– Что, в самом деле?
– Мы оба их ненавидим, – сказал Джон Пол.
– Я точно этого не знаю, – ответила Тереза. – В отличие от моего отца. Но я – не мой отец.
– Вы ненавидите Гегемонию, потому что она вовсе не то, чем пытается казаться, – объяснил Джон Пол. – Будь она в самом деле правительством всего человечества, преданным идеалам демократии, справедливости, развития и свободы, никто из нас бы не возражал. Но это всего лишь некий временный альянс, который объединяет под своей эгидой множество порочных режимов. И теперь, когда мы знаем, что эти режимы занимаются различными манипуляциями, прилагая все усилия к тому, чтобы Гегемония никогда не стала такой, как хотелось бы нам, – что остается двум умникам вроде нас, кроме как строить заговор с целью свержения нынешней Гегемонии и замены ее на нечто лучшее?
– Меня не интересует политика.
– Вы живете и дышите политикой, – сказал Джон Пол. – Вы просто называете ее «теорией сообществ» и делаете вид, будто вам интересно только наблюдать за происходящим, пытаясь его понять. Но когда-нибудь у вас будут дети, которым предстоит жить в этом мире, и вас уже заботит, каким он к тому времени станет.
Эти слова ей всерьез не понравились.
– С чего вы взяли, будто я собираюсь заводить детей? – (Джон Пол лишь усмехнулся в ответ.) – И уж точно я сделаю это не в пику законам о рождаемости.
– Да бросьте, – улыбнулся Джон Пол. – Я уже прочел учебник. Это один из базовых принципов теории сообществ. Даже те, кто считает, что не собирается размножаться, все равно принимают большинство решений так, будто активно этим занимаются.
– Есть исключения.
– Разве что патологические, – заметил Джон Пол. – Но вы здоровы.
– Неужели все поляки так самонадеянны, назойливы и грубы?
– О да, в той или иной степени! Но мало кто может сравниться со мной.
– Значит, вы решили тогда на занятии, что я должна стать матерью ваших детей?
– Тереза, – сказал Джон Пол, – мы оба молоды и здоровы, поэтому оцениваем каждого встречного как потенциального партнера.
– Возможно, я оцениваю вас несколько иначе, чем вы меня.
– Знаю, – ответил Джон Пол. – Но я намерен приложить все усилия, чтобы стать для вас неотразимым.
– Вам не приходило в голову, что подобные слова могут только оттолкнуть?
– Да брось, – усмехнулся Джон Пол. – Ты с самого начала понимала, о чем я. К чему мне было притворяться?
– Может, мне хочется, чтобы за мной немного поухаживали. У меня нормальные потребности обычной человеческой женщины.
– Прошу прощения, – сказал Джон Пол. – Но некоторые женщины сочли бы, что у меня чертовски здорово получается ухаживать! Тебе сообщают дурные известия, потом у тебя случается тяжелый телефонный разговор, ты плачешь у себя в кабинете, а когда выходишь оттуда – я тут как тут, с угощением, ради которого добровольно пошел на массу лишений. И прямо заявляю, что люблю тебя и намерен стать твоим партнером в науке, политике и семейной жизни. Полагаю, это чертовски романтично.
– Что ж… пожалуй. Но чего-то все-таки не хватает.
– Знаю. Я просто ждал подходящего момента, чтобы сказать, насколько мне хочется стащить с тебя этот дурацкий свитер. Однако я все же решил дождаться, пока ты сама не захочешь этого настолько, что не сможешь выдержать.
Тереза невольно рассмеялась и покраснела.
– Долго же тебе придется ждать, приятель.
– Столько, сколько потребуется. Я поляк и католик. Мы женимся на таких девушках, которые не дают молока, пока не купишь всю корову.
– Лестное сравнение, ничего не скажешь.
– Как насчет «не даст яиц, пока не купишь курицу»?
– Может, попробуешь «не даст ветчины, пока не купишь свинью»?
– Бррр, – пробормотал Джон Пол. – Но если настаиваешь – постараюсь представить тебя хрюшкой.
– Надо полагать, сегодня ты меня не поцелуешь?
– Кому бы захотелось? У тебя салат в зубах застрял.
– У меня чересчур расшатаны нервы, чтобы что-то разумно решать.
– Я на это рассчитывал.
– И у меня есть мысль, – добавила она. – Что, если в этом и состоит их план?
– Чей план?
– Тех самых, о ком мы говорили. Что, если они не отправили тебя обратно в Польшу потому, что им хотелось, чтобы ты женился на по-настоящему умной девушке – возможно, дочери ведущего военного теоретика мира. Естественно, они никак не могли гарантировать, что ты окажешься на моем курсе теории сообществ.
– Могли, – задумчиво проговорил он.
– Ах вот как, – кивнула она. – Значит, мой курс тебя не интересовал?
Он уставился на остатки еды.
– Интересная мысль. Возможно, мы часть чьей-то программы по евгенике.
– С тех пор как парни и девушки стали учиться вместе, – сказала она, – учебные заведения превратились в брачную ярмарку для богачей, желающих создать семью с кем-то, у кого есть мозги.
– И наоборот.
– Но иногда встречаются двое с мозгами.
– А когда у них появляются дети – берегись!
Оба расхохотались.
– Довольно-таки самонадеянно даже для меня, – заметил Джон Пол. – Будто мы с тобой настолько ценны, что они готовы на все, лишь бы мы друг в друга влюбились.
– Может, они знали, что мы оба настолько неотразимы, что любая наша встреча попросту не могла привести к иному?
– Со мной так и произошло, – сказал Джон Пол.
– А со мной – нет.
– Обожаю, когда мне бросают вызов.
– Что, если это в самом деле правда? Что нас действительно пытаются свести друг с другом?
– И что с того? – пожал плечами Джон Пол. – Какая разница, если по велению собственного сердца я заодно исполняю чей-то план?
– А если этот план нам не понравится? – спросила она. – Что, если это вроде сказки о Румпельштильцхене? И нам придется отдать самое любимое взамен самого желанного?
– Или наоборот.
– Я не шучу.
– Я тоже, – ответил Джон Пол. – Даже в тех культурах, где молодоженов сводят родители, никому не запрещено влюбиться по-настоящему.
– Я вовсе не влюблена, мистер Виггин.
– Ладно, – бросил он. – Только скажи, и я уйду.
Она промолчала.
– Так что, не скажешь?
– Стоило бы, – ответила она. – Собственно, я уже несколько раз пыталась, но ты не уходил.
– Мне хотелось убедиться, что ты в точности понимаешь, от чего отказываешься. Но теперь, когда ты отведала мое угощение и выслушала мои признания, я готов услышать «нет» – если ты действительно этого хочешь.