Убить Отца - читать онлайн книгу. Автор: Сандроне Дациери cтр.№ 61

– Но почти. Почти! – повторяла мать, взглядом ища у гостей сочувствия.

Ее переживания оставили Данте безучастным, однако Коломба с бесконечной жалостью улыбнулась женщине.

– Расскажите нам о докторе, пожалуйста, – пытаясь сменить тему, попросила она.

– У Руджеро был педиатр. А еще он ходил в «Серебряный компас».

– Что это? – спросила Коломба.

– Это был центр поддержки для проблемных детей.

– Почему вы говорите в прошедшем времени? – спросил Данте. Его внутренние маячки предупреждающе замигали.

Как выяснилось, отделения этого центра когда-то действовали по всей Италии, однако вскоре после смерти мальчика организация закрылась из-за недостатка финансирования.

Задав еще несколько вопросов, которые ни к чему не привели, Коломба и Данте направились к выходу.

Во дворе Коломба прошептала:

– Думаешь, он нашел этого ребенка через «Серебряный компас»?

– Не исключено, что не только его. Нам нужен список пациентов, – рассеянно ответил Данте.

И дело было не только в том, что ему хотелось насладиться долгожданным свежим воздухом – в доме ему пришлось нелегко, хотя столбик его термометра и не поднимался выше отметки «опасность», – просто его голова была занята мрачными мыслями, которые он не мог отогнать. Линии, соединяющие все интересующие его события, тесно переплелись, но в то же время оставались спутанными и прерывистыми. По мере того как расследование продвигалось вперед, он вместо ответов находил лишь новые и новые вопросы, ответить на которые становилось все сложнее. Представляя себе Отца, затаившегося во мраке, как тигр перед прыжком, он ничуть не удивлялся, что полиция до сих пор не села ему на хвост. Прежде всего, никто, кроме Данте, не верил в его существование, и потом, он настолько же восхищался интеллектом своего похитителя, насколько презирал умственные способности сил правопорядка. Однако сейчас, узнав, что все эти годы Отец не переставал действовать и беспощадно убивать, он не мог не спрашивать себя, как тому удалось столь безупречно заметать следы. Ведь столько всего могло пойти не так – например, отчаявшиеся родители могли потребовать ДНК-экспертизы сына… Как же вышло, что для Отца все складывалось настолько удачно? Пусть обстоятельства и не привели к его поимке, но на него могла бы пасть хотя бы тень подозрения, которая затруднила бы его «работу». Данте, которого судьба никогда не баловала, в удачу не верил. И тем более не мог поверить, что на удачу полагается Отец. Следовательно, Отец должен был разработать сложный, изощренный план выживания, постигнуть который Данте пока был не способен. Не давала ему покоя и другая загадка: как случилось, что при первом же промахе Отца полиция обратилась именно к Данте, который был его жертвой? Совпадение было слишком маловероятным, чтобы в него поверить. Однако и в этом случае ему удалось лишь определить проблему, но найти ее решение он не мог. Не мог до тех самых пор, пока не попрощался с проводившей их до двери матерью мальчика и взгляд его не упал на нечто вроде маленького памятника, украшающего вход в дом. На мраморном пьедестале около метра в высоту стояла пара покрытых бронзой детских ботинок. Несколько кусочков пазла встали на место в его мозгу с таким громким щелчком, что Данте показалось, будто его услышала вся округа. Показав на памятник трясущейся рукой, он спросил у женщины, что это, хотя не сомневался, что ответ ему уже известен.

– После аварии, в которой погиб Руджеро, кто-то оставил возле нашего дома его ботинки. Наверное, их нашли на дороге и принесли сюда. Муж сделал из них памятник. Сначала мы хотели установить его на кладбище, но… он так и остался тут.

Данте словно охватила лихорадка. Он тяжело дышал, а его еще недавно бледные щеки залил нездоровый румянец.

– Все хорошо? – встревоженно спросила Коломба.

Неопределенно взмахнув рукой и предоставив ей интерпретировать это как угодно, он бросился вслед за матерью ребенка, которая уже прощалась и даже начала было закрывать за ними дверь.

Коломба услышала, как он говорит:

– Простите, еще кое-что…

Здоровой рукой он достал из кармана мобильник и показал женщине, а потом и ее мужу что-то на экране. Коломба понятия не имела, что он мог им показать, и не слышала их ответа, однако, когда супруги кивнули, Данте завелся еще больше.

Выйдя из дома, он преобразился. Первое решение мучившей его загадки обожгло его, как оргазм.

– Данте, в чем дело? – спросила Коломба. – Я уже вся издергалась, а мне за руль садиться. Ты же не любишь, когда я вожу в таком состоянии.

Фирменная усмешка Данте превратилась в лучезарную улыбку олимпийского чемпиона.

– С тобой когда-нибудь случалось сатори?

– Что-что?

– Просветление.

– Насчет Отца?

– Только отчасти. Я понял, почему мы с тобой занимаемся этим делом. Не знаю, куда это нас приведет, но часть паутины я с мозга стряхнул. – Он взглянул на Коломбу, и его улыбка погасла. – Только вот, боюсь, то, что я понял, тебе не понравится.

– Да мне ничего в этой истории не нравится. Ну так что?

– Ровере, – сказал Данте. – Я знаю, что́ он скрывает.

21

«Чем ты готов пожертвовать?» Ровере весь день не мог выбросить из памяти слова этой песни. Они застряли у него в голове еще утром, когда мелодия заиграла на стоящем на ночном столике старомодном радиобудильнике, который он ни за что не согласился бы сменить на новый. Прежде чем заработать, будильник издавал нарастающее жужжание, словно старый ламповый телевизор. Обычно Ровере выключал его прежде, чем тот успевал зазвонить, но на этот раз позволил будильнику надрываться. Он был слишком изнурен, чтобы пошевелиться. Голос певца его почти удивил. Он казался, а может, и был совсем молодым. Елена бы его узнала, она старалась быть в курсе всего, что нравится молодежи. Будучи преподавательницей лицея, она считала, что, для того чтобы понимать учеников, должна свободно ориентироваться в их мире. Все они пришли на ее похороны, и, хотя они казались грустными, как будто потеряли родственницу, он, к собственному удивлению, спрашивал себя, не притворяются ли они, чтобы потом было что рассказать друзьям или чтобы удачно получиться на сделанных на телефон фотографиях.

«Чем ты готов пожертвовать?» Ровере не знал, кто исполнял песню, и забыл остальные слова, но ответ на этот вопрос был ему известен.

Всем. Вот его ответ. Он готов пожертвовать всем, чтобы положить конец собственной одержимости.

Служебный автомобиль высадил его возле дома, и Ровере, рассеянно помахав водителю, направился к двери.

Несмотря на то что его родители были ярыми католиками, самого Ровере никогда не покидали сомнения – те же вечные сомнения и жажда истины немало поспособствовали его полицейской карьере. Но разве может рациональная мысль объять непостижимое, познать трансцендентное? К безусловной вере Ровере оказался не способен, но в то же время был слишком привязан к традициям, чтобы решительно отвергнуть идею Бога. На протяжении всей жизни он продолжал колебаться. Он не посещал мессу, но не считал себя атеистом и тем более агностиком. Господь, вероятно, существует, но Он столь далек от мира и людей, что между верой и безверием нет никакой разницы. Однако, когда заболела Елена, он снова начал молиться самозабвенно, как в глубоком детстве. Он не готов был отказаться даже от малейшего шанса в надежде на чудо. Со свойственным ему упорством и методичностью, Ровере без устали читал молитвы-прошения и ходатайственные молитвы. Даже после смерти Елены молитвы даровали утешение в мучительные часы, когда одиночество свинцовой плитой ложилось ему на плечи.