Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 188

Представляя ту, кого он назвал «замечательной дочерью Израиля и верной дочерью Церкви, святой всего мира», Иоанн Павел заметил, что эта женщина олицетворяет собой двадцатое столетие с его беспокойным поиском подлинного гуманизма. Эдит Стейн, сказал он в своей проповеди, знала, что «любовь Христа и человеческая свобода неразделимы, поскольку любовь и истина связаны внутренними отношениями. Поиск истины и ее выражение в любви не показались Эдит Стейн странными, напротив, она обнаружила, что они взаимно дополняют друг друга… Святая Тереза Благословенного Креста завещала всем нам: «Не принимайте ничего как истину, если ей недостает любви. И не принимайте ничего как любовь, если ей недостает истины! Друг без друга они становятся разрушительной ложью».

Эта дочь Израиля и католической Церкви умерла в газовой камере Освенцима-Биркенау, отказавшись от предложения о помиловании. «Почему меня должны щадить? — спросила она. — Разве то, что я крещена, дает мне какие-то преимущества? Если я не могу разделить судьбу моих братьев и сестер, моя жизнь в определенном смысле тоже разрушается». Когда Церковь отмечала день памяти святой Терезы Благословенного Креста, Иоанн Павел сказал:

— …мы должны помнить Шоах, этот жуткий план уничтожения людей — план, по которому миллионы наших еврейских братьев и сестер пали жертвами. «Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя!» (Числ. 6.25) Может Господь явить им лик Свой и дать им мир.

Канонизировав Эдит Стейн, Иоанн Павел, казалось, предложил, чтобы память еврейских мучеников Шоаха стала частью ежегодного литургического ритма католической жизни.

В воскресенье, 18 октября, Иоанн Павел отметил двадцатую годовщину своего понтификата и сороковую годовщину посвящения в епископы еще одной мессой под открытым небом на площади Святого Петра. Празднование было организовано Римской епархией. Почти 40 кардиналов, 100 епископов и 800 священников служили мессу вместе с Папой. Облаченный в великолепную расшитую золотом зеленую ризу, дар церквей Рима, Иоанн Павел проповедовал более чем 100 000 собравшихся на тему из предназначенного на воскресенье евангельского чтения «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на Земле?» (Лк, 18.8).

Вот вопрос, сказал Папа, который волнует всех епископов Рима уже почти 2000 лет. Этот вопрос неразрывно связан с вопросом, который Воскресший задал Петру: «Любишь ли ты Меня?» (Ин. 21.17). Этот же вопрос Христос задавал архиепископу Краковскому 16 октября 1978 г. Вопрос, поставленный перед Каролем Войтылой в тот день, звучал так: «Принимаешь ли ты свой выбор?» Евангельский вопрос, вложенный в эту устоявшуюся формулу, был вопросом Христа: «Любишь ли ты Меня?» — вопросом одновременно притягивающим и пугающим, поскольку любить Христа означает пройти Его крестный путь.

— После двадцати лет службы на Престоле Петра, — говорил Иоанн Павел, — я не могу не спросить себя: заметил ли ты все это? Являешься ли ты прилежным и бдительным учителем веры в Церкви? Пытался ли ты сделать великую работу Второго Ватиканского Собора понятнее и доступнее современникам? Пытался ли удовлетворить ожидания верующих внутри Церкви и жажду истины, которую чувствует мир за пределами Церкви?»

Сама постановка таких вопросов после двадцати лет службы была живым свидетельством смирения Папы и его непреходящего чувства ответственности. Когда дети из римского церковного прихода поднесли ему после мессы подарки и он обнял каждого из них, эмоции захлестнули всех — дети плакали, Папа ронял слезы, как и тысячи людей на площади. Двадцать лет назад атлетически сложенный, решительный Иоанн Павел II вошел в историю. Те, кто имел глаза, видели нечто большее. Зрячие видели человека, который провел свою жизнь в служении Господу и продолжал спрашивать себя: «Любил ли я?»

На следующей неделе в ответ на ежегодные поздравления гостей на обеде Папа сказал в задумчивости:

— Двадцать лет Папа… сорок лет епископ…

ПРОРОК ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО СТОЛЕТИЯ

Канонизация Эдит Стейн и эмоционально насыщенное празднование двадцатой годовщины понтификата завершились в конце недели публикацией тринадцатой энциклики Иоанна Павла «Fides et Ratio» [ «Вера и разум»], представленной на пресс-конференции 15 октября. Время для нее было самым подходящим.

Это было первое подробное заявление Папы об отношениях между верой и разумом за последние 120 лет. Первый Ватиканский Собор учил в 1869–1870 гг., что человеческие существа не могут познать Господа через разум. Энциклика Льва XIII «Aetemi Patris» 1879 г. предлагала философию и теологию Фомы Аквинского как модель синтеза веры и разума. Но в мире с конца XIX в. многое изменилось, по крайней мере в философии решительно ослабла уверенность в ее способности понимать природу вещей.

То, что Папа описывает как «ложную скромность», помешало поставить главные вопросы: почему существует нечто, а не ничто? что есть добро и зло? что есть счастье, что есть заблуждение? что ожидает нас после жизни? В придачу к забвению подлинного призвания философии быть слугой истины эта «ложная скромность» открыла двери культуре, в которой человеческое высокомерие представало в самых разных видах: точке зрения на другие человеческие существа как на инструмент для достижения собственных целей, ложной вере в технологию, триумфе стремления к власти. Философия должна, заявляет Иоанн Павел, найти смысл и гармонию благоговейного страха и изумления, направленные на трансцендентальную истину. Альтернативой этому является столетие слез.

Философия, направленная на трансцендентальную истину, также необходима религии, убеждает Иоанн Павел. Древнегреческая философия помогала очистить религию от суеверия. Искушение суеверием является вечным, хотя иногда принимает форму учения, что вера не является предметом для разумного анализа. В современном культурном климате это означает, что суть веры воспринимается как дело единственно чувства и опыта. Цитируя святого Августина, Иоанн Павел решительно отвергает подобную точку зрения: …верить — это значит мыслить в согласии…Верующие люди — люди мыслящие: веруя, они мыслят и, мысля, верят… Если вера не мыслит, то она ничто». В преддверии XXI в. этот призыв к разумной вере весьма важен. Если вера и разум не работают вместе, восстановление религиозных убеждений не обеспечит надежное основание для человеческого достоинства. Достоинство в конечном счете, убежден Иоанн Павел, основывается на человеческой способности познать истину, придерживаться ее и претворять в жизнь.

Тем постмодернистским теологам, кто позволяет религии занять место за столом интеллектуальной жизни, где религиозные истины являются одной из возможных истин среди других, Иоанн Павел говорит:

— Нет, благодарю.

Пока мысль ограничена тем, что «Fides et Ratio» называет «конечным горизонтом», она неизбежно рефлектирует и замыкается в тюрьме солипсизма. Брак древнегреческой философии с христианской теологией в ранние века первого тысячелетия научил мудрости: люди могут знать, что есть истина, что есть добро и что есть красота, даже если никогда не познают их полностью. Путь к более мудрому, более великодушному и более человечному двадцать первому столетию лежит через мудрость первых веков встречи Иерусалима и Афин.