Диккенс - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Пьер Оль cтр.№ 10

Чарлз уже предлагал свои услуги этому престижному либеральному ежедневнику, но тщетно. Однако в августе 1834 года, опираясь на свои первые очерки, заручившись рекомендацией одного журналиста, своего друга Томаса Биарда и поддержкой Блэка, он добился своей цели и стал настоящим репортером: избавившись от унылой бюрократической рутины парламента, он отныне носился по всему королевству, освещая выборы или политические банкеты, например, тот, что был дан в Эдинбурге в честь лорда Грея. Получая еще скромное жалованье, он, однако, достаточно упрочил свое положение, чтобы снимать вместе с братом Фредериком, которому тогда было 14 лет, квартиру в доме 13 по Фернивалс-Инн, в районе Канцелярии, который он хорошо знал.

Чарлз постарался обновить свой гардероб, чтобы заделаться настоящим денди — правда, исключительно в плане одежды, в чем некоторые его впоследствии упрекали. Однажды его друг Пейн Кольер встретил его на улице: Чарлз был в новой шляпе и очень красивом синем плаще, подбитом бархатом, полу которого он закинул на плечо на испанский манер. Однако элегантность не «ударила ему в голову» и не лишила сочувствия к обездоленным. «Мы пошли следом за угольщиком, который нес на плечах мальчугана с розовыми, но грязными щеками, — рассказывает Кольер. — Чарлз Диккенс купил вишен на полпенни… и давал их малышу одну за другой, так что отец ничего не заметил».

Тем временем слава очерков Боза (Диккенс выбрал себе этот псевдоним по имени одного из персонажей Голдсмита, Мозеса, которое его братишка Огастус выговаривал неправильно) выросла до такой степени, что театр «Адельфи» поставил комическую пьесу, написанную на их основе. Боз сделал первые шаги в литературных кругах: познакомился с уже прославленным писателем Уильямом Гаррисоном Эйнсвортом, семью годами его старше, который представил ему издателя Джона Макрона. Когда в начале 1835 года стало выходить вечернее приложение к «Морнинг кроникл» — «Ивнинг кроникл», Чарлз принял участие в его создании. Для него это была капитальная перемена. Во-первых, главным редактором был не кто иной, как Джордж Хогарт, музыкальный критик, который вскоре станет его тестем. Во-вторых, по его настоянию Диккенс согласился отдавать свои будущие скетчи в «Ивнинг» за прибавку к жалованью: впервые он стал получать плату за литературный труд.

Джордж Хогарт вскоре пригласил Чарлза к себе домой на Фулхэм-роуд. Старшей из его дочерей, Кэтрин, было 19 лет, младшим — Мэри и Джорджине — соответственно 14 и восемь. Bis repetita ^[11]?.. Чарлз снова оказался вхож в дом семьи, стоящей выше по социальному положению, общался с утонченными девушками, из которых по меньшей мере одна была на выданье. Но после эпизода с Марией Биднелл многое изменилось: карты легли иначе, и теперь у Диккенса были на руках крупные козыри.

Квартал Фулхэм-роуд, тихий и живописный, гордился своими цветниками и садами, полными тюльпанов, — ничего похожего на помпезность Ломбард-стрит, где жили Биднеллы. Не столь богатый, как банкир, Джордж Хогарт был гораздо более восприимчив к культуре. Побыв юристом и другом Вальтера Скотта, этот пятидесятилетний шотландец вел вполне богемную жизнь, сотрудничая с различными провинциальными газетами. Как и Джон Блэк, он твердо уверовал в талант Чарлза и прочил ему прекрасное будущее. Что же до его дочери Кэтрин, за которой Чарлз без промедления начал ухаживать, она оказалась совсем не похожей на Марию. Возможно, не такая обворожительная, она тем не менее привлекала молодого человека своим миловидным лицом, непосредственностью и открытостью; ее полнота в сочетании с живостью придавала ей что-то детское и одновременно обнадеживающее. Искренность и простота, исходившие от нее, контрастировали с хитростью и жеманством «ангела моей души».

Наконец, и это главное, Чарлз изменился сам. Упрочив свои жизненные позиции, ободряемый опытными людьми, которые полностью ему доверяли, уверенный в себе и своем таланте как никогда, теперь он искал не кумира для поклонения, а искреннюю и легкую в общении спутницу, которая будет поддерживать его на избранном им поприще, — именно это он и нашел в Кэтрин Хогарт. Перемена просто поразительная: трудно поверить, что за столь малое время отчаявшийся воздыхатель, романтичный влюбленный, подумывавший о самоубийстве, превратился в осмотрительного и рассудительного соискателя хорошей «партии». Однако и это новое противоречие совершенно в диккенсовском духе. В любви, как и в литературе, новый Чарлз стремился преуспеть, стать «творцом своего счастья, материального и эмоционального». Его рьяная воля, направленная на поиски счастья (или славы?), наполняла его уверенностью в том, что он вылепит эту девушку «под себя», исправит в ней кое-какие мелкие недостатки: например, ее относительную прозаичность, отсутствие интереса к литературе, медлительность, которую она сама называла «выжидательностью». Но теперь, по прошествии времени, видно, что Чарлз, стремившийся избавиться от воспоминания о фиаско с Биднеллами, угодил в ловушку собственной «стратегии избегания» женщин. Для своего нынешнего благополучия он сделал выбор в пользу надежности и крепости в противовес риску и страсти; при этом, сам того не ведая, создал условия для будущего семейного дискомфорта. Признак «отсутствия чего-то» будет витать над четой Диккенс.

Это не мешало их влюбленности, но в переписке жениха и невесты уже содержатся в зародыше будущие трудности. Чарлз показывает себя придирчивым и непреклонным. «Второго предупреждения не будет», — пишет он после незначительной ссоры… А ведь он скорее отрубил бы себе руку, чем отправил подобный ультиматум Марии. Но сейчас он с удовлетворением отмечает, как быстро Кэтрин ему покоряется. Позднее ее немного слезливая кротость станет его раздражать. Свои письма он адресует уже не «ангелу моей души», а «моей дорогой мышке» или «милому моему поросеночку»…

Тем временем, к удовлетворению обеих сторон, дело стремительно продвигалось к браку; в профессиональной жизни Чарлза события тоже набирали оборот. В конце 1835 года Макрон предложил издать «Очерки Боза» отдельным томом, с гравюрами Джорджа Крукшенка — достаточно известного иллюстратора, который не взялся бы за это дело, если бы талант Боза уже не получил широкого признания. 10 февраля 1836 года, через три дня после выхода «Очерков», в дом 15 на Фернивалс-Инн (готовясь к свадьбе, Диккенс снял квартиру попросторнее, в соседнем доме) явился другой издатель. Уильям Холл и его компаньон Эдвард Чапмен хотели начать новую серию романов, печатающихся с продолжением в ежемесячном журнале. Какое совпадение (молодые люди были этим очень взволнованы): именно Холл, ранее бывший книготорговцем, продал Диккенсу в декабре 1833 года номер с «Обедом в аллее тополей»!

Не менее известный, чем его друг Джордж Крукшенк, художник Роберт Сеймур подал Чампену и Холлу идею о серии приключений «Немродского клуба» — общества неуклюжих охотников, гротескных джентльменов, желающих отличиться на спортивном поприще, — на котором он набил себе руку. После двух отказов со стороны уже состоявшихся писателей издатели убедили Сеймура обратиться к Чарлзу — молодому таланту, еще податливому, а потому способному следовать за вдохновением гравера.