Стоит только замолчать - читать онлайн книгу. Автор: Джесси Болл cтр.№ 18

≡

Она сказала, что мне следует знать… мол, Дзиро не все станет рассказывать, но мне следует знать, что родня Дзиро никогда не делала ему ничего хорошего, даже по мелочам. Даже теперь все, чего им от него надо, – чтоб он давал им денег. Принимать его у себя – и то не хотят. Сказала, что хуже всех его сестра – фифа-интеллектуалка. И еще сказала, что одна из самых больших печалей в ее жизни – то, что она не была знакома с Сотацу, ведь Дзиро так его хвалит, и она просто чувствует, просто чувствует, что они бы подружились. Когда я спросил, знала ли она на момент знакомства с Дзиро об Исчезновениях в Нарито и обо всей этой истории, она ответила, что знала. Сказала, что от этого никуда нельзя было спрятаться. Но, сказала она, это не вынудило ее принять чью-либо сторону – она ни “за”, ни “против”. Может, кого-то другого вынудило бы, но только не ее. Я спросил у нее, часто ли они видятся с остальными членами семьи Ода. Она сказала, что никоим образом не поощряет такие встречи, делает все, что в ее силах, и я могу, если хочу, так в книге и напечатать.

[В один из дней, когда я там гостил, я отправился с Дзиро на прогулку. Он сказал, что есть дорога, по которой будет очень приятно прогуляться, особенно в такой день, как сегодня. Я не понял, что он имеет в виду. Казалось, день был как день, ничем не отличался от других, но, когда мы вышли из дома, шел грибной дождь. Дзиро сказал, что грибные дожди – его самая любимая погода. Они приносят счастье, но некоторые люди говорят, что под такие дожди не стоит выходить. А вы выходите? – спросил я. Выхожу каждый раз, сказал он. Каждый раз. Мы зашагали вдаль, вышли за ворота его усадьбы, направились по узенькой дорожке. Ни одна машина не проехала – ни обгоняя нас, ни нам навстречу. Он сказал мне: вся местность становится твоей, потому что никто носа не высовывает. Какая местность? – спросил я у него. Любая местность, сказал он со смехом. Спустя какое-то время мы прошли мимо рощицы, где было несколько зданий в руинах. Здания цвета темно-красной ржавчины, там и сям валялась сломанная сельскохозяйственная техника. Что-то, когда-то представлявшее собой амбар, теперь само себя подпирало, само к себе жалось. Чрезвычайно захватывающее зрелище. Я сказал, что не существует дельного каталога человеческих свойств зданий или закоулков. Дзиро спросил, что я имею в виду. Я сказал примерно следующее: есть, мол, такие свойства, как прочность или значимость, тайная значимость, которую придаешь мелким географическим объектам и деталям пейзажа – домам, дворикам, укромным местечкам под деревьями. И, мол, хорошо бы иметь список таких мест. Таково было мое объяснение, и оно побудило его рассказать мне то, что я привожу ниже.]

≡

дзиро: Включен? Ага. Вот такое воспоминание. Когда мы были маленькие, в конце одной короткой дороги были старые ворота. Мы к ним ходили. Понимаете, да, что я имею в виду? Вы же сами помните, мальчишки ходят ко всяким таким штуковинам, в места, где проходят границы – рвутся на окраину всего сущего везде, где она только обнаруживается: на дно котлована, к морю, к стенам, заборам, воротам, запертым дверям. Помните, да – в места, где мальчишки, как они сами уверены, должны заниматься своим настоящим делом? Родители нас туда никогда не водили. Вообще-то на той дороге мы никого ни разу не видали, там ходили только мы. Когда мы на нее ступали, нам казалось, что мы ушли от мира. В общем, мы шли туда и смотрели на эти ворота, просто глазели. Нам казалось, что забраться на них невозможно – такие они были ржавые, с острыми зазубринами.

инт.: Говорите, вы часто туда ходили?

дзиро: В те годы, в том особенном возрасте, мы были там всегда. Усаживались около ворот и вполголоса проводили совещания, строили планы. Или, если я просто убегал из дома, или Сотацу убегал, другой всегда знал, куда идти. Он шел туда и находил там того из нас двоих, кто ударился в бега. Я всегда находил там Сотацу, а он всегда находил там меня. Мы думали, что воротами никто не пользуется, что их заперли сто лет назад и никто даже не помнит, что они там есть. Но однажды приходим, а они не заперты. Стоят приоткрытые наполовину, и ничто не преграждает нам путь. Я перепугался. Трудно объяснить, какая жуть меня взяла. Я не хотел даже близко подойти, но Сотацу потащил меня за собой. У самых ворот я заартачился, а он пошел дальше. Я как увидел, что он собирается войти, так заревел в голос и побежал домой. Я не оглядывался, ни разу. Он вошел в ворота один.

инт.: Вы об этом жалеете?

дзиро: Как-то так получилось, что я у него никогда не спрашивал, что было там, за воротами. Казалось бы, я должен был спросить, казалось бы, такой важный вопрос никак не мог вылететь у меня из головы, но в жизни все именно так и получается. Дети вновь и вновь начисто отбрасывают какие-то способы мышления, предпочитают новые способы, а заодно отбрасывают все прежние вопросы. Ну, когда-нибудь потом припоминают, конечно. Что увидел там Сотацу? Как же нежно я люблю его, когда думаю об этом, когда воображаю его у тех ворот – как он исчезает с глаз. Что-то, чего я никогда не видал, но хотел бы увидеть.

Я поехал посмотреть тюрьму, где держали Оду Сотацу. Зайти внутрь мне не разрешили, но я фотографировал из арендованной машины и подъезжал к разным точкам в округе, откуда был выгодный обзор. Хотел бы я сказать, что здание было примечательное, но ничего особенного в нем не было, даже в мелочах. Уродливый комплекс построек, даже не особо страшный на вид. Примерно в полумиле от входных ворот был магазинчик, где продавались содовая, конфеты, газеты, дорожные атласы и т. п. Я спросил там у одного человека, что он думает о тюрьме. Он сказал, что она спасает его от разорения. Как я понял, те, кто приезжал на свидания, у него что-то покупали – отнести заключенным. Что самое популярное? – поинтересовался я. Он зачерпнул горсть каких-то необычных конфет, которых я никогда не пробовал. Я купил немножко.

Разумеется, я понимал, что это не совсем то, что посетители несли в тюрьму во времена, когда там сидел Ода Сотацу. Но когда ты имеешь дело с чем-то настолько странным, тебя порой осеняет, как надо поступить. У меня возникло ощущение, что покупка этих конфет словно бы изменила мои отношения с тюрьмой. Остальные снимки, которые я сделал, были немножечко другими. Позднее я попросил кое-кого, одну подругу, она фотограф, попросил своего знакомого фотографа, да, я ее попросил посмотреть сделанные мной снимки. Изо всей груды она отложила те шесть, которые я отснял после магазина.

Эти, сказала она, эти намного лучше остальных.

[От инт. В тот день я решил: буду посмелее, спрошу у Дзиро, почему он не попробовал удвоить усилия, уговорить Сотацу отказаться от признания. Однако мне не представился шанс для такого вопроса.]

≡

инт.: Итак, ваш брат провел в тюрьме уже несколько недель, когда вы с ним наконец увиделись?

дзиро: Верно. Надзиратели напутали. Вначале привели меня не к тому заключенному. Это был старик. Он подошел к решетке своей камеры и уставился на меня. Наверно, пытался вспомнить, кто я. Вероятно, его много лет никто не навещал.