Кока-гола компани - читать онлайн книгу. Автор: Матиас Фалдбаккен cтр.№ 25

— Что это было, Лониль?

— …

Она не дает себе труда спрашивать снова, придерживает для проблемного ребенка дверь, приветливо и толерантно. Пока она произносит ‘привет’, Лониль пропихивается мимо нее.

— Лониль, одежду повесь вот здесь в коридоре.

Лониль вытаскивает руки из рукавов куртки и сбрасывает ее, вывернутую, на пол позади себя. Толерантная Соня подбирает за ним.

— Обувь тоже сними, Лониль.

Зимние сапожки сидят на нем плотно. Он пытается стряхнуть их с себя, тряся ногой все более резко, с пятой попытки правый сапог слетает с ноги. Соня взмахивает руками, пытаясь поймать его на лету, но у нее не получается. Сапог движется как баллистическая ракета. Он почти касается потолка и планирует дальше в сторону рояля. Ей остается только с места увидеть, как он приземляется на клавиши, и услышать БЛЯЯЯММММ в минорной тональности. Папа Ханс подскакивает из-за компьютера и шипит ЧЧЧЕЕЕРТТ! В попытке решительно ударить кулаком по столу он попадает по клавиатуре. В окошке личный рекорд, где он собирался вписать папа Ханс на первом месте в рейтинге, над папа Ханс на втором, и третьем, и четвертом, и пятом местах, остается запись папаХаЮ-.юймих. Но тут он видит в дверях гостиной Лониля в одном сапоге и только понимающе кивает. Соня руками стаскивает левый сапог, пока папа Ханс выправляет свой псевдоним в окошке записи рекордов. Потом он оборачивается к мальчишке, говорит «Ну привет, малыш!», и поднимает его на руки — в слепой надежде, что от поднятия такого малого веса прострел не вступит — тот же всем тельцем подскакивает в воздухе кверху, и одного этого резкого движения оказывается достаточно; позвоночник кряхтит, давая знать, что подобная акробатика — не самое подходящее занятие.

— Вот тааОООК… ААЙЙЙ… оссспподиии!.. моя спина… вот таак Лониль, зайчик, как дела, так ты сегодня вместе со взрослыми будешь участвовать в совещании?

— Ага.

— Какой молодец. А Соня купила лимонаду и всего, что нужно для карпаччо, так что как проголодаешься, скажи.

— Ага.

— А как дела в школе, а? Нравится тебе там?

— Не-а.

— Да что ты? Тебе что, скучно там?

— Ага.

— Ты знаешь, я тебя так понимаю, мне самому было очень-очень скучно в школе, правда.

— Ага.

— Но все эти школьные задания и уроки, это не так уж и важно, знаешь.

— Не-а.

— Вот посмотри, все у меня замечательно, хотя в школе я ни черта не делал.

— Ага.

Лониль переводит глаза на монитор компьютера, где лого компьютерной игры НАДЗИРАТЕЛЬ КОНЦЛАГЕРЯ, красующееся над рейтингом, как раз сменяется заставкой.

— А это что там? спрашивает Лониль.

— Это такая игра. Ужасно интересная. Хочешь попробовать?

— Ага.

— Вообще-то, она довольно сложная, тут главное суметь…

Звонок в дверь.

— Ханс! Откроешь? кричит с кухни Соня.

— Подожди чуть-чуть, Лониль, еще кто-то пришел.

Лониль тремя пальцами тычет в клавиатуру, и заставка пропадает. В рейтинге он мало что понимает, тычет то в одно место, то в другое, но дальше не продвигается. Название игры тоже мало что говорит ему. Карьера негритенка Лониля в качестве надзирателя концлагеря оказывается недолгой.

— Да, говорит папа Ханс в трубку домофона и почти сразу же нажимает на кнопку с ключиком.

— Лониль! говорит он. — А вот и Спидо идет!

— Ой! говорит Лониль, забывает о компьютере и выбегает в прихожую.

Лониль и Спидо друг другу нравятся. Лониль со своими серьезными отклонениями в поведении пребывает в счастливом неведении относительно того, что Спидо алкаш, и безоговорочно восхищен его закатывающимися глазами и тем, как странно… почти противно… от него пахнет. Спидо, со своей стороны, не уразумел, что с Лонилем якобы так трудно поладить. Снова раздается звонок, и папа Ханс возвращается к домофону.

Да алло? говорит он. — Да… да… сейчас я… да … открываю снова… да, открываю… да, нажал уже.

Бззззззззззз. Внизу Спидо мучается, пытаясь открыть дверь. Ему удалось ухватиться за ручку, но, вместо того, чтобы толнуть дверь, он тянет и дергает ее на себя. Пока Спидо исхитряется войти, папе Хансу приходится жать на кнопку почти 20 секунд. Увидев лестницу, Спидо останавливается и долго вздыхает. Он сам себя убедил в том, что, стоит ему оказаться перед входной дверью, путь окончен. Но увы, это не так. Подъем по лестнице для набравшихся алкашей — все равно, что заполнение налоговой декларации для обычных людей. Мука мученическая, проклятье, нескончаемая пытка. Лониль, как собачонка, дожидается в прихожей. Две минуты. Три минуты. Четыре минуты. Четыре минуты — это ужас как долго для малыша в радостном ожидании. Когда проходят четыре минуты, и после того, как папа Ханс в конце концов улавливает исходящие от Лониля сигналы-почуявшей-хозяина-собачонки и говорит:

— Только не выходи на площадку, чтобы посмотреть, не идет ли он, Лониль.

— Лониль выбегает на площадку. Он совсем не боится высоты и чуть не вываливается за перила дома, возведенного в стиле функционализма. Он виснет на них животом, с одной стороны болтаются руки, с другой — ноги, изо всех сил тянет шею в пролет, передняя часть тела перевешивает, и он цепляется за перила с наружной стороны под таким углом, который обеспечил бы падение кого угодно из-за сочетания шока и слабости с плохой координацией движений. Оттолкнувшись посильнее, Лониль возвращается в положение равновесия, замечает Спидо, во все горло выкрикивает его имя — кстати, о плохой координации движений — Спидо резко вздрагивает и слишком быстро поворачивает голову в сторону и вверх; это грубое вторжение в функционирование отвечающего за равновесие нерва, который и до того был перенапряжен. В падении Спидо инстинктивно пытается выполнить те действия, которые естественно производятся человеком, которого позвали по имени: 1) обернуться и посмотреть, кто его звал; 2) помахать в ответ и крикнуть ‘привет’. Повернуться-то он и так уже повернулся, и он приветственно выбрасывает руку вперед, совершая поворот в том же направлении, что и голова, входит в штопор, заваливается вбок со ступеньки, на которой стоял, и шмякается о стену: — Привввеет Лон… Шмяк! Тут его заносит в обратную сторону, поперек лестницы, он оказывается ступенькой ниже и исхитряется ухватиться за перила.

— Хшшто зза сссуууччшья ннна ххххииир кхххриввая лесссница, бормочет он, а Лониль подвизгивает, заходясь радостным смехом. Восстановив равновесие, Спидо, довольный, что наконец-то у него есть благодарная публика, коряво изображает некое подобие циркового жеста и притворяется, что вся эта сцена была им разыграна нарочно. Добравшись наконец до верху, он неуклюже обнимает Лониля и стукается в него лбом — а Лониль радостно смеется игре в баранки-баранки-кок.

— Ппривввееет Ллониийль, говорит Спидо.

— Смотри, Спидо, говорит Лониль, встает на руки, не удерживается и грохается спиной на бетон.