Не только апельсины - читать онлайн книгу. Автор: Дженет Уинтерсон cтр.№ 14

Однажды прекрасная женщина поднесла императору вращающийся театр, который приводили в действие карлики.

Карлики разыгрывали разные трагедии и даже некоторые комедии, – разыгрывали их все разом. К счастью, у Тетраэдра было много лиц и граней, иначе он умер бы от усталости.

Они разыгрывали все представления разом, и император, обходя свой театр кругом, мог лицезреть их все одновременно.

Он все ходил и ходил кругами и так узнал очень ценную вещь:

за любым чувством следует другое, потом – еще и еще.

Язычники были повседневной заботой в нашей семье. Мама находила их повсюду, особенно среди Тех, Кто По Соседству. Они терзали ее так, как способны только безбожники, но у нее имелись свои методы.

Они ненавидели гимны, а она любила играть на пианино – древнем, с изрытой оспинами старости крышкой и пожелтевшими от времени клавишами. У каждой из нас был «Сборник гимнов искупления» (картон и ткань, 3 шиллинга). Мама пела, а я отвечала за аккорды. Первым гимном, который я разучила, было великолепное викторианское сочинение «Попроси помощи у Спасителя».

Однажды воскресным утром, как раз после службы, мы услышали странные звуки за стеной – вроде криков о помощи. Я не обратила внимания, но мама застыла у радио и изменилась в лице. Миссис Уайт, которая зашла к нам послушать «Всемирную службу», тут же припала ухом к стене.

– В чем дело? – спросила я.

– Не знаю, – ответила она громким шепотом. – Но чем бы оно ни было, в нем нет святости.

Моя мать все еще стояла на месте как вкопанная.

– Винный бокал есть? – подстегнула миссис Уайт.

На лице мамы отразился ужас.

– То есть, для вина в медицинских целях, – поспешно добавила миссис Уайт.

Мама достала коробку с верхней полки высокого буфета. Это был ее Военный буфет, и каждую неделю она покупала новую банку консервов, чтобы припрятать там на случай холокоста – по большей части вишни в сиропе и сардины с распродажи.

– Я никогда бокалами не пользуюсь, – с нажимом подчеркнула она.

– И я тоже, – защищаясь, откликнулась миссис Уайт и снова припала к стене. Пока мама накрывала салфеткой телевизор, миссис Уайт водила бокалом по стене.

– Мы только-только ее покрасили, – указала мама.

– Все равно они уже перестали, – пропыхтела миссис Уайт.

В это мгновение у Тех, Кто По Соседству, снова завыли.

На сей раз очень отчетливо.

– Они блудодействуют! – воскликнула мама и подбежала, чтобы зажать мне руками уши.

– Отпусти меня! – завопила я.

Залаяла собака, и папа, который с субботы на воскресенье работал в ночную смену, спустился в пижамных штанах.

– Надень что-нибудь! – взвизгнула мама. – Те, Кто По Соседству, снова за свое.

Я укусила маму за руку.

– Отпусти, я тоже хочу послушать.

– В святое воскресенье! – воскликнула миссис Уайт.

Внезапно снаружи раздались гудки фургончика мороженого.

– Пойди купи два рожка и брикет для миссис Уайт, – приказала мама, сунув мне в ладонь десять шиллингов.

Я убежала. Я не вполне понимала, что значит «блудодействовать», но читала об этом во Второзаконии и знала, что это грех. Но почему так шумно? Большинство грехов совершают тихо, чтобы тебя не поймали. Купив мороженое, я решила не спешить. Когда я вернулась, мама уже открыла пианино, и они с миссис Уайт листали «Сборник гимнов искупления».

Я раздала мороженое.

– Перестали, – весело сказала я.

– На время, – мрачно откликнулась мама.

Как только мы доели, мама вытерла руки о фартук.

– Споем «Проси о помощи Спасителя». Вы будете за баритон, миссис Уайт.

Первая строфа, на мой взгляд, очень славная:

У гимна был воодушевляющий припев, который полагалось исполнять хором и который так трогал мою маму, что она совершенно забывала о нотах и выдумывала собственные внушительные аккорды. Она задействовала все октавы – ни одна клавиша не оставалась без дела. К тому времени, когда мы дошли до третьего куплета, Те, Кто По Соседству, начали барабанить в стену.

– Только послушайте, как ярятся язычники! – ликующе воскликнула мама, яростно давя на педали. – Споем еще раз!

И мы спели, а язычники, сведенные с ума Словом, бросились искать тупые предметы, какими можно долбить в стену с той стороны.

Кто-то выбежал на задний двор и заорал через стену:

– Прекратите чертов гвалт!

– И это в святое воскресенье! – возмущенно цокнула языком миссис Уайт.

Мама вскочила и поспешила на задний двор процитировать Писание – и очутилась лицом к лицу со старшим сыном Тех, Кто По Соседству, у которого была уйма прыщей.

– Помоги мне, Боже, – взмолилась она, и в голове у нее вспыхнул отрывок из Второзакония: «Поразит тебя Господь проказою Египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться» ^[37].

Потом она убежала назад в дом и захлопнула за собой дверь.

– Ну а теперь, – улыбнулась она, – как насчет обеда?

Мама называла себя миссионеркой на домашнем фронте. Она говорила, что Господь призвал ее не в жаркие страны, как пастора Спрэтта с его походом во славу Господа, а на улочки и переулки Ланкашира.

– Меня всегда направлял Господь, – сказала она мне. – Взять хотя бы мои труды в Уигане.

Давным-давно – практически сразу после своего обращения – моя мама получила странный конверт с почтовым штемпелем Уигана. Поначалу она преисполнилась подозрений, зная, что Сатана искушает недавно спасенных. Из знакомых у нее в Уигане был только один из Старых Любовей – он грозился покончить с собой, если она выйдет за другого.

– Поступай как знаешь, – ответила она и отказалась продолжать переписку.

Наконец любопытство взяло верх, и она вскрыла конверт. Письмо оказалось вовсе не от воздыхателя, а от некоего преподобного Эли Боуна из Общества заблудших.

На листе был герб, изображавший несколько душ, которые собрались вокруг горы, а ниже изгибалась маленькой дугой фраза: «Прилепившиеся к скале».

Мама стала читать…

Покидая Уиган, чтобы отправиться в Африку, пастор Спрэтт порекомендовал Обществу мою маму. Они искали нового казначея. Их прошлый казначей, некая миссис Мод Батлер (в девичестве Ричардс), недавно вышла замуж и переезжает в Моркам. Там она откроет дом отдыха для лишившихся супруга (или супруги), с большими скидками для тех, кто работает на Общество.