Безбилетный пассажир  - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Данелия cтр.№ 27

Нас провели к послу. Посол усадил нас в кресла.

– Ну, как долетели?

– Спасибо, нормально. Товарищ посол, что-нибудь прояснилось…

– А как вам гостиница? Вас в «Хилтоне» поселили? – перебил Бондарчука посол.

– Они там еще не были, – сказал встречавший нас советник. – Мы к вам прямо из аэропорта.

– Товарищ посол, нам сказали… – начал я.

– Вам повезло, товарищи, – снова перебил посол. – Сегодня в Мехико религиозный праздник. Люся, обязательно своди и покажи.

Тут в кабинет вошел человек и передал послу листок бумаги. Посол взглянул на листок и заметно повеселел:

– А вечером организуем пресс-конференцию и небольшой прием! В честь вашего прибытия! Не возражаете?

– А если спросят насчет переворота, что отвечать? – спросил Таланкин.

– Никита Сергеевич – верный ленинец, – отчеканил посол. – Советский народ поддерживает его курс, и никаких переворотов у нас нет и быть не может! Пусть не надеются!

Когда мы вышли, ни одного журналиста перед посольством уже не было.

Прямо из посольства Люся повезла нас смотреть праздник, – пока он не кончился. У соборной площади мы вышли, а машины с вещами отправили в гостиницу.

– Только держитесь все вместе, а то потеряемся, – предупредила Люся.

На площади перед собором – тысячи и тысячи людей. Из динамиков доносится приятный голос…

– Сегодня сам кардинал службу ведет, – сказала Люся.

Таланкин еще в Москве купил восьмимиллиметровую камеру. И, как только вышел из машины, принялся все снимать. В результате мы его потеряли. Попробовали искать, да где там! Все, привет, пропал Таланкин: где гостиница – не знает, языка не знает. И денег у него нет (Скобцева еще не выдала нам суточные.)

Люся подвела нас к конной статуе:

– Стойте здесь и отсюда ни шагу! – и исчезла.

Через десять минут из динамиков послышалась какая-то возня, и вдруг мы услышали Люсин голос. Люся кричала:

– Таланкин! Посреди площади конная статуя! Подходи к ней! Конная статуя! К передним ногам!

Опять какая-то возня, пререкания по-испански, люсино «пардон» и снова бархатный голос кардинала, читающего молитву.

До сих пор не могу понять, как маленькая, худенькая Люся умудрилась сквозь плотную толпу проникнуть в собор, а там еще добраться до алтаря и оттеснить от микрофона кардинала.

– А, ерунда, – отмахнулась Люся, когда мы ее потом стали расхваливать. – Вот когда я в Москве в ГУМе сапоги покупала, это действительно был подвиг!

Вечером в этот же день в холле гостиницы была пресс-конференция. Про переворот никто не спрашивал, вопросы были самые безобидные: как вам Мексика, какие творческие планы… Спрашивали Бондарчука и Скобцеву, мы с Таланкиным никого не интересовали.

А на следующий день утром перед отлетом в Акапулько Люся вручила нам газеты и начала переводить. На первой странице – большой портрет Бондарчука и написано крупным шрифтом: «Бондарчук заявил, что везет на Кубу атомную бомбу». Ниже – портрет Скобцевой и заголовок: «Русская звезда приехала в Мексику делать аборт! Она знает, что в Мексике лучшие гинекологи!» Дальше на маленькой фотографии мы с Таланкиным и подпись: «Сопровождающие Бондарчука агенты КГБ Игор Таланкин и испанец Хорхе Данелли, который делает вид, что не знает испанского языка».

Тогда я разозлился: «Вот мерзавцы!» А теперь, когда у нас тоже свобода слова, понимаю, какими скромными и тактичными были те мексиканские журналисты.

Потом я в жизни видел много престижных фестивалей. Но такой помпы, как в Акапулько, не было нигде.

В аэропорту Бондарчука со Скобцевой посадили в один открытый лимузин, Таланкина – в другой, меня – в третий. У Бондарчуков за рулем – красавец в сомбреро, у Таланкина – брюнетка в бикини и черных очках, а у меня – блондинка и тоже в бикини и черных очках. А мы в костюмах, и в руках – зимние пальто и шапки (январь!)

Поехали. Перед лимузином Бондарчуков – четыре мотоциклиста, перед Таланкиным – два, и передо мной – два. Летим, как иностранные президенты по Москве: сирены воют, полицейские на всех перекрестках честь отдают. Блондинка приветливо улыбается и что-то щебечет по-испански, а я сижу с каменным лицом – вот оно, началось! Провокация через женщин!

Зря радовался, эта провокация оказалась первой и последней. Блондинка подвезла меня к штабу фестиваля и уехала, а дальше я общался в основном с пожилыми носатыми журналистками.

Бондарчук на этом фестивале считался звездой номер один, с ним цацкались, ну и с нами заодно. Бондарчуков поселили в самом шикарном бунгало, нас – в бунгало рядом, поскромнее, но тоже шикарном. Остальные участники фестиваля жили в пятизвездочной гостинице.

Между нашими бунгало – бассейн. Возле бассейна ресторан. Не хочешь завтракать здесь – спускайся в лифте на пляж, там тоже бассейн и ресторан. Не нравится и там – ныряешь в прозрачную лазурную воду и плывешь до острова, на котором тоже ресторанчик. И все бесплатно.

Хочешь куда-нибудь поехать – дежурят три лимузина и мотоциклисты сопровождения. Едем, к примеру, в магазин – сирены воют, полицейские отдают честь, хозяин магазина выбегает, кланяется, предлагает бриллианты и одежду от Картье. Мы тоже вежливо улыбаемся, покупаем какую-нибудь самую дешевую мелочь на подарки родным и близким, прощаемся и с сиреной мчимся обратно в гостиницу. (Поскольку на фестивалях обеспечивают проживанием и питанием, нашим делегатам выплачивали четверть суточных, полагающихся в этой стране. В Мексике это было что-то около двух долларов в день.)

Вечером – просмотры фильмов в старинном замке, а ночью, после просмотра – шикарные приемы с песнями марьяччо (мексиканцы с гитарами), с коктейлями, жареными поросятами и танцами до утра. На приемах продюсеры, режиссеры, актеры – звезды со всего мира.

Мне особенно запомнился мексиканский режиссер и актер Фернандес. Он был знаменит тем, что очень остро реагировал на критику, и трех критиков уже пристрелил. Прочитает рецензию, обидится, подстрелит критика и уезжает в Аргентину… Когда обида проходит, он возвращается, платит штраф и снова снимает фильм.

Фернандес подошел ко мне сам. Огромный, пузатый, в сомбреро, в национальном костюме, в сапогах со шпорами, и у колена болтаются две кобуры с револьверами.

– Русский?

– Грузин, – ответил я.

– Русский, – перевела Люся.

(В той поездке я не встретил ни одного мексиканца, который знал бы, что есть такая республика Грузия.)

Фернандесс спросил, видел ли я вчера его картину. Я сказал, что видел. Он спросил, каково мое впечатление. Я сказал, что фильм изумительный.