Разглашению не подлежит - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сердюк cтр.№ 58

Как-то шли они с занятий, Козлов сказал:

- Я слышал, вас скоро забросят.

Янкевич взглянул из-под низкого лба:

- Ну и что?

- Разве вас это не волнует?

- А чего волноваться? Не я первый, не я последний.

Тут бы и оборвать разговор, но отступать не хотелось.

- А если схватит советская контрразведка?

Янкевич не задумался:

- Может, и не схватит. Разве каждого хватает?

- У меня есть предложение.

- Какое?

- Сдаться после приземления. Сразу же явиться в контрразведку и сдаться.

- Да вы что, товарищ поручик!.. На что толкаете!..

- Хочу спасти вас.

- Мерси вам за это…

Он круто повернулся и хотел уйти, но Александр Иванович придержал за руку.

- Ну так что, согласны?

Янкевич молчал.

- Соглашайтесь, я дам вам пароль.

- Дадите пароль? Да вы потащите меня к зондерфюреру Вурсту. Вот ваш пароль! - зло выпалил Янкевич.- И что пристали, товарищ поручик? Сами служите немцам, а ко мне пристали. Провоцируете, да? Хотите, чтоб из меня сегодня ж‹е покойника сделали? А я хочу жить! Так же как и вы, как все!

- Соглашайтесь, Янкевич. Еще не поздно.

Тот наклонился к Козлову, сверкнул в темноте горящими глазами, глухо бросил:

- Ладно… Подумаю…

И ушел. Куда?

Козлов забежал домой, поделился с Галей. Она тоже забеспокоилась.

Да, надо быть осторожнее. Так и на собаку нарваться не долго. А их здесь полно.

Не сидится дома. Зарядил пистолет и на улицу. Пойдет Янкевич с доносом к капитану Вольфу или к зондерфюреру Вурсту - получит свое. А там что будет. Лишь бы главного гитлеровцы не узнали.

Не успокоился, пока не увидел Янкевича в бараке. Раздевался, стелил постель. Ну, сегодня уже не пойдет.

А утром опять пистолет в карман. Вольф еще у себя на квартире, Вурст тоже. Юркнул в подъезд, затаился на лестнице.

Янкевич не пришел.

С самого утра - строевая. Явится ли на плац? Да, стоит в строю.

- Боец Янкеович, ко мне!-скомандовал Козлов.

Послушно вышел.

- Кру-гом! Прямо, шагом марш! Ать-два, ать-два…

Отвел подальше:

- Стой! Вольно… Ну как, надумали?

- Надумал,- вздохнул тот.

- Мне долго разговаривать нельзя, это вызовет подозрения. Пароль «Байкал-шестьдесят один». Запомнили? И не делайте глупостей. Все будет хорошо. Шагом марш! В строй!

Янкевича увезли в зондерлагерь на следующий день. Не проболтался ли? Не рассказал ли все Фуксману перед вылетом? Но зачем тогда лейтенант тратит столько времени на предисловие?

Фуксман продолжал:

- Инициатива и трудолюбие свидетельствуют о вашей преданности интересам Германии. Это особенно важно сейчас, когда нам приходится терпеть временные неудачи. Никто не сомневается в том, что доблестная германская армия скоро вновь покажет себя. Надеюсь, и вы, Александр Данилович, не сомневаетесь в этом. Наш долг - помочь ей вернуть утерянные позиции…

«Что же он задумал? - терялся в догадках Александр Иванович.- Янкевич, кажется, отпадает».

- Немецкое командование остро нуждается в оперативных сведениях о противнике. Русские научились маневрировать, их армии появляются в совершенно неожиданных местах. Мы люди военные и понимаем, что это значит. Неожиданный удар, говоря языком боксеров, часто кончается нокаутом…

Фуксмая тянул умышленно. Он говорил легко, свободно, и Козлов догадывался, что его речь приготовлена заранее. Он не затрачивал на нее ни малейших усилий, полностью освободив себя от необходимости формулировать мысли. Это отвлекало бы. Следовательно, его внимание было занято чем-то другим. Но чем именно? Неужели следил, как реагируют на его слова Вольф и Меншиков? А при чем тут Вольф? Он - немец, проверять его преданность фюреру, да еще в присутствии русского, Фуксман не станет. Значит, остается Меншиков…

- Александр Данилович,- Фуксман от слов переходил к делу,- я решил просить вас, как одного из наиболее опытных наших разведчиков…

«Пошлет на задание? - мгновенно осенило Козлова.- Но почему меня?»

- …Это поручение очень ответственное, и никто другой не способен выполнить его с таким успехом…

«Вот, стало быть, зачем он явился собственной персоной! Но почему я должен выполнить его ответственное поручение?»

- …Еще раз в качестве курьера сходить в тыл…

«В тыл? Я, начальник учебной части разведшколы, и в тыл? Что он, с ума спятил, что ли? Да у меня же в голове секретнейшие документы. В моей памяти вся заброшенная за последнее время агентура. Если посмотреть на это трезвыми глазами, предложение лейтенанта Фуксмана не выдерживает никакой критики. Оно просто абсурдно. Ему, около двух десятков лет проработавшему в фашистской разведке, подобные глупости непростительны. Это же элементарная безграмотность».

- Я надеюсь, вы и в данном случае проявите сбою энергию и мастерство.

«Надеется!.. Да ты же, фашист этакий, не круглый дурак. Ты отлично понимаешь, что посылать меня курьером нельзя. Только предатель германских интересов мог придумать такое!»

- Я гарантирую сохранение за вами должности начальника учебной части. В течение того времени, которое вы будете отсутствовать…

- А если не вернусь? - быстро спросил Козлов.

- То есть как не вернетесь?

- Не по своей воле, конечно. Вдруг сцапают.

- Вас? Ну что вы, Александр Данилович! Я и в мыслях не допускаю.

- Почему? Это же разведка, случиться может всякое. Вы же сами говорили, что и на старуху бывает разруха.

- Злопамятный вы человек, Александр Данилович! - Фуксман попытался улыбнуться.- Когда дело было…

«Неужели откажется? - Фуксман начинал разочаровываться.- Неужели чутье старого разведчика на этот раз обмануло меня? Все, что говорил Трайзе о моей с ним ответственности, если разоблачим Меншикова, после отъезда шефа утратило всякий смысл. Кто не знает, что полковник больше других покровительствовал ему. Из-за Меншикова он и Пониковского вытурил из школы. Носился с ним, старый дурак! Бесконечные награды, воинские звания - это все дело его рук. Окончательно выжил из ума старик… Если мне все же удастся расколоть этого капитана, я не только не буду наказан, но и получу новый чин, новую должность, ордена!»

- У вас, русских,- отвлекаясь этими мыслями, он но терял нить разговора,- есть хорошая пословица: кто старое помянет, того из глаз вон…

- Хуже, господин лейтенант: не из глаз вон, а тому глаз вон. Это гораздо хуже.