

Через несколько дней в Эспириту стали прибывать менеджеры по проведению избирательной кампании из других городов. Наша штаб-квартира превратилась в гудящий улей. У нас был свой переводчик, вода со льдом, выпивка, сигары, а Денвер так часто обращался к золотым кругляшкам генерала, что их запас истощился до такой степени, что на него теперь можно было бы купить всего один голос в штате Огайо. Тогда Денвер отбил телеграмму генералу Ромпиро с требованием немедленно выслать десять тысяч и вскоре их получил.

В Эспириту было несколько американцев, но все они занимались бизнесом или принимали участие в каких-то проектах и поэтому в политику не вмешивались, что было весьма благоразумно с их стороны. Но они устраивали для нас с Денвером приятное времяпрепровождение и всегда заботились о том, чтобы у нас была приличная еда и отличная выпивка. Среди них был один по имени Хикс, который обычно приходил к нам и слонялся без дела в штаб-квартире. Росту в нем было шесть футов и четыре дюйма, а весил он сто тридцать пять фунтов. Он любил какао, но местная лихорадка и плохой климат выжали из него все соки. Говорят, он не улыбался вот уже восемь лет. Лицо у него было вытянутое, не менее трех футов в длину, но всегда было абсолютно неподвижным, за исключением того момента, когда он открывал рот, чтобы проглотить таблетку хинина. Хикс любил сидеть в нашей штаб-квартире, бить блох и выражать свой сарказм.

— Меня политика не очень интересует, — однажды сказал он, — но мне очень хочется, чтобы вы сказали мне, что вы тут пытаетесь сделать, Гэлловей?

— Мы поддерживаем кандидатуру генерала Ромпиро, — ответил Денвер. — Мы намерены посадить его в президентское кресло.

— Ну, — продолжал Хикс, — я на вашем месте не очень бы с этим торопился. У вас еще уйма времени, знаете ли.

— Не меньше, чем требуется, — отрезал Денвер.

Денвер продолжал в том же духе и делал все, чтобы дело шло гладко. Он исподтишка раздавал деньги своим помощникам, и те гурьбой постоянно ходили за ним. Каждому жителю города предлагалась дармовая выпивка, духовые оркестры играли каждый вечер, организовывались фейерверки, а куча целителей бродила по улицам города, скупая голоса день и ночь во имя провозглашения новой политики в Эспириту, и всем это очень нравилось.

Наконец, приблизился день выборов — 4 ноября. Накануне вечером, когда мы с Денвером раскуривали свои трубочки, сидя в нашей штаб-квартире, туда явился Хикс и, расслабившись, сел с печальным видом на стул. Денвер был весел, в радостном, приподнятом настроении.

— Ромпиро выиграет без особого труда, — сказал он. — Мы победим с перевесом в десять тысяч. Все предусмотрено, остается лишь кричать здравицы. Завтра все и состоится.

— А что состоится завтра? — спросил Хикс.

— Как что, президентские выборы, разумеется, — ответил Денвер.

— Послушайте, — сказал Хикс с лукавым видом, — разве никто из этих парней вам не сказал, что выборы прошли за неделю до вашего приезда? Конгресс своим решением перенес дату на двадцать седьмое июля. Роадриказ был избран большинством в семнадцать тысяч голосов. А я-то думал, что вы ведете пропаганду за избрание Ромпиро на следующий срок, то есть через два года. Просто страшно удивлялся, для чего поднимать всю возню так рано, можно сказать, заблаговременно!

Трубка выпала у меня из рук. Денвер откусил черенок своей. Оба мы молчали.

И вдруг я услыхал звук, словно кто-то отодрал дранку с крыши сарая. Это засмеялся Хикс, засмеялся впервые за последние восемь лет.

Салли Магон молчал, когда официант наливал ему в чашку черный кофе.

— Да, ваш друг на самом деле был удивительным менеджером.

— Не торопитесь, — сказал Салли, — я еще не сказал вам, что из этого всего вышло. Все еще впереди. Когда мы вернулись в Нью-Йорк, генерал Ромпиро ожидал нас на пристани. Он не стоял на месте, а постоянно пританцовывал, словно медведь светло-коричневой масти, и с нетерпением ожидал желанной вести, потому что Денвер только сообщил ему о нашем приезде и ничего больше.

— Ну, меня избрали? — завопил он. — Меня избрали, друг мой? Потребовала ли моя страна избрать меня президентом? На днях я отправил вам свой последний доллар. Теперь просто необходимо, чтобы меня избрали, чтобы я стал президентом. У меня больше нет денег. Так меня избрали, сеньор Гэлловей?

Денвер повернулся ко мне:

— Ну-ка, Салли, оставь нас с генералом Ромпиро наедине. Нужно будет как-то помягче сообщить ему об этом. Неприлично, если кто-то еще станет очевидцем этой тягостной сцены. Сейчас наступает такой момент, — продолжал Денвер, — когда Денверу нужно стать таким милым, сладкоречивым колдуном, в противном случае придется отказаться от всех своих заслуженных медалей…

Через пару дней я пришел в отель. Денвер находился на своем обычном месте, и он выглядел героем из двух исторических романов. Всем с удовольствием рассказывал, как он прекрасно провел время на своей апельсиновой плантации во Флориде.

— Ну, все обошлось с генералом, не так ли? — спросил я его.

— Ты еще спрашиваешь? — хладнокровно ответил он. — Пойдем, сам увидишь.

Взяв меня под руку, он повел меня к двери ресторана. Там мы увидели небольшого, толстенького человечка шоколадного цвета в парадной форме, лицо у него сияло от радости, когда он, раздуваясь от гордости, ловко скользил по ресторанному паркету с подносом в руках. Провалиться мне на этом месте, но Денвер на самом деле сделал генерала Ромпиро главным официантом отеля «Брунсвик»!

— Ну а мистер Гэлловей все еще в этом бизнесе? По-прежнему занимается менеджментом? — спросил я, когда Магон закончил свой рассказ.

Салли покачал головой.

— Денвер женился на богатой вдовушке с золотисто-каштановыми волосами и теперь является владельцем отеля в Гарлеме. Иногда он там помогает своим служащим.

Дик-Свистун с величайшей осторожностью приоткрыл дверь товарного вагона, ибо статья 5716 городского устава предусматривала (возможно, вопреки конституции) арест всякого подозрительного лица, а Дик чуть не наизусть знал этот устав. Поэтому, прежде чем выбраться из вагона, он окинул взглядом окрестность, как генерал поле боя.

Город не изменился со времени его последнего визита: все тот же многострадальный, странноприимный южный город, рай для продрогших бродяг. На насыпи, там, где стоял вагон, громоздились темные груды товаров. Ветер пропах знакомой вонью от старого брезента, укрывавшего тюки и бочки. Мутная река, вкрадчиво урча, скользила мимо судов. Ниже по течению у Шалмета [22] была большая излучина — Дик видел ее по огонькам фонарей. На другом берегу длинной кляксой лежал Алжир [23] особенно темный на фоне светлеющего неба. Трудолюбивые баржи, спешащие к утренним рейсам, истошно гудели, будто возвещая рассвет. Итальянские люггеры, груженные ранней зеленью и моллюсками, ползли к своему причалу. Смутным подземным гулом уже доносился сюда шум трамваев и телег; и паромы, золушки судоходства, нехотя приступили к своей черной работе.