– Кто-кто?
– Проехали. Ну так что?
– Пусто. Я даже телик разобрала. Возможно, твоя паранойя – всего лишь паранойя.
– Или он прослушивает меня с помощью лазера, который считывает вибрацию оконных стекол, – сказал Данте.
– Ты начитался всякой брехни. Как бы там ни было, здесь тебе оставаться нельзя.
Данте замер, не успев поднести чашку к губам:
– Ты шутишь?
– Скорее всего, никакие разгуливающие на свободе психопаты за тобой не следят и зла тебе не желают, но, если свисток действительно повесил похититель, ты для него – идеальная мишень. Консьержа у тебя в доме нет, спишь ты чуть ли не на улице, кто угодно может видеть тебя в окно…
– А может, просто вызовешь патрульную машину, пусть подежурит внизу? – предложил Данте, чувствуя, как поднимается столбик его термометра.
– У меня нет подобных полномочий.
– Разве я не свидетель?
– Данте, все, кто работает над этим делом, считают убийцей неуравновешенного мужа. И честно говоря, я и сама полагаю, что это самая правдоподобная версия.
– Но не самая предпочтительная.
– Ты правда предпочел бы, чтобы за убийством стоял серийный похититель?
– Если это Мауджери, то сына он уже убил. Но Отец оставит мальчика в живых, пока может скрывать его в надежном месте.
Оба варианта казались Коломбе одинаково безнадежными.
– Утром я позвонила Ровере. Он обеспечит нам все, о чем мы попросим, включая информацию о ходе расследования.
– Какой ему смысл рисковать карьерой? Помимо того, чтобы подпортить репутацию магистрату?
Коломба задумалась, потом покачала головой:
– Может, ему этого достаточно. Итак, куда переезжаем?
– Мы с тобой что, съезжаемся?
– У тебя нет ствола. У меня есть. Пока я не буду уверена, что все твои страхи – просто паранойя, я от тебя не отлипну. Поверь, меня это радует не больше, чем тебя.
– Пожалуй, есть одно местечко, где мы можем пожить, – с улыбкой сказал он. – Мне нужно сделать пару звонков.
– Кому это?
– Сюрприз.
– Всегда ненавидела сюрпризы.
– Я почему-то так и думал.
Данте отошел позвонить, а Коломба растянулась на кровати, чтобы немного вздремнуть. Тем временем на тротуаре под балконом остановился никем не замеченный мужчина в застегнутом до горла дождевике. В руке он держал пластиковый пакет с продуктами, необходимыми, чтобы обеспечить недельное сбалансированное питание шестилетнему ребенку. Ребенку, который отказывается от еды и во весь голос зовет родителей. Мужчина в дождевике знал, что скоро мальчик станет более сговорчивым. Так уж все устроено. Если только кое-кто не сунет нос в чужие дела и все не разрушит. Мужчина в дождевике поднял глаза на окна седьмого этажа. Происходящее сейчас в квартире Данте ему совсем не нравилось.
Придется принять меры.
V. Ранее
В глубине отделанной тисом и рисовой бумагой гардеробной лежит поддельный рюкзачок «Инвикта», в котором спрятана скороварка, содержащая около двух килограммов смеси гексагена, также называемого RDX, и полиизобутилена. Из этого чрезвычайно стабильного матово-белого состава, известного под аббревиатурой «С-4» и напоминающего консистенцией пластилин, можно лепить; его можно раздавить, намочить и даже поджечь, будучи относительно спокойным за собственную безопасность. Чего не следует делать, так это поджигать и сжимать его одновременно или нагревать до температуры двести пятьдесят градусов Цельсия. Это приведет к взрыву огромной силы. «С-4» – мощная взрывчатка, часто используемая военными. Во время войны во Вьетнаме солдаты поджигали ее, чтобы согреться. Или глотали, чтобы попасть в лазарет. Изготовить ее относительно просто даже в кустарной лаборатории, хотя сам процесс представляет некоторый риск. Поэтому пластид часто используется и террористами.
В 21:30 цифровой таймер, изначально являвшийся частью водонагревателя шведского производства, посылает электрический импульс от четырех пальчиковых батареек к маленькой стальной капсуле. Это детонатор, содержащий двадцать граммов черного пороха. Детонатор срабатывает, вызывая повышение температуры, необходимое, чтобы привести в действие бомбу. «С-4» взрывается и мгновенно распадается, выделяя газы, расширяющиеся со сверхзвуковой скоростью, а именно восемь тысяч пятьсот пятьдесят метров в секунду. Скороварка разлетается на куски, высвобождая раскаленную от скорости воздушную массу.
Куски скороварки, щепки гардеробной, цементная пыль и раскаленный воздух накрывают сидящую возле входа пожилую пару. Мужчину буквально подбрасывает в воздух. На миг он, коснувшись бедром стола, замирает в позе распятого, затем его конечности вырывает из суставов, а щепки, осколки и пыль пронзают его насквозь.
Ударная волна катится дальше и настигает его сидящую жену. Все еще погруженную в мрачные мысли женщину с поникшей головой скручивает в позу эмбриона. Ее как бы отбрасывает назад, но с каждым мигом ее тело теряет плотность. Оно, так сказать, превращается в крошево. Фрагменты ее тела, тела ее мужа, их столика, бокалов и бутылки шардоне, содержимое которой испаряется, приумножают облако осколков. Облако накрывает парочку, справляющую годовщину за столиком позади пожилых супругов.
Сперва волна ударяет жену. В ее левую глазницу вонзается десертная ложечка, а тело перелетает через стол и сшибает ее мужа, который начинает вместе со стулом соскальзывать назад с загорающимся меню в руке. Но пламя еще не успевает вспыхнуть, когда ударная волна и салат из осколков обрушиваются на директора фирмы по производству микрокомпонентов и на детективный роман, который он читал. Лучевая и плечевая кости пожилой женщины, подобно копью, протыкают ему череп и грудь. Он падает назад, задевая развороченным затылком ноги молодого мужа, чье тело продолжает лететь через зал.
Волна поглощает компанию японских бизнесменов и метрдотеля. Из-за встреченных на пути препятствий и сопротивления воздуха кинетическая энергия распределяется неровно, в связи с чем сила и направление удара оказываются неравномерными. Поэтому пятерых мужчин не просто подкидывает над землей, а разрывает одновременно в разные стороны, словно приговоренных к четвертованию с помощью лошадей. Трое японцев лишаются верхних конечностей. Плоть на спине четвертого расходится от лопаток до копчика, обнажая позвоночник. Частично защищенного телами четырех японцев, но более высокого, чем они, метрдотеля ударяет в затылок крупный, как кусок мыла, обломок бетона. Обломок проходит сквозь кости и мягкие ткани и вылетает изо рта. Метрдотель валится вперед, в то время как ударная волна, осколки и обломки достигают окон. Стекла разлетаются вдребезги. Часть взрывной энергии рассеивается наружу, но этого недостаточно. Осколки, обломки и раскаленная пыль продолжают нестись по залу.
Они превращают в решето официанта, дожидающегося, пока диджей отпустит очередную остроту. Они продырявливают ему спину, превращая в пюре сердце, легкие, печень и кишки, выходят насквозь, прошивают лицо агента, который до сих пор мучительно пытается вспомнить название фильма, и швыряют диджея и его влюбленную подружку о несущую колонну. Их все еще переплетенные руки отрывает от тел и отбрасывает в сторону четырех албанских моделей и их спутника. Вслед за тем моделей накрывает град бетонных глыб. Пылающий обломок гардероба около пятидесяти сантиметров длиной впивается в позвоночник одной из девушек чуть повыше тату с парой целующихся бабочек и выходит через пупок. Ударная волна сшибает группу, как кегли, и все пятеро, воспламенившись от трения, скользят по полу зала. Грудина парня ломается, прогибаясь внутрь, и расплющивает сердечную мышцу.