Елизавета Петровна - читать онлайн книгу. Автор: Константин Писаренко cтр.№ 64

Затем настал черед переговоров. Возглавившему полк капитану Алексею Долгово-Сабурову пришлось увести своих людей за Оку ради сохранения жизни плененного полковника, «наемщика Демидова». Получив от Олица письменный приказ, он во втором часу дня отступил к Калуге, вывозя в город раненых офицеров и солдат (30 — смертельно, 197 — легко). Тем временем победители подсчитали трофеи: 209 фузей, 188 шпаг, десять пар пистолетов, 143 лядунки с патронами, четыре барабана.

Разгром Рижского драгунского полка при Ромоданове усилил брожение в соседних деревнях других помещиков. Пример Ромоданова приободрил крестьян тульского купца Лариона Ивановича Лугинина, владельца полотняной мануфактуры в Алексинском уезде. В селе Сорокалетове и деревне Железной Белевского уезда образовалась собственная инициативная группа, которая увлекла односельчан на ту же стезю апелляции к императрице и неподчинения барину и всем прочим начальникам. Складывалась опасная тенденция. Движение за признание помещичьих крестьян дворцовыми вот-вот могло принять массовый характер. Обеспокоенные Военная коллегия и Сенат 29 мая предписали Федору Тимофеевичу Хомякову, шефу бригады, включавшей Рижский и Киевский драгунские полки, немедленно подтянуть из Тулы к Калуге второе соединение, после чего обезвредить и ромодановцев, и сорокалетовцев: «…села и деревни, разделясь на разные команды, окружить и от одной к другой к сообщению камуникации пресечь, и потом всех переловить и по рукам разобрать». На случай каких-либо осложнений ему в помощь перебрасывались из других команд два драгунских и два пехотных полка. Впрочем, вторая встреча на поле боя двух армий, профессиональной и крестьянской, не состоялась. 4 июня член Военной коллегии Петр Спиридонович Сумароков ознакомил Елизавету Петровну с трагическими подробностями разгрома полка Олица, после чего услышал высочайший ордер: если крестьяне «от того злаго своего начинания еще по увещанию в ыстинное раскаяние не придут и доброволно сущаго извинения не принесут, то велеть жилища их жечь и, не допуская к сражению, палить по ним ис пушек и, всею командою наступя, бить и разбирать по рукам всех без остатку… И во всём с ними яко с сущими государственными злодеями и противниками и недоброжелателми всеобщаго внутренняго покоя поступать без всякого послабления с такою предосторожностию, чтоб будущим при том воинским людям повреждения и упадку приключитца не могло».

Как ни парадоксально, жестокий приказ императрицы спас Ромодановскую волость от резни. Бригадир Хомяков, прибывший в Калугу 31 мая, уведомился о царской воле 10 июня и на рассвете следующего дня устремился с рижскими и киевскими драгунами (всего 1362 человека) к Оке, надеясь на капитуляцию крестьян. Основание к тому давали состоявшиеся на прошедшей неделе успешные переговоры: 4 июня ромодановцы отпустили полковника Олица, 6-го вернули часть вооружения. В шесть утра 11 июня бригада достигла переправы, но, к немалому удивлению, на другом берегу реки обнаружилась толпа не покорных, а вооруженных мужиков, готовых обрубить паромный канат и сражаться насмерть.

Впрочем, Хомякова это не смутило. Сперва заговорили пушки и с десяток ядер полетело в крестьян, нисколько их не испугав. Затем командир погрузил на одно плавсредство две гренадерские роты, на другое — два конных эскадрона. В момент отплытия обоих транспортов крестьяне перерубили канаты и рассредоточились вдоль берега. Хотя паром с кавалерией наскочил на мель и застрял, гренадеры сумели с помощью шестов вплотную приблизиться к берегу. Выстроившись в шеренги, они по очереди выпалили из ружей. Но мужики не побежали, а по-прежнему собирались всей массой навалиться на врага. Могла повториться история с Олицем, и Хомяков, памятуя об августейшем распоряжении, поспешил протрубить отбой. Гренадеры и конный отряд ретировались. Обмен парламентерами (в Ромоданово отправился капитан Оболмасов, а в стан военных — мужицкая делегация) окончился безрезультатно: 12-го числа крестьянин Михаил Осипов привез бригадиру письмо от имени общины с упреком за гибель семидесяти пяти человек и ранение пятидесяти двух и выражением недоверия ко всем бумагам и обещаниям, не исходящим лично от государыни.

Девятнадцатого июня Хомяков предпринял вторую попытку покорить бунтующую волость. На сей раз форсированию Оки никто не препятствовал, а когда полки, уничтожив огнем опустевшие окрестные деревни, появились у Ромодановского, их встретили 214 крестьян, тут же сдавшихся на милость властей. Как выяснилось позднее, орудийные залпы на Оке убедили мужиков в бессмысленности дальнейшего сопротивления. Еще 16 июня ромодановцы на общем собрании постановили снарядить в Петербург несколько делегаций с челобитной в надежде, что кому-нибудь повезет кинуться в ноги императрице. Затем те, кто не хотел капитулировать, покинули село и разбрелись «по буеракам и по лесам», а прочие предпочли смириться с поражением.

Со временем арестантский список Хомякова вырос до 674 человек, среди которых значились уже восемь предводителей восстания (девятый, Иван Петров, погиб 22 мая). Вскоре после падения Ромоданова сложили оружие и защитники Сорокалетова. Расследовать обстоятельства бунта и судить виновных Сенат поручил комиссии во главе с генерал-майором М. С. Опочининым, явившимся в Калугу 13 июля. Василий Горох и Михаил Рыбка были приговорены к колесованию, Алексей Бурлаков, Андрей Степанов, Андрей Семенов, Иван Рык, Филипп Волков и Иван Чупрунов — к повешению.

На Елизавету Петровну трагедия ромодановцев, похоже, произвела неизгладимое впечатление. Информацию о ней государыня получила и от соратников, и от самих крестьян. Двум ходокам — Тимофею Лазаревичу Воробьеву (тому самому, который умудрился вырваться на волю) и Осипу Кирилловичу Никитину — посчастливилось без паспортов окольными лесными тропами за месяц дойти до Царского Села. Потом оба около недели разыскивали место пребывания государыни, для чего, рискуя угодить под караул, сутки бродили по столице и столько же по Петергофу, откуда опять возвратились в Царское, где подрядились каменщиками на дворцовые стройки и, выждав удобную минуту, преподнесли царице челобитную. Из нее дочь Петра узнала о произволе Никиты Демидова и об истинной цифре крестьянских потерь во второй баталии, при Оке: шесть убитых и 26 раненых. Царица велела взять под охрану челобитчиков и содержать при Сенате. Пока шло разбирательство, 27 ноября умер Тимофей Воробьев. Оставшийся в одиночестве Осип Никитин в адвокаты восставших не годился, ибо с марта по июнь отсутствовал на родине. Судя по всему, Никитина выбрали в компаньоны Воробьеву именно потому, что он неплохо ориентировался в столице. Тем не менее главные судьи — генерал Опочинин и сенаторы — рекомендовали побить челобитчика кнутом.

Так трагически завершилась крестьянская «реформа» Елизаветы Петровны. Ромодановцы наглядно продемонстрировали, насколько велик потенциал русского крестьянина и как аккуратно нужно с ним обращаться, дабы не спровоцировать на беспощадное и бессмысленное разрушение. К счастью, соблазнительный для сотен тысяч крестьян процесс пере-присяги крепостных новому, самому влиятельному в Российской империи, хозяину успели прервать в начале и, благодаря Елизавете Петровне и Хомякову, с минимальными жертвами. Жители окрестных деревень вовремя поняли, что продолжения вдохновляющей развязки спора о селе Ильинском не будет, поскольку царица не намерена вступаться за мужиков, а значит, у их последователей нет ни единого шанса на успех и браться за дреколье бесполезно.