Операция «Шедевр»  - читать онлайн книгу. Автор: Джон Шиффман, Роберт Уиттман cтр.№ 58

По телефону Костов говорил быстрыми, отрывистыми фразами, сдобренными сильным болгарским акцентом. Его хвастовство звучало забавно. Я попросил Каларко поблагодарить агентов на прослушке за терпение и сообразительность, ведь они смогли уловить намеки, внезапно превратившие их дело из рядового расследования о наркоторговле в международную операцию по спасению шедевра.

Это бесценно. Многие не понимают, что прослушивание телефонных разговоров — тяжелая работа. Оно может дать отличные зацепки и улики, но правда в том, что запись таких бесед — утомительная задача, совсем не такая гламурная, как показывают в фильмах или сериалах вроде «Прослушки» или «Клана Сопрано». На прослушивание уходят часы, недели, а часто и месяцы. Нужно терпеть, ждать звонков, изучать экран компьютера, делать пометки, искать связь между фрагментами разных разговоров, распознавать кодовые слова, выжидать, когда преступники проболтаются по глупости. В США, в отличие от большинства стран, эта работа отнимает очень много времени. Агенты не могут просто записывать все звонки, а потом изучать их в конце смены. Чтобы гарантировать гражданские свободы, агенты должны прослушивать все вызовы в режиме реального времени и записывать только те фрагменты, которые имеют отношение к делу. К счастью, работавшие по этому делу агенты Гэри Беннетт и Шон Стерл насторожились, когда Костов заговорил о Ренуаре.

Беннетт и Стерл сообщили, что Костов предложил продать картину за триста тысяч долларов и уже договорился о сделке. ФБР нужно было быстро принять решение: продолжать расследование по наркотикам или спасать картину. Это оказалось нетрудно.

Агенты тут же организовали наблюдение за домом Костова. Через несколько часов он вышел с квадратным пакетом размером с украденное полотно Ренуара и положил его в багажник. Когда он подошел к двери машины, агенты выскочили, остановили его и приказали лечь на землю. Они попросили показать пакет в багажнике. Костов согласился. Взволнованные агенты открыли багажник и вытащили пакет. Внутри оказалась грязная одежда для химчистки. Костов захохотал.

Агентам было не до смеха. Они забрали Костова в офис ФБР на допрос. Посадили его в комнату без окон и пристегнули один из наручников к кольцу на специальном столе. И принялись допрашивать с пристрастием — и про наркотики, и про краденое, и про картины.

Болгарин изображал саму невинность и играл крутого парня. Стерл и Беннетт не сдавались. Они спокойно объяснили, что у них есть много записей телефонных разговоров. Они сообщили Костову, что тому грозит десять лет тюрьмы. Он выйдет, когда ему исполнится семьдесят семь, — если доживет, конечно. Вогнав подозреваемого в пот, агенты применили стандартную тактику: предложили ему «выход», способ не попасть в тюрьму. Они пообещали: если он поможет ФБР найти картину, они попросят судью не применять к нему сурового наказания.

— Первый шаг за тобой, — заявили агенты Костову. — Скажи нам, где картина.

Костов таял медленно, как ледяная скульптура на калифорнийской жаре. Наконец он признался, что Ренуара ему из Швеции переправил сын для продажи на американском черном рынке. Костов направил агентов в ломбард, где они обнаружили «Парижанку», спрятанную у пыльной стены между полотенцами и полиэтиленовыми пакетами. На поверхности полотна была небольшая царапина, но в целом оно выглядело неплохо.

Мы были в восторге, но держали находку в секрете. Мы планировали использовать Костова, чтобы попытаться спасти еще и картину Рембрандта.

Мы попросили его позвонить сыну и сказать, что он нашел человека, готового купить Ренуара и Рембрандта сразу. Костов согласился, пообещав предать сына ради спасения своей шкуры.

Все лето я был в курсе его разговоров. Читая стенограммы его бесед с сыном, посредником в переговорах с ворами, я содрогался.

— Эти парни психи, — предупреждал сын из Стокгольма.

Отец в Лос-Анджелесе, похоже, не проникся его тревогой, даже казался бессердечным.

— Что они с тобой сделают, убьют, что ли? — саркастически заметил он. — Застрелят?

Сын, казалось, смирился.

— Не знаю. Мне уже все равно.

Костов проделал отличную работу, сбавив цену с одного миллиона двухсот тысяч до шестисот тысяч. Конечно, деньги мы бы забрали обратно, но надо было торговаться так, будто все взаправду. Мы договорились, что заплатим двести сорок пять тысяч долларов наличными заранее и покажем выписку со счета после продажи картин. Костов сказал, что в сентябре полетит в Стокгольм с американским арт-дилером и наличными.

Казалось, все складывается как нельзя лучше. Пока мы не связались со шведскими властями. Международные полицейские операции — дело нелегкое. Конечно, в каждой стране свои законы и процедуры, и их нужно соблюдать. Работая за границей, приходится напоминать себе, что ты в гостях в другом государстве. Можно договариваться дипломатически, но нельзя диктовать условия. Играй по правилам принимающей стороны.

Шведы были очень благодарны за новости о Ренуаре и хотели вернуть Рембрандта, но с сожалением сказали, что не могут дать Костову разрешение на въезд в страну. Он все еще был в розыске, хотя и за незначительные преступления, совершенные десятки лет назад. По шведским законам действие ордера на арест никак нельзя приостановить, даже временно.

Надо было искать другой путь.

* * *

Пока дипломаты искали решение, у меня было время освежить в памяти историю старого мастера.

Романтики верят, будто Рембрандт стал великим, поднявшись из нищеты. Хороший сюжет для романа, но сомневаюсь, что это правда. Именно сомневаюсь, ведь большая часть написанного о Рембрандте — фантазии. Он не вел дневник, не делал копии своих писем и не давал интервью. У художника, которого часто сравнивают с Моцартом или Шекспиром, не было биографа, жившего с ним в одно время. В ХХ веке историки написали о Рембрандте десятки толстых книг, причем истории его жизни сильно разнятся. Ученые не могут даже выяснить, сколько у него было братьев и сестер. В последние годы специалисты начали сомневаться: действительно ли он сам написал свои поздние картины? А может, его ученики? Вдруг он хотел нас одурачить? Мне нравится эта неопределенность. Она только сгущает завесу тайны вокруг Рембрандта. В те месяцы, когда я гонялся за его автопортретом, я с удовольствием узнавал все больше об этом человеке.

В 1630 году, когда Рембрандт Харменс ван Рейн написал этот автопортрет, ему было всего двадцать четыре года. И главное не то, что это автопортрет: за свою жизнь Рембрандт написал более шестидесяти изображений самого себя. Картина важна потому, что художник создал ее в знаковый период жизни. Не прошло и года после смерти отца, когда он решил покинуть родной город и уехать в Амстердам. Через четыре Рембрандт уже будет женат и знаменит.

Он жил в эпоху расцвета Голландии, в благополучной и мирной демократической стране, в период затишья между крупными войнами. Родился в городе Лейдене, к югу от Амстердама, примерно в дне ходьбы от побережья Северного моря. Его отец был трудолюбивым мельником в четвертом поколении и владел несколькими участками земли. Так что семья жила в достатке. Мать была набожной и родила девятерых детей (или десятерых, тут мнения специалистов расходятся). Пятеро (или трое) умерли в раннем возрасте. Рембрандт был одним из младших и проводил больше времени на занятиях, чем на мельнице отца. С семи до четырнадцати лет он учился в латинской школе в Лейдене, а затем поступил в Лейденский университет.