Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 33

То, что разворачивалось в первые дни новой оккупации, происходило в новых границах. На Тегеранской и Ялтинской конференциях западные союзники согласились передвинуть границы Польши примерно на 150 миль на запад на карте Европы. Вильно ^[61] и Львов теперь должны были войти в состав Советского Союза, точнее — в состав Литвы и Украины. Бреслау, Штеттин и Данциг были «возвращены» от Германии и отныне получали названия Вроцлав, Щецин и Гданьск. Во вновь образованной Польской Народной Республике осталось чуть больше половины земель, которые были у нее между мировыми войнами; территории, утраченные новой Польшей (примерно 108 000 квадратных миль), оказались намного больше приобретенных (примерно 61 000 квадратных миль) ^[62]. Перемещение Польши на запад на протяжении четверти столетия служило причиной многих проблем между приверженцами польского католицизма и Ватиканом и заложило основу для грубейшего преследования католиков, очутившихся на территории Литовской и Украинской Советских Социалистических «республик».

Война резко изменила демографическую ситуацию в Польше, и исключением здесь не стала ни одна социальная группа. Интеллигенция, включая церковных иерархов, понесла тяжелейший урон. Почти все польские евреи стали жертвами Холокоста. В результате утраты Польшей восточных земель и изгнания немцев с «возвращенных» территорий, составивших теперь западную часть новой Польши, новое государство стало самой «польской» (и католической) Польшей во всей истории страны.

Судьба у новых правителей была нелегкой. Существовавшая между двумя мировыми войнами Коммунистическая партия Польши (КПП) досаждала Москве своей неспособностью завоевать симпатии поляков и размытостью идейных установок. В 1938 г., во время «великой чистки» в Советском Союзе, Сталин уничтожил примерно 5000 членов КПП; остальные, по всей видимости, погибли в ГУЛАГе. После немецкого вторжения в СССР в 1941 г. Сталин, однако, решил, что в восстановленной Польше будет коммунистическое правление, и для этой цели была создана Польская рабочая партия. Владислав Гомулка, избежавший сталинской чистки КПП из-за того, что он в то время был посажен в тюрьму своим собственным правительством, стал первым секретарем ^[63]. Хотя Гомулка жестко придерживался коммунистической идеологии, он был по-своему польским патриотом и весьма нервно реагировал на вмешательство советского империализма в «польскую дорогу к социализму». По этой причине в 1948 г. он был сменен на своем посту Болеславом Берутом, твердолобым сталинистом, не вызывавшим никаких возражений в Кремле. К середине 1948 г. восстановленная Польша была аккуратно встроена в советскую внешнюю империю, а ее министром обороны стал один из старших офицеров Красной Армии ^[64], полный решимости сохранить мост, ведущий к оккупированной советскими войсками зоне Германии. Новая Польша представляла собой государство с официальной идеологией, которая никогда не принималась польским народом и служила исключительно интересам безопасности Советского Союза. Оно было продуктом Красной Армии и малодушия политики западных государств. Слово «освобождение» применительно к Польше 1945 г. было эвфемизмом ^[65].

Все происходящее на его глазах произвело сильное впечатление на Кароля Войтылу. Ялта стала для него чем-то большим, чем грубой правдой. Ведь Польша, которой полагалось бы считать себя одной из победительниц во Второй мировой войне, снова проиграла. Ялта оказалась триумфом фальшивого и бесчеловечного торжества силы над моральными принципами, нарушением тех обязательств, которые западные союзники давали Польше перед войной и во время войны. Те, кто объявлял себя борцами за свободу, снова закрыли глаза, как только еще раз столкнулись с тоталитарной державой. Вторая мировая война окончилась не установлением свободы и восстановлением прав наций, а распространением коммунистического тоталитаризма на более чем половину Европы и на другие части мира. Ялта была вопиющей несправедливостью, и на подобном основании надежный мир существовать не мог. Политика — даже мировая политика — не может строиться только на силе. В ней должна участвовать и мораль.

В то время как Польшу заковывали в коммунистические кандалы — Сталин однажды назвал подобный процесс «надеть на корову седло», — князь-архиепископ Сапега, одетый в потрепанные старые пальто и шляпу, регулярно заглядывал на кухню своей резиденции для того, чтобы убедиться, что сильно нуждающиеся доктора, юристы, преподаватели и другие профессионалы высшего уровня «освобожденного» Кракова получают свой суп. Этот суп действительно был вполне съедобен.

AD ALTARE DEI ^[66]

Несмотря на всю трагедию и иронию «освобождения» Польши, жизнь в Краковской семинарии постепенно возвращалась в нормальное русло. Ягеллонский университет перестал быть подпольным. Кароль Войтыла завершал третий год обучения в то время, как на западе завершалась Вторая мировая война. Он был избран вице-президентом университетского студенческого «Общества братской помощи» — организации, которая помогала распределять западную помощь обнищавшему студенчеству. Обыкновение Войтылы довольствоваться крайне малым производило большое впечатление на его товарищей по семинарии. Новый свитер, присланный ему Мечиславом Котларчиком, он подарил бродяге, который подошел к нему и назвал по имени.

После летнего отдыха, проведенного в пригороде Кракова в церковном приходе Рациборовице, Кароль осенью 1945 г. приступил к четвертому году изучения теологических дисциплин. Это был последний год перед посвящением в духовный сан. Одновременно он начал работать ассистентом преподавателя на теологических курсах для студентов. Среди его профессоров был грозный отец Игнаций Ружыцкий. Этот весьма требовательный преподаватель заметил, что его лучший ученик пишет мелким почерком «К Иисусу через Марию» или «Иисус, Мария и Иосиф» наверху каждой страницы и каждого документа, которые он представлял на рассмотрение. Эту привычку Кароль приобрел несколькими годами раньше, и она осталась у него на всю жизнь. Ружыцкий поддержал интерес Войтылы к личности Иоанна Креста. Кароль, со своей стороны, продолжал самостоятельно осваивать испанский язык, для чего приобрел немецко-испанский словарь. Его целью было чтение кармелитов-мистиков в оригинале.