Убить Отца - читать онлайн книгу. Автор: Сандроне Дациери cтр.№ 24

– Будь молодцом, – сказала она. – А то закончишь, как я.

Мать Коломбы жила в палаццо восемнадцатого века позади площади Оролоджио. Квартиру в историческом центре города ей завещал умерший десять лет тому назад муж, в свою очередь получивший ее в наследство от отца, – эта квартира была одним из немногих осколков былых времен, которые семья не успела растранжирить вместе с остатками благородства.

Лицо ее шестидесятилетней матери покрывал густой макияж, а зеленые, как у Коломбы, глаза подчеркивали голубые тени. Она появилась в дверном проеме, одетая в джинсы, белую рубашку поло и серьги, которые подарила ей на Новый год дочь. Расцеловав ее, мать первым делом показала ей на сережки:

– Видела, что я надела?

– Видела, спасибо.

– Что ж ты такая грязная… В полях, что ли, шныряла?

Коломба расшнуровала перепачканные армейские ботинки и сняла их вместе с влажными носками. Проигнорировав протянутые матерью тапочки, она прошлась по мраморному полу босиком. Ей это нравилось с самого детства.

– Да.

Лицо матери просветлело.

– Ты вышла на работу?

– Нет, мам. Я еще в отпуске.

Мать разочарованно скривилась и демонстративно взглянула на висящую у входа фотографию принимающей присягу Коломбы:

– Видишь хоть, какая ты тут симпатичная?

– Молодая и глупая.

– Не говори так, – возмущенно сказала мать и провела ее на кухню. Стол был накрыт на одного. – Я уже поела.

Коломба села.

– Слушай, раз уж ты приглашаешь на ужин, могла бы и поесть за компанию.

– Да я не голодная, весь день кусочничала. – Она поставила перед Коломбой бокал и налила ей вина из той же бутылки, которую открыла для нее неделю назад. – Я тебе кое-что взяла в закусочной, что у нас на первом этаже открылась. Просто вкуснятина. Бешеных денег стоит, зато и правда объедение.

– Спасибо.

Мать переложила ей на тарелку телятину из металлизированной упаковки. В чересчур водянистом соусе плавал одинокий каперс. Коломба ела в полной тишине. Мать, стоя, наблюдала за ней.

– Я тут подумала, ты вроде пошла на поправку. Похоже, ты в хорошей форме. И больше не хромаешь.

– Колено еще иногда побаливает, – сказала Коломба.

– Но видно же, что тебе лучше.

Коломба отложила вилку, едва удержавшись, чтобы не ударить ей об стол:

– И?

– Вот встретишь кого из сослуживцев, что они о тебе подумают?

– Что мне повезло. Мам, в жизни все не как в кино. Если есть вариант сачкануть, мои сослуживцы его не упустят.

– Что, все как один?

– Нет, не все. Но это работа, а не призвание. – Коломба вернулась к еде. «Если когда-то у меня и было призвание, то я его потеряла», – мысленно добавила она. – Причем большую часть времени работа муторная.

– Твоя работа не скучная.

– Если за интересную работу приходится расплачиваться неделями на больничной койке, да здравствует скука.

– Но ты можешь вернуться в строй когда захочешь, правда? – Мать произносила «вернуться в строй», как будто зачитывала реплику из полицейского сериала. – Тебе довольно сказать им, что хорошо себя чувствуешь.

– Все не так просто.

– Но ты могла бы, верно?

Коломба вздохнула:

– Да, могла бы. Но не собираюсь.

– И когда же ты думаешь вернуться в строй?

– Никогда. Я ухожу в отставку.

Коломба собиралась объявить о своем решении в более деликатной форме, но вышло иначе. Мать отвернулась к выключенной плите, на которой стояла замасленная упаковка из магазина.

– Ага.

Коломба знала, лучше вести себя как ни в чем не бывало, но тут же спросила:

– Что «ага», мама? Что ты, блин, хочешь сказать?

Мать обернулась и взглянула на Коломбу. На ее лице появилось разочарованное выражение, которое она приберегала для особых случаев. Как, например, когда в четырнадцать Коломба объявила, что больше не хочет заниматься плаванием, в шестнадцать – что бросает уроки фортепиано, а в двадцать два – что вместо защиты диссертации собирается сдавать экзамен на комиссара полиции.

– Дело твое, – сказала мать. – Если хочешь бросить на ветер все, чего добилась, я тебе помешать не могу. Хотя нам с твоим отцом пришлось пойти на немалые жертвы ради твоей учебы.

– Слушай, диплом я получила. И потом, ты даже не хотела, чтоб я сдавала вступительные в полицию. Ты тогда сказала: «Какой позор, будешь выписывать штрафы на парковке!»

– Зато потом я поняла, что эта работа тебе по душе. Я видела, что ты довольна!

– Да тебе просто вскружили голову мои фото в газете!

– А что в этом дурного?

– На этой работе я едва не погибла, мам. Это тебя правда не волнует?

Мать разразилась слезами:

– Как только у тебя язык повернулся?

Терпение Коломбы лопнуло. Она сунула тарелки в посудомойку, надела ботинки на босу ногу и, хлопнув дверью, вылетела из квартиры. Внутри все сжималось. Она пошла домой пешком, мечтая, чтобы к ней пристал какой-нибудь извращенец, на котором можно будет сорвать злость. Коломба специально выбирала самые темные переулки и с надеждой замедляла шаг, когда навстречу попадались существа мужского пола, но прохожие сторонились окружающей ее черной тучи. Добравшись до дому, она была уже настолько вне себя от ярости, что почти решилась постучаться к соседу снизу, который как-то вернул ей упавшие к нему на балкон с бельевой веревки стринги (на следующий же день она купила сушилку). «Готов поспорить, вы в них отлично смотритесь», – сказал он, окинув ее раздевающим взглядом. Тогда она вырвала трусики и отправила соседа восвояси, но теперь бы с радостью стерла похотливую улыбочку с его лица.

Однако на верхней ступеньке лестницы сидел Ровере.

10

Коломба не знала, на что решиться: то ли молча его обойти, то ли схватить за лодыжку и спустить с лестницы, то ли заорать ему в лицо. Выбрав четвертый вариант, она села с ним бок о бок.

– У Сантини гематома на подбородке, и он в бешенстве, – сказал Ровере.

– Пусть подаст на меня рапорт.

– Он будет выглядеть не лучшим образом, если узнают, что его побила женщина. Ему выгоднее спустить все на тормозах. – Ровере закурил. – Это он оставил тебе ссадины на шее?

Коломба потерла шею – она уж и забыла об этом.

– Нет. Тип, который шлялся под окнами у Торре.

– Похоже, ты взяла этого Торре под крылышко.

Коломба не ответила.

– Не забудьте потом забрать с собой окурок. Не хочу из-за вас ругаться с консьержкой, – сказала она вместо этого.