Юность Жаботинского - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 53

– Значит, вы не отомкнетесь?

– Нет, никогда.

– Но ведь все государства создавались естественным путем, а искусственным путем за всю историю человечества не было создано ни одно государство.

– Извините, Игнац Альбертович, если вы предлагаете серьезный диспут, то, при всем моем уважении, я не могу счесть ваш довод серьезным и отвечу тоже несерьезно. И цыплята прежде создавались только естественным путем, но это не помешало человеку в один прекрасный день вывести цыпленка искусственно.

– Ох! – вздохнул Игнац Альбертович. – Вывести цыпленка и создать в Палестине еврейское государство это, согласитесь, две большие разницы. Осуществимо ли это?

– Вы правы насчет разницы. Но только тот всегда говорит «не осуществимо», кто не пытался. Я же твердо верю в изречение, которое записано в старых книгах нашего народа: «Им хем ягиду лха: нисити, аваль ло хигати эль хаматара, аль таамину», «Если тебе скажут: я старался, но не достиг цели, – не верь»…

– Вы знаете иврит? – изумился Игнац Альбертович.

– Я беру уроки. Но позвольте закончить относительно «не осуществимо». Нельзя не достигнуть цели тому, кто старался, напрягал усилия, боролся и добивался. Я напрягаю усилия и верю в победу, потому что не верю в бесплодность энергии.

– Но ведь сионизм – это просто бегство от одних погромов к другим. Кто сегодня владеет Палестиной? Турки и арабы. Значит, если вы сманите нас туда от здешних погромов, то подставите под погромы арабские. Не правильней ли затратить вашу молодую энергию на завоевание нашего равноправия здесь, в России?

– Это, Игнац Альбертович, предлагает Бунд, но как раз это совершенно не достижимо. Мы две тысячи лет пытались добиться равноправия везде, куда вынужденно приходили с момента нашего изгнания из Эрец-Исраэля. И везде это кончалось Крушеваном и Кишиневом – в Александрии, в Испании, в Польше, а теперь в России. Потому что везде мы – чужие. И хоть вы трижды примете крещение, вам не изменить поговорки: жид крещеный, что конь леченый, что вор прощеный. В любой стране, как только народ скатывается в нищету, так он идет грабить евреев. Так было, так есть и так будет до тех пор, пока мы не вернемся в нашу страну, отвоюем ее и будем жить у себя дома, как все люди на этой земле. Вот вам и весь сионизм.

Игнац Альбертович внимательно и даже, я бы сказал, зорко посмотрел Зеэву в глаза и обратился уже не свысока, а как к равному собеседнику:

– Но как же вы нас поднимете? Меня, например, – Игнац Альбертович коротким полужестом показал вокруг: – Как вы меня сдвинете в какую-то Палестину?

– А сколько у вас будет внуков? – спросил Зеэв.

– Что? – недоуменно, словно не расслышал, переспросил отец Маруси.

– Я говорю: сколько у вас будет внуков? – спокойно повторил Зеэв.

– Ну, кто ж это знает! – усмехнулся Игнац Альбертович.

Но Зеэв не отступал:

– Знать никто не знает, а вот хотеть… Сколько бы вы хотели внуков? – и поскольку Игнац Альбертович молчал, продолжил: – У вас пятеро детей, и скоро все станут взрослыми. Что, если они пойдут в отца?

– И родят каждый по пять детей? – засмеялся Игнац Альбертович.

– Ну, хотя бы по три. А теперь посмотрите… – и Зеэв достал из внутреннего кармана пиджака простой черный футляр для очков, открыл и извлек из него крохотный обгорелый кусочек ткани, на котором сохранилось несколько ивритских букв. – Это я поднял в Кишиневе в сгоревшей синагоге. Обрывок Торы. Прочтите, что тут написано…

Игнац Альбертович осторожно взял маленький, меньше детской ладони, кусочек ткани с обгорелыми краями – « » значилось на нем.

– «В чужой стране», – перевел Игнац Альбертович. – Но я не силен в Торе. Что это значит?

Зеэв снова полез во внутренний карман пиджака. На этот раз он достал небольшую черно-белую фотокарточку, но не сразу показал ее, а сказал:

– Знаете, я дал себе слово всегда держать это фото у себя на груди, но никому не показывать. Ради вас делаю исключение. Смотрите.

И передал фотокарточку Игнацу Альбертовичу. Тот взял ее одной рукой, а второй снова надел пенсне. И увидел: на фотокарточке двое еврейских родителей сидели над трупами четырех убитых детей…

– Это Кишинев, – сказал Зеэв. – Но рано или поздно это происходит с нашими детьми в каждой чужой стране… – и осторожно забрал у Игнаца Альбертовича свои реликвии.

Игнац Альбертович как-то вдруг совсем по-стариковски пожевал губами, снова снял пенсне, потер переносицу и огорченно вздохнул:

– Н-да… Знаете, мой друг, сколько мне стоило такое легкое наказание Лики – два года в какую-то Пермь?

Зеэв изумленно посмотрел на него:

– Стоило?

– Да… Этой дачи… – горестно произнес Игнац Альбертович и повторил: – Да, юноша. Это Россия – дача продана прокурору. Ну, на подставленную, конечно, персону. Надеюсь, вы не напишете об этом в газету. И не говорите Анне Михайловне, она еще не знает. Идемте чай пить…

Журнал «Южные записки». Одесса, № 19, 1903 год