Первый бронепоезд. От двинска до Кушки - читать онлайн книгу. Автор: Павел Ермолаев cтр.№ 28

Версия событий боя по воспоминаниям Литвинова, в целом, подтверждает приведенное донесение, однако бросаются в глаза некоторые различия, которые имеет смысл изложить ниже.

Во-первых, следует иметь в виду, что белое командование было осведомлено о намерениях солдат отдельного сибирского батальона перейти на сторону красных. Еще за несколько дней до боя Литвинов распорядился разместить батальон в тылу, в и. Ахча-Куйма, однако его приказ был отменен генералом Казановичем и сибиряки были направлены в Казанджик. Непосредственно накануне боя Литвинов приказал артиллерийской батарее в случае попытки перехода батальона к врагу открыть огонь по изменникам. Осведомлен он был и о том, что сибиряки собираются расправиться со своими офицерами – 5-й офицерской ротой в количестве 350 человек. «Я принял ряд мер на случай предательства сибиряков: поставил батарею капитана Корчинского так, чтобы он в случае измены расстрелял бы эту сволочь; роту афганцев поставил во внутренний караул городка. Лично от моего вагона сибиряки были в 500 шагах в казармах железнодорожного батальона. Вечером того же дня ко мне пришел доблестный штабс-капитан Карамосков. Он подтвердил мне, что все сибиряки, кроме 5-ой добровольческой офицерской роты, поголовные большевики. Я обещал ему свою помощь и предложил взять его к себе. Тот уныло отказался – все равно убьют (что и сбылось)… Держать у себя тысячи скрытых красных сибиряков для того, чтобы они в критический момент ударили по мне, расчета не было. И я решил, пусть лучше они трогательно соединятся с красными одни, войдя с ними в соприкосновение в том случае, если я их пущу в контратаку на красных, нежели устроят мне праздник в Казанджике». Во-вторых, остается неясность с численностью Сибирского батальона. Литвинов называет цифру в 1500 человек, в советских источниках говориться о 900-х. Представляется вероятным, что последняя цифра – это количество сибиряков, сдавшихся частям Красной Армии, а имеющаяся разница, это убитые ими офицеры 5-й роты, погибшие во время боя и те немногие, кто вышел позже в расположение белых войск. Это подтверждается донесением в Реввоенсовет Туркреспублики «О разложении белогвардейских частей» от 13 декабря 1919 г. Через несколько дней в Красноводске был выгружен второй батальон сибиряков. На этот раз белое командование действовало более предусмотрительно, батальон расформировали, а личный состав раскидали по другим частям.

Литвинов очень драматично описывает сцены ожесточенного уличного боя, разыгравшегося утром 6 декабря на станции и подробности захвата Казанджика красными частями.

«Так прошло до 11 часов дня, когда из горных ущелий потянулись отдельные группы пробившихся из Казанджика героев: пришло одно легкое орудие с капитаном Корчинским и раненым в грудь поручиком Венцелем

Затем человек 8 туркестанцев и, наконец, полковник Бурко-Павловский со своим адъютантом, 10 человек верных сибиряков и с 5 всадниками сибирской разведки. Показания их, конечно, подлежали критике и полной картины нам не давали. Но, в общем, до 10 часов утра там происходило следующее. Сибиряки бросились на свою 5-ую роту, перебили всех добровольцев и офицеров, в том числе доблестного штабс-капитана Карамоскова и бросились на бойскаутов, с детским самоотвержением, отбивавшихся от накинувшихся с фронта красных цепей. Остатки бойскаутов пробились к 5-ой туркестанской роте. Эта последняя совершила что-то невероятное. Перед фронтом было положено огромное число красных (бежавший через 4 дня офицер, взятый ими в плен, показал, что сибиряки в качестве рабочих, закопали более 400 трупов красного Казанского полка – в участке 5-ой роты и тяжелой пушки, почему вся ярость красных обрушилась на эту пушку туркестанцев). С последним патроном пушка умолкла. Остатки туркестанцев с бойскаутами, всего не более 25 человек, стали отходить к горам, отбиваясь за вагонами, домами, стрелками, колесами и т. д. Здесь посты афганцев делали то же самое, по-звериному честно исполняя свой долг. Часовой афганец у арестованных коммунистов, увидев уличный бой во всей его красе, убил четырех красных, подбегавших к вагону, и ранил одного нашего туркестанца, подбежавшего к нему, чтобы убедить в беспомощности охраны, после чего по инструкции начал расстреливать арестованных. Его оттащили наши от этого занятия, остатки афганцев примкнули к туркестанцам и продолжали, отбиваясь, отходить к южной части города, к горам. Они слышали уже выстрелы подходившего Самохина. Корчинский перед подлым расстрелом сибиряков из-за углов в упор, отвел свои пушки за полотно, но, потеряв половину лошадей и прислуги в уличном бою, бросил орудия. Люди караульной роты, не способные к строю офицеры-туркестанцы, кротко, но самоотверженно умирали один за другим, шаг за шагом, в одиночку отходя по переулкам. Полковник Николаев, потеряв связь с группой туркестанцев и тяжелой пушкой, переживал свою внутреннюю драму, прижавшись к углу, уложил из карабина пятерых и погиб один, будучи зарублен».

Схема сражения за ст. Казанджик. Выполнено П. Ермолаевым.

Оставшаяся часть Закаспийского и Туркестанского полков, оборонявшая ст. Искандер и Узун-Су, вырвалась из кольца и ушла горными тропами по хребту. Совершив тяжелейший трехдневный переход, осложнявшийся полным отсутствием воды и холодной погодой, отряды вышли к ст. Ахча-Куйма. Литвинов вспоминает:

«К рассвету все втянулись в горы. Но тут выяснилось, что пушки, разумеется, не могут следовать дальше. Тогда, втащив их на скалу в одном из самых диких мест, сбросили их в глубокую щель. Пулеметы же решили тащить дальше. После этого обходной марш продолжался три дня. Трудно описать те испытания жаждой, которые выпали надолго этих героев… Собирали иней от утренних морозов, убивали верблюдов в надежде найти, по сказкам наших географий, в их горбах воду, которой, конечно, не было. Были случаи сумасшествия. И несли, как величайшую драгоценность, все пулеметы, все ружья, все патроны, чтобы показать, что они не бежали и выполнили все. С умерших от ран и истощения снимали все и навьючивали на себя. По выставленным маякам по низине между оконечностью хребта тянулись группы наших изнуренных, полуживых героев, но с горящими глазами, тащивших пулеметы, ружья, патроны. Многие падали по пути. Вся моя ночная конница на виду у противника была рассыпана на 10 верст пространства и подбирала уже не могущих встать. Бросали им во фляжках воду, чай. Оба оставшихся броневика стояли, готовые к действию на случай атаки красных. Многие бредили на ходу, галлюцинировали. Кое-кто умирал». Далее Литвинов признает, насколько серьезное поражение было нанесено белым войскам под Казанджиком – «Но материально мы потеряли очень много: 60 % состава фронта и ⅔ технических средств. Это, конечно, был разгром, и забывать его не приходилось». Сразу после захвата ст. Казанджик красное командование приступило к организации наступления на ст. Айдин, на которой находились основные силы противника после отступления. Его резервы располагались на ст. Джебел. До этого было необходимо взять впередилежащие Ахча-Куйма и Перевальную. Для глубокого обхода противника было сформировано две колонны. В первую колонну вошли 1-й Оренбургский сводный полк под командой Коновалова, 1-й Туркестанский Советский полк под командой Пильщикова с 3 эскадронами 1-го Кавалерийского полка под командой Тархана и артиллерийская группа (командир В. Пачандо). Задачей первой колонны было обогнуть хребет Малые Балханы и выйти в тыл расположения противника. Вторая обходная колонна под командованием Зацепина состояла из двух сотен 16-го Кавалерийского полка, одного эскадрона 1-го Кавалерийского полка, имела 8 пулеметов и задачу занять ст. Джебел. В состав лобовой группы вошли 1-й Черняевский советский полк при 10 пулеметах, конная разведка и 4 орудия.